В англоязычном Интернет-журнале Russia Profile www.RussiaProfile.org вышел необычный "специальный доклад" о современном видении понятия «Русская душа». В 15 статьях российские и иностранные авторы анализируют с современных позиций это живущее уже около 150 лет представление пишущих о России. Предлагаем Вашему вниманию одну из этих статей.
Дмитрий Бабич.
Русский автократ (буквальный перевод на русский этого греческого слова - самодержец), пожалуй, - один из наиболее «растиражированных» типов русской души, своего рода негативная визитная карточка России, которой пользуются и честные критики страны, и те, кто лишь стремится Россию очернить. Убеждение, что Россия на всех уровнях управлялась, управляется и будет управляться автократами, широко распространено, однако оно, как и многие популярные стереотипы, слишком упрощено.
Довольно часто сам факт отсутствия в России западных демократических институтов на различных этапах ее истории считается достаточным основанием для того, чтобы называть любого руководителя России, или любого российского чиновника, азиатским деспотом. Подобное отношение иногда может соответствовать истине с точки зрения абстрактной политологии, хотя на самом деле очень немногие правители России (приходят на ум Иван Грозный, Владимир Ленин и Иосиф Сталин) вели себя как классические азиатские деспоты. Большинство остальных российских лидеров вели себя по-другому – многие стремились походить на европейцев и признавали, по меньшей мере, право своих подданных на жизнь. Количество казней в России в девятнадцатом веке сильно уступало аналогичному показателю в других странах Европы.
Упрощенный взгляд на российских самодержцев как на азиатских деспотов, несомненно, покажется еще более несправедливым, если мы посмотрим на личности (или, как сказал Джордж Буш-младший на встрече с Владимиром Путиным в Любляне, заглянем в душу) тех, кому доводилось руководить Россией. Очень часто автократический стиль правления был признаком слабого, а не сильного характера, так как спрос на автократию шел «снизу» - как от бюрократического аппарата, так и от рядовых граждан. Таким образом, многие правители России были самодержцами не по собственному желанию. По преданию, граф Пален, организовавший убийство императора Павла Первого, сказал своему ставленнику – наследнику престола и будущему царю Александру Первому: «Полно ребячиться, идите царствовать». Эта фраза как нельзя лучше описывает «социальный заказ» общества своим правителям.
Необходимо важное уточнение: на протяжении веков русским идеалом государственного деятеля был не азиатский деспот, а «ответственный автократ», реформатор с сильным характером и благими намерениями. Большинство из лидеров России, как до, так и после Октябрьской революции 1917 года, стремились соответствовать этому идеалу. Увы, на практике это часто оказывалось невозможно, так как автократия подразумевает абсолютную власть, которая не слишком хорошо сочетается с ответственностью.
Удивительная вещь: не революционеры, а именно русские автократы более всего преуспевали в модернизации России. Правда, они пытались осуществить её «сверху», навязывая европейские нормы и правила простому народу. Именно так поступали Петр Великий, императрица Екатерина II, Александр II и многие другие лидеры, в том числе советской и постсоветской эпох. Большинство методов, применявшихся для модернизации, были автократическими, хотя некоторые были и демократическими, например, свобода и самоуправление для дворян, дарованные Екатериной II, отмена крепостного права Александром II.
Все эти факты позволяют бросить новый взгляд на двух правителей, которые открыто и последовательно прилагали усилия к тому, чтобы модернизировать Россию исключительно автократическими методами. Речь идет об императоре Николае I, правившем Россией с 1825 по 1855 годы, и о Владимире Путине. Сходства в душах, намерениях и даже манере поведения этих двух людей уже неоднократно отмечались. Более того, сходство было настолько очевидным, что в последние десять лет в России происходила определенная реабилитация Николая I в официальной исторической науке. В период с 2001 по 2007 годы были изданы несколько книг о Николае I, содержавших положительную оценку его деятельности, хотя прежде на протяжении нескольких поколений его рассматривали исключительно как палача революционеров-декабристов и бессердечного бюрократа.
У власти по воле судьбы
Итак, в чем же заключается это сходство? Во-первых, это свойственное обоим лидерам недоверие к различного рода выборам, оппозиции, местному самоуправлению и другим ограничениям власти государства и его представителей. Причины этого отвращения кроются, возможно, в биографиях этих людей. И Николай I, и Путин не готовили себя к карьере главы государства, будучи по образованию, биографии и складу характера «силовиками». Они не были публичными политиками до того, как неожиданно поднялись на вершину власти в силу обстоятельств. В 1825 году, когда скончался Александр I, его брат Николай I, которому тогда было 29, служил командиром дивизии. Так как старшего брата Николая Константина, стоявшего перед ним в линии наследников престола, посчитали негодным к правлению, царем неожиданно стал самый молодой из наследников. Путин также никогда не демонстрировал президентских амбиций и был доволен своей карьерой офицера спецслужб, сотрудника питерской мэрии, а потом и главы ФСБ до тех пор, пока в 1999 году президент Борис Ельцин не назначил его своим преемником.
Неожиданно попав в большую политику, и Николай I и Путин попытались навести в государственных делах некоторый порядок – такой, каким они его видели. Как бывшие офицеры, они понимали под порядком строгую иерархию, в которой люди четко следуют полученным указаниям и выполняют свои обязанности. Все должно было быть хорошо и правильно – по крайней мере, на бумаге (во времена Николая) или на телевизионном экране (во времена Путина). Чтобы добиться этого, оба лидера вполне искренне приложили большие усилия.
