Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Не так это быстро делается, к сожалению. Сайт китайского парламента пока не дает никакой информации насчет того, когда же там будет принят закон насчет сокращения числа уголовных статей, по которым в стране полагается смертная казнь. Известно только, что законопроект поступил парламентариям на рассмотрение 23 августа, результатов ожидали на этой неделе. А дальше пошли комментарии насчет того, что такая серьезная мера потребует минимум трех чтений. Китайский парламент иногда оказывается местом серьезных схваток, так что всякое возможно.
Зато мы теперь знаем, что думает по поводу смертной казни китайская публика в целом, и где находится китайская цивилизация в идущей сейчас в мире дискуссии по этому вопросу. Она – там, где Америка, и совсем не там, где страны ЕС. В США, как известно, смертная казнь есть и будет оставаться еще долго. Европейцы, в чьих городах когда-то нельзя было обойтись без площади с эшафотом или гильотиной, ее больше не любят. А жители первого по населению государства мира без казней себя в безопасности не ощущают. Но — их настроения меняются. Более того, в публичных дискуссиях уже произносят такие слова, как «полная отмена казней в будущем». В том числе говорил на эту тему премьер-министр Вэнь Цзябао, хотя и в негативном ключе: страна не готова.
Газета «Жэньминь жибао» только что, пока идет парламентская дискуссия, поместила оценки социологов из китайской Академии социальных наук. Они говорят: если несколько лет назад до 90% населения были за смертную казнь, то недавний опрос – правда, уже не населения в целом, а пользователей интернета – показал другую цифру: 67%. А 11% хотели бы отмены казни, то есть переходу с американского на европейский стандарт. И 22% предпочли бы «смягчение» – то есть казнить можно, но не по 68 же статьям, как сейчас!
Китай – общество, управляемое не большинством, а консенсусом. Не состязательное, а компромиссное. То есть в политических дебатах здесь ценна не победа одной части населения над другой, а приход всех к какой-то общей точке зрения. Власти с древнейших времен до наших дней именно исходя из этого принципа и управляют. И если в общественном мнении начались перемены отношения к смертной казни, значит, следовало ожидать, что власти – нет, не отменят ее совсем, но начнут движение в соответствующем направлении.
Тут надо вспомнить китайские традиции. В более чем долгой истории страны были периоды, когда казнь запрещалась, да и особо изощренные пытки тоже – можно было только бить палкой. Это – при династии Тан, 7-9 века, под влиянием буддизма. Но традиция казней, тем не менее, давняя, ее отсчитывают от династии Шан (началась с 1600 года до нашей эры). А уж как казнили в более поздние времена, в 19-20 веках – это же был просто праздник какой-то, для всего городка, в ходе которого приговоренный должен был выкрикивать в толпу смелые слова и вести себя гордо, на груди у него должен был висеть плакат о его преступлениях, и так далее. Совсем, вроде бы, недавно практиковались публичные расстрелы очень плохих людей – наркоторговцев, например – на стадионах.
Но в июне этого года Верховный суд запретил использовать в судах показания, полученные путем угроз или пыток, в 2007 году он же взял на себя функции пересмотра всех до единого приговоров к высшей мере, выносимых судами иных инстанций. А кроме того, если раньше, до 1996 года, исполнялся приговор только путем расстрела, то дальше в процедурный кодекс была добавлена альтернатива – инъекция, и на нее-то все постепенно и переходит. А это явно не для стадиона.
И вот сейчас – пересмотр кодекса. Речь о 13 из 68 статей, в основном экономических преступлений. Коррупция в особо крупных размерах (ее китайцы очень не любят) все еще подлежит высшей мере. Кстати, по имеющимся сведениям, споры в парламенте идут именно об этой статье – с учетом того, что «китайское общество пока не выработало альтернативы казни», типа пожизненного заключения. Но, допустим, контрабанда религиозных объектов или подделка чеков об уплате налога на добавленную стоимость – вот это явно уйдет. Хотя посидеть в тюрьме виновным придется.
Ну и понятно, что, как всегда в таких случаях, сначала прекращается практика, а потом это закрепляют уже и в кодексе. Так в Китае и происходит. С чеками, религиозными объектами и так далее.
Эпизод с сокращением «расстрельных», точнее уже «укольных» статей – часть идущих в стране очень сложных процессов: создания в Китае нового общества. Иначе и быть не могло после трех десятилетий пусть плавных, но неуклонных рыночных реформ. Другой Китай – другие суды и наказания.
Не может быть прежней юридической системы, если по крайней мере жители южных приморских провинций страны получают, как в самой знаменитой свободной экономической зоне – Шэньчжене – в среднем по 13 тысяч долларов США в год. Парламентский комитет по финансовым и экономическим вопросам недавно опубликовал доклад на тему распределения национального дохода – по разным провинциям и социальным группам. Там говорится: средний класс следует сделать численно наибольшей группой общества. А речь, напомним, идет об обществе с численностью более чем 1,3 миллиарда человек, предстоящая перепись увеличит эту цифру.
Еще есть не средний, а богатый класс. Как гласит отчет, пропорция тех, кто живет на доходы от инвестированного капитала, возросла на 20% с 1978 по 2005 годы. А знаменитый «коэффициент Джини», разрыв в доходах между 10% самых богатых и 10% самых бедных, превысил безопасную отметку в 0,4 и дошел до 0,47. То есть идет социальное расслоение, не как в России, но идет. А еще есть «серые» доходы, и сейчас идет выяснение вопроса, насколько китайцы более богаты, чем показывает статистика. Говорят, что средняя городская семья в стране на 90% богаче, чем считают власти.
Китай достаточно большая и важная страна, чтобы перемены внутри его общества были бы делом не такие уж внутренним. Например, к концу года число китайских туристов, посетивших только 2 страны — Японию и Южную Корею, должно составить 1 и 1,2 миллиона соответственно. Так что постоянное физическое присутствие детей быстро меняющегося и богатеющего общества в соседних с Китаем странах – неизбежный факт.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
