Прославленный советский спортсмен, олимпийский чемпион 1980 года по фигурному катанию в танцах на льду Геннадий Карпоносов 21 ноября отпраздновал юбилей – ему исполнилось 60 лет. Свой "пенсионный" возраст Геннадий Михайлович встречает в работе активнее некуда – он в творческом тандеме со своей партнершей и супругой Натальей Владимировной Линичук продолжает тренерскую деятельность, воспитывает новых чемпионов. Корреспондент РИА Новости Андрей Симоненко из разговора с Карпоносовым узнал, какими судьбами мальчишка из хулиганского двора на Хорошевке постиг все ступени большого спорта.
- Геннадий Михайлович, первый вопрос как олимпийскому чемпиону: а как получилось, что попали именно в фигурное катание? Ведь в стране тогда совсем другие виды спорта в почете были.
- Ну да, футбол, хоккей, бокс, баскетбол... Получилось так – я заболел в детстве очень сильной ангиной, которая дала осложнение на сердце. Врачи порекомендовали заниматься спортом на воздухе. Родители стали думать, куда меня отдать - а у нас во дворе жили два фигуриста. Для того времени такое совпадение – нонсенс. Это Алексей Уланов и Георгий Проскурин, будущие партнеры, соответственно, Ирины Родниной и Татьяны Тарасовой. Оба положительные, послушные, в магазин ходили, родителям помогали, а Уланов умел еще и на баяне играть. Вот, в общем, мама посмотрела и подумала: наверное, фигурное катание воспитывает по-настоящему классных ребят. А двор у нас вообще-то бандитский был, честно говоря, Хорошевка, сами понимаете... Ну что, права голоса я тогда не имел, так что подчинился. Привели меня на стадион "Труд", стоял такой на Красной Пресне, сейчас уже снесен. И вот я катался на свежем воздухе. Что интересно, катался всего полчаса, а потом мы всей группой шли греться, потому что холодно было. Отогревались мы минут двадцать, полчаса. И за это время нам давали задание: выучить новое стихотворение. Родители были, в общем, от всего этого в восторге. Мало того что мальчик на воздухе, так еще девочки вокруг, никаких драк, разбитых носов и глаз. И стихи вдобавок учит.
- Ну а сами-то как к своему занятию относились?
- Против был с детства. И когда мама решила отвести меня в школу фигурного катания на Стадион юных пионеров, без энтузиазма это воспринял. Но в итоге прошел жесточайший отбор – как сейчас помню, конкурс был шестьдесят человек на место. Почему меня тогда взяли – до сих пор не понимаю. Но в итоге лучше относиться к фигурному катанию я не стал. Еще и потому, что попал в группу, где были одни девочки. Ребята-то в фигурное катание не шли. А девчонки все катались вдобавок лучше меня. Я пытался бунтовать - меня заставляли ходить на тренировки силой. Последнюю попытку побега предпринял, когда уже катался более-менее прилично, было мне лет 12-13. У нас рядом на СЮПе был велотрек. Вот я в трековые гонки и ушел. Месяца три прозанимался втихую. А потом тренеры домой позвонили и говорят – мы думали, мальчик-то ваш болеет, а тут его на велотреке видели. Разговор с родителями был очень серьезный. После этого все, больше не бегал.
- И когда окончательно поняли, что фигурное катание – ваше навсегда?
- В 1965 году, когда в Москве проходил чемпионат Европы. Мы все впервые живьем увидели фигурное катание. И меня поразили танцы на льду. Тогда Ева и Павел Романовы из Чехословакии стали чемпионами, а все остальные места на пьедестали заняли англичане. Вот английская школа танцев-то окончательно и заставила меня влюбиться в то, чем я занимался. Это было очень красиво. Спина, руки, сидящий литой фрак. Была такая пара, Джанет Собридж/Дэвид Хикинботтом, вот это и были мои кумиры. Настоящий, знаете, такой танцевальный лорд. Потом юристом работал, кстати, на пенсии сейчас уже наверное.
- Как известно, до того как встать в пару с Натальей Линичук, вы катались с Еленой Жарковой. Но высоких достижений добиться с этой партнершей вам не удалось. Почему?
- Если честно, даже не знаю. Вроде бы даже все у нас получалось. Но ехали на чемпионат Европы и занимали там шестое место, а на чемпионате мира – восьмое. И вот из года в год такая штука. Менялись спортсмены, кто-то уходил, кто-то приходил, а у нас все то же самое: шестое – восьмое, шестое – восьмое. Может быть, суховатые мы были немножко, не очень танцевальные. Но на самом деле, мне трудно об этом вспоминать, потому что Лена очень рано ушла из жизни, нелепо – из-за врачебной ошибки.
