Константин Богданов, для РИА Новости.
24 октября 1960 года на стартовой площадке испытательного полигона Тюратам (будущего космодрома Байконур) прогремел взрыв. Чудовищная по своим масштабам катастрофа унесла жизни 126 человек, включая главнокомандующего РВСН (Ракетных Войск Стратегического Назначения) маршала артиллерии Митрофана Неделина.
… В авариях, оставивших после себя визуальные материалы – кинопленку, видеозаписи, серии фотографий – есть что-то завораживающее, заставляющее проживать считанные мгновения беды снова и снова. Ты раз за разом смотришь, как сгорает дирижабль «Гинденбург», как полыхает развал четвертого энергоблока Чернобыля, как выбрасывает километровый султан дыма гибнущий линкор «Ямато», как разваливается на куски стартующий «Челленджер». Катастрофа 24 октября 1960 года тоже повторяется в памяти бессчетное число раз.
Плохого качества запись с камеры 41-й стартовой площадки бесстрастно фиксирует накатывающийся вал горящего ракетного топлива, из-под которого разбегаются люди, и ты в который раз против воли отмечаешь, что этот, этот и этот – не добегут…
К 1960 году Советский Союз лидировал в ракетной гонке. Первая межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 была испытана Королевым еще в 1957 году. Позднее на ней отправится в космос Гагарин. Но для боевых целей «семерка» не очень подходила, поэтому Министерство обороны заказало разработку новой ракеты, способной достигать территории США. Глава ОКБ-586 Михаил Янгель, создатель успешно принятых на вооружение ракет средней дальности Р-12 и Р-14 (будущих «героинь» Карибского кризиса), предложил для этих целей ракету, получившую шифр Р-16.
Ситуацию обостряла традиционная конкуренция среди разработчиков. На 41-й стартовой площадке полигона Тюратам для Янгеля решался важный вопрос: кто поставит на вооружение советских РВСН первую по-настоящему массовую межконтинентальную ракету? Янгель с его Р-16, на ядовитом «высококипящем» гептиле, способным длительное время оставаться в готовности при обычных температурах, – или Королев с его Р-9 на привычной уже кислород-керосиновой связке, дающей существенные утечки и требующей криогенного оборудования?
Ракету создавали в спешке. Когда ее вытащили на стартовый стол, стало понятно, что изделие до невозможности сырое, и в полет ему еще рано. Постоянно шли сбои в контурах управления, сигнальную электрику приходилось дорабатывать чуть ли не с паяльниками прямо на установленной ракете. В довершение всего начали фильтровать баки ракетного топлива. Под ракету поместили емкости с нейтрализаторами компонентов утечки – проще говоря, подставили корыто под ядовитую капель.
Если бы при подготовке ракеты к летно-космическим испытаниям придерживались правил, вспоминал в своих мемуарах один из выдающихся советских конструкторов Борис Черток, она бы никогда не оказалась на старте 24 октября. Но «изделие 8К64» должно было взлететь до 7 ноября. К дате. Так решил первый главком РВСН маршал Митрофан Неделин, и Янгель, озабоченный успехами Королева, не решился ему перечить.
Проблемы на старте начались еще 23 октября, за сутки до аварии. При проведении проверочной программы вместо пиромембран в двигателях второй ступени внезапно отработали пиромембраны первой. Пульт управления выдал не ту команду. Для конструктора ситуация вопиющая: система управления выкидывает самоубийственные финты. Первая и единственно верная реакция: остановить предстартовые процедуры, слить 130 тонн смертельно опасного топлива и еще раз «прозвонить» сухую ракету в поисках сбоев.
Ничего этого сделано не было. Объяснение простое: слив топлива – длительная отсрочка возможного старта, а этого не хотел никто. На утро 24 октября работы по устранению неполадок на заправленной ракете продолжались по графику. На бетонной площадке «отметки ноль», у подножия стартового стола, стояла вся группа начальства – сам Янгель, маршал Неделин, конструктор систем управления ракеты Коноплев, заместитель министра общего машиностроения Гришин и другие.
