Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты "Дом актера" специально для РИА Новости.
В ближайший уикенд завершается фестиваль NET (новый европейский театр), который проводится в двенадцатый раз. Акцент в этом году устроители сделали на режиссерах, которые ставят спектакли не у себя дома, не на своих сценических площадках, не со своими артистами, а в других странах.
Такие предпочтения – в духе времени новой объединенной Европы. И хотя Россия пока не является и вряд ли будет являться членом Евросоюза, но и наша театральная система, к счастью, стала также более открытой для режиссеров-иностранцев.
От России в афишу NETа вошел спектакль "Метод Гренхольма", поставленный болгарским режиссером Явором Гырдевым в Театре Наций. Однако этим заметным спектаклем, поставленным в прошлом сезоне, не исчерпывается список "наших иностранцев". Литовский режиссер Римас Туминас не только ставит в академическом театре им. Евг. Вахтангова в Москве, но и руководит им, причем сняв с себя руководство в родном ему Малом театре в Вильнюсе.
Совсем недавно вышла премьера в театре "Et cetera" по пьесе "Буря", поставленной знаменитым грузинским режиссером Робертом Стуруа. Александринский театр взял за правило приглашать на постановки иностранных подданных. Только что Оскарас Коршюновас поставил на главной драматической сцене Санкт-Петербурга "Укрощение строптивой", до этого Андрей Щербан здесь же выпустил "Дядю Ваню", в Малом театре на сцене филиала в этом сезоне состоялась премьера спектакля "Влюбленные" по пьесе Гольдони, поставленной итальянцем Стефано де Лука. Это далеко не полный перечень имен тех иностранцев, которые сегодня ставят в России.
Фестиваль NET предложил свой список и, как и полагается этому теафоруму, обратил свое внимание на тех режиссеров и те театры, которые работают в европейском пространстве Восточной и Западной Европы.
Алвис Херманис – режиссер и художественный руководитель Нового рижского театр –востребован везде: и у себя дома, и в России, и в Германии. У нас он поставил два сезона тому назад "Рассказы Шукшина" в Театре наций. Спектакль собрал все "Золотые маски", которые можно было собрать. Спектакли Рижского Нового драматического театра –постоянные гости наших фестивалей, а теперь привозятся в Москву и те, что поставлены Алвисом в Германии.
На этот раз фестиваль пригласил спектакль "Поздние соседи", поставленный латышским режиссером по рассказам известного еврейского прозаика, обладателя Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера, в мюнхенском театре "Каммершпиле". В этой работе заняты два известных в Германии актера – Барбара Нюсе и Андре Юнг.
Херманис ставит снова о старости. "Снова" потому, что в своем рижском театре он уже ставил спектакль "Долгая жизнь" про стариков, их играла его молодая труппа. В мюнхенском спектакле стариков Зингера играют уже опытные мастера в возрасте. Однако взгляд на старость самого Херманиса остается тем же. Используется оптика, уже использованная ранее: тот же масштаб удаления, тот же принцип, казалось бы, бесстрастного приближения – подглядывания за человеком.
Он вроде бы безжалостно рассматривает этих людей, у которых слишком часто работает мочевой пузырь, как у богатого, но одинокого Гарри Бендинера. Мы наблюдаем, как ему трудно закинуть ногу, вероятно, измученную артритом, на кровать, и потому Гарри придумывается трюк, исполняемый им, видимо, каждый день не без мастерства и остроумия. Мы смотрим, как отточенным движением он хватается за резинку носка, и нога водворена на кровать как нечто, к телу Гарри имеющее косвенное отношение.
Мы видим, как смешно и нелепо во втором рассказе "Сеанс" грузная Миссис Копитски заваливает на свою индийскую кушетку несчастного Доктора Калишера, тоже имеющего проблемы с мочевым пузырем. Доктор упирается, пытается увернуться от ее тяжелых объятий. Без того узкий диван становится местом суетливой борьбы двух незадачливых любовников.
Таких моментов в спектакле, где человек смешон, неловок, стар для подобных проделок, немало. Однако режиссер все-таки не гордится тем, что сам моложе. Как раз Херманис смотрит на старость гуманно. Он никогда бы не сказал, что старикам здесь не место. Человек, пока жив, не смирится с собственной старостью. Он будет продолжать жить надеждами и сохранять за собой право оставаться ребенком.
Ведь весь комизм в немецком спектакле возникает оттого, что старики остаются детьми. На этот счет есть известный афоризм: беда не в том, что старый, – беда в том, что чувствуешь себя молодым. Они любят, грезят, разыгрывают друг друга, увлекаются, бегут от одиночества, но все равно возвращаются в него.
Херманис берет для спектакля два рассказа: для первого действия – "Позднюю любовь", для второго – "Сеанс". Никто не хочет видеть старость, от нее отгораживаются, пытаются убежать. Возможно, поэтому в первой части рабочие сцены то собирают, то разбирают стены, а во второй и вовсе актеры упакованы в шкаф, дверцы которого перед началом действия снимаются. Сценограф спектакля – Моника Пормале.
Если в первом акте квартира Гарри Бердинера имеет глубину, то во втором Херманис использует свой любимый принцип фронтальной декорации, максимально приближенной к зрителю. В первом действии квартира одинокого старика стерильна – ничего лишнего. Во втором жилище поклонницы Будды похоже на индийскую лавку сувенирных товаров. В этом пространстве она будет изображать состояние транса, вызывать дух любовницы Доктора Калишера, оставленной в Польше. Привидение явится, но прежде станет переодеваться в платье невесты в маленькой ванной г-жи Копитски.
Смешное сменяется печальным у Херманиса легко и естественно. И Гарри, который полюбит забавную соседку, похожую на престарелого эльфа во всем розовом, и Доктор, все-таки попавший в сети Копитски, остаются одинаково одинокими.
И нет никакой разницы между Гарри и Доктором Калишером. Они оба придут к одиночеству, хотя первый потеряет, а второй, казалось бы, приобретет. Эльф – овдовевшая Этель – выбросится из окна. В финале Гарри в отчаянии обнимет стену, словно вот-вот раздвинется твердь и выйдет его возлюбленная, и заживут они счастливо.
А Миссис Копитски все-таки подчинит своей самопальной магии грустного Доктора: нарисует ему пятнышко на лбу, наденет на него маску со слоновьим хоботом, усадит, как любимую игрушку, рядом с собой. Однако что-то подсказывает: они не заживут счастливо.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