- Как бы то ни было, на момент начала вашей совместной карьеры с Натальей Владимировной вы были, получается, уже опытным спортсменом...
- Ну опытным – это хорошее слово применительно к 22-летнему парню (смеется). Газеты, помню, тоже тогда писали – и вот опытный Геннадий Карпоносов теперь будет кататься в паре с юной Натальей Линичук. Но сначала я думал, что у меня будет большой кастинг. Хожу такой, весь в мыслях – вот, сейчас девочки приедут, будем пробоваться, смотреться, туда-сюда... Весь в ожидании этого кастинга прихожу на тренировку. А Наташа у нас к тому моменту уже год в группе каталась. Спрашиваю у Елены Анатольевны Чайковской, нашего тренера – когда кастинг? Она отвечает – он уже прошел. Вот, Линичук, знаешь такую? Говорю, знаю, конечно, давно. Ну вот, продолжает Елена Анатольевна, вставай с ней – и поехали. Видимо, какое-то тренерское чутье действительно сработало, потому что мы в принципе ни по каким параметрам друг другу не подходили. Мы совершенно разные. Возможно, именно в этом и была задумка Чайковской.
- Поверили сразу, что у вас с Линичук получится добиться результата?
- Нет, ну что вы. Пробиться же в танцах наверх очень сложно. В первый раз на чемпионате Советского Союза мы, по-моему, пятое место заняли. И после этого я для себя подумал: еще один такой год, и я заканчиваю. У нас ведь не было тогда никаких "Танцев со звездами", показательных туров... Деньги мог заработать как – пойти в балет на льду и через 20 лет получить пенсию. Ну или тренировать. Вообще же я учился в Московском университете на экономическом факультете и не считал еще спорт своей основной профессией. И в этот период у нас был такой старт в Англии. Попали мы на него довольно случайно, без тренера, поехали как бы в нагрузку с другой парой. Там был очень сильный состав – призеры чемпионатов мира и Европы. И вдруг мы занимаем второе место. И боремся наравне за первое. Тогда-то как раз и написали – Геннадия Карпоносова мы знаем, а с ним в паре приехала очаровательная "мисс Икс". Вернулись назад – и к нам совсем другое отношение. Рейтинг в глазах Федерации-то поднялся. Сразу второе место на чемпионате СССР, а на нашем первом чемпионате Европы мы выиграли бронзовые медали. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы, потому что сейчас такого произойти не может. Особенно в танцах. Тогда, получается, соревнования все-таки были объективными еще.
- Что сейчас вспоминается в первую очередь от победной вашей Олимпиады 1980 года в Лейк-Плэсиде? Момент награждение, само катание, олимпийская деревня-тюрьма...
- Эпизод один вспоминается. На одном из корпусов этой тюрьмы висел плакат-таблица – медальный зачет Олимпиады. Виды спорта, кто сколько наград завоевал и так далее. Стою, в общем, в день произвольного танца, на балкончике, думаю себе о чем-то. А у нас в составе делегации были представители ЦК партии, комсомольские чины, люди из ВЦСПС... То есть те, кого мы до этого видели только издалека снизу вверх. И вдруг один из таких подходит ко мне и говорит – ну что, Гена, как дела? Да ничего, отвечаю, нормально. Ну смотри, продолжает, не подведи, страна за тобой. А ведь тогда мы действительно получали телеграммы, письма, то есть на самом деле ощущали ответственность. Говорю, хорошо, не подведу. Тут через пять минут еще один человек такого же ранга подходит – с теми же речами. Потом третий с таким же разговором. Думаю, что-то здесь не то. И тут на глаза этот самый плакат с медальным зачетом попадается. Смотрю – оказывается, наша золотая медаль в танцах на льду является ключевой в борьбе с командой ГДР. И тут-то до меня все дошло – какая на нас действительно лежит ответственность. Отключило меня напрочь из-за этого. Как катался – крайне смутно помню, а награждение вообще вылетело из головы.
- Могли ли предположить, что уже через год вас по сути вынудят уйти из спорта?