В 18.45 пульт управления выкинул свой второй и последний фортель, подав при переключении токораспределителя несанкционированный сигнал на запуск ракетных двигателей второй ступени. Факел пламени ударил вниз, в заправленную первую ступень, снося людей с мачт обслуживания. Потом разрушились баки первой ступени, выплескивая вниз горючее и окислитель. «Топливо на высококипящих компонентах», комбинация ядовитого гептила и азотной кислоты, имеет привычку самовоспламеняться при взаимодействии и без всякой помощи. Стартовый стол накрыло огненным куполом вместе с разваливающейся на куски ракетой и обслуживавшими ее людьми.
«Изделие 8К64», не покидая стартовой площадки, уничтожило больше людей, чем погибало в среднем в Лондоне при попадании десяти боевых ракет «Фау-2» во время Второй мировой войны», – с горечью пишет Борис Черток.
Сколько в точности погибло на 41-й площадке, неизвестно до сих пор. Живых в момент взрыва там было свыше 200 человек. Официальные данные – 78 погибших. Черток приводит цифру в 126 человек, которая при перекрестной проверке куда больше похожа на правду.
На «отметке ноль» не уцелел никто. От маршала Неделина, по некоторым свидетельствам, на бетоне осталась только оплавленная золотая звезда Героя Советского Союза.
Рядом с маршалом должен был оказаться и Янгель, но он чудом уцелел, отойдя в последний момент покурить вместе со своими замами Богомоловым и Иосифьяном (некурящим!), уговаривавшими его остановить предстартовые работы. «Как случилось, что они все погибли, а ты остался?» – первым делом грозно поинтересовался у него Никита Сергеевич Хрущев. Янгель замялся и начал оправдываться курилкой, добавив, что весь взрыв – целиком его вина. Как-то не хватило интеллигентного Михаила Кузьмича на то, чтобы процедить в лицо генсеку сакраментальное «извините, что выжил». Попросить прощения за то, что он, главный кузнец ракетно-ядерного щита Родины, осмелился не сгореть вместе со своей ракетой.
Впрочем, Леонид Брежнев, глава правительственной комиссии по расследованию причин аварии, сразу заявил, что наказывать никого не станут, поскольку-де «все виновные уже и так наказаны», – списав тем самым все на мертвых: торопившего старт Неделина и допустившего ошибки в проектировании и наладке электрических систем Коноплева. Факт аварии был строжайше засекречен. О гибели Неделина «в авиакатастрофе» объявили только через четыре дня. Родственникам погибших сообщили, что произошел «взрыв емкости с бензином».
Янгель очень остро переживал свою вину за непринятие решения об отмене подготовки к старту: по свидетельству коллег, он месяц не мог работать, а по ряду данных – перенес инфаркт. «Что мне делать с Янгелем?» – спросил в этот момент у Королева Хрущев. «На его месте мог оказаться и я», – честно и лаконично ответил главный конкурент.
Р-16 тщательно доработали и запустили в феврале 1961 года. К концу года она была принята на вооружение и, хотя в войсках ее недолюбливали, послужила основой для разработки следующего поколения советских межконтинентальных ракет. После тюратамской катастрофы был полностью перестроен регламент безопасности испытаний, ужесточены правила мониторинга и устранения неполадок.
Несмотря на это, ровно через 3 года, 22 октября 1963 года, в одной из шахт Байконура после утечки кислорода взорвалась ракета Р-9, погибло 8 человек. Сергей Королев в разговоре с Хрущевым чуть не оказался пророком. Спор о топливе в итоге полностью выиграл Янгель. Его тезис о том, что боевые жидкостные ракеты должны делаться на гептиле, а кислород-керосиновые лучше оставить для космонавтики, полностью оправдался.
Янгель умер в 1971 году – от пятого по счету инфаркта, а полтора года спустя из шахты в облаке плотного белого дыма выскочила тяжелая ракета, на мгновение зависла над точкой, словно бы осмотревшись, и, включив двигатели первой ступени, устремилась в зенит.
В мир пришло последнее изделие Михаила Кузьмича – Р-36М, становой хребет советских стратегических ядерных сил, более известное ныне под зловещей натовской кличкой «Сатана».
Но это, как говорится, уже совсем другая история. Хоть и начиналась она все там же – в вале горящего гептила на 41-й стартовой площадке, который, казалось, вместе с комплексом Р-16 заживо хоронит дело всей жизни Михаила Янгеля.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
