Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
110 лет назад, 22 сентября 1900 года, появился на свет Сергей Иванович Ожегов, вся жизнь которого была – без всякого преувеличения – подвигом во имя русского языка. Сам он так и остался для народа «неизвестным солдатом». Да и правительство не слишком отличало ученого с мировым именем.
Он не был ни академиком, ни членом-корреспондентом, ни разу не получил хотя бы Государственной премии. Но практически все знают его толковый словарь. За последние 50 лет он переиздавался двадцать четыре раза, а общим тиражом, как шутил автор, «не уступит трудам всех классиков марксизма-ленинизма вместе взятых»
Ожегов создал еще немало научных трудов, причем очень интересных, вроде «Словаря к пьесам А.Н.Островского», который был по загадочным причинам запрещен к изданию в 1949 году (трудно понять, что там могли найти антисоветского) и вышел только много лет спустя, уже после смерти филолога и лексикографа. Но главным делом его жизни был «Словарь русского языка».
Сам Ожегов дважды его перерабатывал и дополнял, а потом словарь зажил самостоятельной жизнью. И стал настольной книгой для многих людей, работающих с русским языком, в том числе и журналистов. Главное достоинство этого поистине академического труда – отсутствие жестких и косных академических, точнее, псевдоакадемических рамок. Ученый прекрасно понимал, что язык – дело живое, развивающееся. Он слушал и слышал живую речь, старался следовать за ее изменениями и воспроизводить их в параграфах своей главной книги.
Самое удивительное, что, хотя Ожегова уже 46 лет как нет с нами (он скоропостижно скончался в октябре 1964-го), его толковый словарь до сих пор не устарел, не превратился в памятник вроде замечательного толкового «Словаря живаго Великорускаго языка» (если пользоваться орфографией времени его первоиздания) Владимира Ивановича Даля. Хотя «живой великорусский» не стоял на месте, продолжал развиваться. И даже, пожалуй, слишком бурно развиваться. В самых неожиданных направлениях.
Нужно ли и возможно ли регулировать этот процесс? В последние десять лет государство предпринимало несколько неуклюжих попыток. Вскоре после 2000 года по редакциям зациркулировали слухи, будто Институт русского языка решил реформировать орфографию по принципу «как слышится, так и пишется».
Прежде всего это касалось иностранных слов вроде «парашют» или «жюри», где букву «ю» якобы предполагалось заменить на букву «у». Мол, все равно неправильно пишут, так отчего бы не упростить людям жизнь? Но слухи так и остались слухами.
В прошлом году в процесс регулирования языка включилось Министерство образования. Был издан приказ, который определял словари, грамматики и справочники, официально признанные нормативными. Их оказалось всего четыре, и толкового словаря Ожегова среди них не было. Общественность всколыхнулась, когда обнаружила, что в указанных словарях предложены революционные реформы в области ударений.
Так, слово «договор» стало можно ударять и на последний, и на первый слог, что раньше сопровождалось в словарях пометкой (разг.). А вот в вошедшем в нашу речь в последние десятилетия слове «йогурт», напротив, разрешалось делать ударение на последнем слоге. Второй пример многих сильно удивил, поскольку мало кому приходилось слышать, чтобы слово «йогурт» произносили таким странным образом. Так ведь и выговорить сложнее.
Понятно, что словарная норма часто отстает от естественного развития языка, но здесь явно не тот случай.
Непропорционально бурные протесты вызвало дозволение употреблять слово «кофе» в среднем роде. Хотя вот тут-то норму просто приводили в соответствие с жизнью.
Когда-то ведь и «залы», и «ботинки» были женского рода, но ход времени внес свои коррективы. От того «расширения» родной речи, что происходит на наших глазах, Солженицын должен был бы перевернуться в гробу.
Происходит бешеная интервенция англицизмов. Причем ладно бы новые слова английского типа были использованы для названия новых должностей или технологий, для которых не нашлось русских аналогов. Но когда все секретарши дружно переименовались в офис-менеджеров, это уже чересчур.
Автор этих строк уже писал об этом явлении. И никакой толковый словарь не угонится за бесконечными мерчендайзерами, супервайзерами и девелоперами.
Но и это еще не самая большая проблема. Подрастающее поколение разучилось писать самые простые слова и согласовывать их между собой. Почитать многие школьные сочинения – сразу вспоминается известная строчка некогда популярного пародиста Александра Иванова «велик могучим русский языка». Полное забвение элементарных грамматических норм, а об орфографии уже и не приходится вспоминать... Она почти исключительно «авторская».
Причины этого лежат на поверхности. Прежде всего, это Интернет с его «суржиком», который преподносится как якобы особое виртуальное наречие или диалект, почему-то прозванный «албанским» (а то и «олбанским»). Под этим диалектом очень легко спрятать собственную безграмотность. А знакомиться с литературными нормами уже вроде бы и не обязательно.
Наконец, в последнее время происходит активная SMS`изация и твиттеризация языка. Термины эти звучат диковато, но иначе не обозначить этот процесс. Что такое SMS, знают, наверное, уже все. Разрушительность влияния этих кратких сообщений по мобильному телефону, прежде всего, в том, что они вынуждают в целях экономии сокращать не только слова («спсб» вместо спасибо), но и фразы, опуская связки, предлоги и целые грамматические конструкции. Таково же воздействие сообщений в Твиттере – микроблогах, вмещающих не более 140 знаков с пробелами.
Для человека зрелого и грамотного – а Твиттером пользуется, например, президент Медведев, его советники, некоторые министры, многие губернаторы – это не страшно. Но у подростков часто начинается привыкание сродни наркотическому, и они уже не в состоянии излагать на письме свои мысли на другом «языке».
Научный прогресс и развитие Интернет-технологий не остановить. А бороться с этим можно только при помощи всей системы образования. И «Словарь русского языка» Сергея Ожегова, который до сих пор не включили в число «нормативных», обязательно пригодится в этой кропотливой работе. Иначе он может стать надгробным памятником русскому языку.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