- Как сказать... Сейчас люди катаются и до 35 лет на высоком уровне в танцах. А Наташе тогда было всего 24-25. Но нам мягко намекнули – пора бы вам уже коньки, как говорится, на стенку. Дать дорогу перспективной молодежи. Так что я да, довольно быстро понял, что ставку уже собираются делать на следующее поколение. Но нам, надо сказать, повезло. Сейчас-то многие спортсмены с трудом находят себя в жизни после большого спорта, а тогда вообще – те двери, которые для тебя были открыты, мгновенно закрывались. А у нас с работой нормально сразу получилось. Хотя никогда не забуду, как после нашего прощального выступления на фуршете Наташа вдруг начинает плакать. Спрашиваю – в чем дело? А она, оказывается, услышала, как наши знакомые за ее спиной перешептывались: ну вот, Линичук к нам в "Динамо" тренером просится. Ключевые слова – "к нам". Понимаете, этот человек в "Динамо" на тот момент месяц был или два. А Наташа динамовка с детства. И тут ее упрекают, что она просится тренером. Хотя ей предлагали работу и в горкоме комсомола, и на Центральном телевидении, где она даже некоторое время вела передачу – утреннюю зарядку. А она хотела быть тренером.
- Вы же, если не ошибаюсь, в тренерскую работу не сразу пришли.
- Да, только через десять лет. До этого в ЦК комсомола пять лет проработал, и считаю, что это была очень сильная школа управления. Сейчас принято считать, что все аппаратчики были пьяницами и развратниками. Но мы делали свое дело, и неплохо делали. Помню, готовили фестиваль молодежи и студентов 1985 года – у нас месяца четыре даже выходных не было. С утра до вечера на работе. Вот, а после этого перешел я на работу в "Динамо", на пост заместителя председателя московского совета общества. Ну а когда настал период совсем уж крутой перестройки, деньги на спорт вообще перестали из бюджета поступать. Динамовская же организация всегда была достаточно самостоятельной в плане финансов. Деньги поступали, в основном, от предприятий. Но при разделе СССР большинство их остались за пределами России, и у нас тоже наступили трудные времена. Остались без денег. Крутились как могли, но когда понял, что просить помочь финансами больше некого, присоединился к Наташе в тренерской работе. За год мы подготовили несколько пар для сборной – Грищук/Платов, Крылова/Овсянников, Лобачева/Авербух... Денег же не выделяли ни копейки. Тренировались мы в "Олимпийском", и каждый день к нам приходили люди и спрашивали – ну когда же вы заплатите за лед? Я бегал по всей Москве с протянутой рукой, как нищий, и просил – подайте хоть что-нибудь. Но спонсоров тогда почти не было. Еле-еле нашли одного, но он три месяца всего продержался, потом деньги снова закончились. Вот поэтому, когда нам поступило предложение со всеми парами уехать в Америку на отличную базу – это было в 1994 году - мы его приняли.
- Скажите, а не обидно, что при всех этих обстоятельствах вас с Линичук функционеры при каждом удобном случае упрекают – вот, мол, льют воду на чужую мельницу, воспитывают иностранных спортсменов. Были ведь у вас и Белбин/Агосто, и Денкова/Ставиский, другие зарубежные дуэты...
- Действительно, вспоминать, при каких обстоятельствах мы уезжали, никто почему-то не хочет. И ведь с другой стороны, с 1995 года мы подготовили многих чемпионов мира – Грищук/Платова, Крылову/Овсянникова, Лобачеву/Авербуха, Домнину/Шабалина... На кого же мы, не на Россию разве работали? А те, кто здесь, в России, работал – многих в танцах подготовили? И не стоит забывать, что финансово нас из России никто не поддерживал эти годы. Когда еще "Динамо" было, что-то платили. А потом когда перестали, у нас начались очень серьезные проблемы. И когда мы готовили Лобачеву/Авербуха, нам очень сильно помогали американцы.
- Сейчас ситуация вроде бы меняется. Вернуться не хотите?
- Вы знаете, я как бы и не считаю, что мы так уж насовсем уехали. У нас здесь дом, родные... А там лед. Пять часов в день. Плюс зал хореографии, тяжелой атлетики. Прекрасная экология, отличное питание. Чем же эта база плохая?
- Геннадий Михайлович, такую школу, как у вас с Натальей Владимировной, обычно называют кузницей чемпионов. Вот скажите – вы продолжаете ощущать от своей работы кайф? Испытывать драйв, чувствовать энергетику? Или это уже чисто монотонный такой процесс...
- Да продолжается, конечно. Самое главное, когда выходят твои спортсмены на лед – продолжаешь нервничать. Вроде бы сто лет стоим у бортика – а чувствуем то же самое. Назовите это как хотите – драйв или кайф. Конечно, все это присутствует. Как только это уйдет из души – значит, и нам пора будет уходить.