«Немец в Кремле» – так называлась книга Александра Рара о Путине, изданная вскоре после прихода последнего к власти. «Власть государства возвращается в виде человека-функции!» - восклицала либеральная пресса того времени. Все были согласны, что Путин не олицетворяет собой русский архетип «доброго царя». Не был похож на доброго царя и Николай – будучи на 95 процентов немцем, он назначил немцев на посты министра иностранных дел, министра финансов и даже на пост руководителя снискавшей себе недобрую славу тайной полиции (речь идет о знаменитом Александре Бенкендорфе).
Здесь наблюдается существенное отличие между классическим русским самодержцем, например, Николаем I, и типичным азиатским деспотом. Русские автократы, в том числе и Петр I, не были примитивными ксенофобами или националистами, не видящими недостатков своего собственного народа. Они все понимали, что отставание России от остальной Европы в техническом прогрессе и государственном управлении необходимо сокращать. Как ни странно, именно самодержцы прилагали больше всего усилий к европеизации России – хотя, конечно, делали они это по-своему, не ограничивая свою власть такими европейскими институтами, как выборы или свободная пресса. Из-за своей страсти ко всему европейскому самодержцы-реформаторы сталкивались с консерватизмом населения, которое зачастую воспринимало многочисленные департаменты и канцелярии Николая или электронное правительство Путина как некое «средостение» между отеческой фигурой царя и народом.
Тут мы подошли к еще одному парадоксу, который западные страны не всегда понимают – самодержец, занимающийся европеизацией, не всегда любим народом. Населением европеизация воспринимается в лучшем случае как полезная, но горькая пилюля. Русские, которые умеют приспосабливаться к обстоятельствам, адаптируются даже к процессам европеизации, проводимым самодержцами, однако очень часто эта адаптация является поверхностной и неискренней. Как только автократический контроль ослабевает, мы радостно стряхиваем с себя «цивилизованные» ограничения и возвращаемся к старым добрым способам «неформального» правления.
Компетентный царь
Были ли, например, добрый царь Алексей, прозванный своими современниками в XVII веке Тишайшим, или Леонид Брежнев автократами? С точки зрения классической политологии – да. Они не создавали системы сдержек и противовесов, которые бы ограничили их власть. Однако и без модной нынче «обратной связи» они неплохо знали желания своих подданных и прилагали все усилия, чтобы не идти им наперекор. Они плыли по течению стремления русского народа к стабильной, скромной и наполненной чувством собственного достоинства жизни. Этот идеал в России никогда не достигался, но никогда и не забывался. По своему духу Алексей Тишайший и Брежнев не были диктаторами и действовали как автократы только тогда, когда окружение требовало от них защитить их личную власть в интересах государства. Брежнев, несомненно, сожалел, что после «Пражской весны» 1968 года ему пришлось сместить с поста своего бывшего друга Александра (Сашу) Дубчека. Если верить воспоминаниям бывшего Секретаря ЦК КПСС Валентина Фалина, Брежнев был ограничен «коллективным руководством» Политбюро, которое, например, не позволило ему пойти на дальнейшее сокращение ядерных арсеналов на переговорах с американским президентом Ричардом Никсоном в период разрядки. В этом смысле Михаил Горбачев был гораздо большим автократом, чем Брежнев, так как он полностью игнорировал критику некоторых своих коллег по Политбюро, пойдя на неслыханные уступки Рональду Рейгану и Джорджу Бушу-старшему в конце 1980-х годов. Вместе с тем, даже критики Горбачева согласятся с тем, что называть его диктатором будет несправедливо и неправильно.
Русским идеалом правителя был (и остается, несмотря на многочисленные разочарования) царь доступный, царь слушающий, к которому можно лично придти с жалобами на местных чиновников, злоупотребляющих своей властью. Подобная традиция существовала в древности в Московском княжестве, и память о ней укоренилась в русских генах. И Николаю I, и Путину нравилось подобное отношение народа. Николай I много ездил по стране, встречаясь с людьми на местах и зачастую выслушивая их жалобы. Путин, помимо поездок, поднял тип «доступного царя» на новый уровень, организовав так называемые «прямые линии» на телевидении, в ходе которых россияне напрямую задают ему вопросы прямо из своих родных городов.
Недовольство критикой общества
Как истинный российский автократ, Николай I был абсолютно невосприимчив к жалобам, выраженным в форме протеста. В наши дни эту традицию в чем-то перенял и Путин. Относясь к своим согражданам так же, как офицер относится к хорошим солдатам, русский автократ желает, чтобы улучшения в жизни народа воспринимались как поощрение от начальства, а не как реализация собственных прав. Николай, например, знакомился с сотнями жалоб угнетенных крепостных крестьян и призывал местные суды подвергать наиболее жестоких землевладельцев суровым наказаниям. Однако он пришел в ярость, услышав о протесте юных кадетов в Гатчине в 1834. Будущие офицеры выступали против директора сиротского института Григория фон Дервиза, который незадолго до этого распорядился выпороть нескольких воспитанников. Николай приказал разжаловать зачинщиков в рядовые солдаты, что было в те времена суровым наказанием. Когда один из воспитателей института вступился за кадетов, указывая на хорошие оценки и превосходные личные качества нарушителей, император смягчил наказание, заявив, однако, что вместо раздувания скандала кадеты должны были направить ему жалобу.
Негативное отношение нынешней власти к протестам очевидно, и история с разгоном демонстрантов на Триумфальной площади в Москве служит тому хорошим примером. А вот просьбы от граждан – другое дело. В июне 2010 года кузнец Николай Шутров опробовал новый способ обратить внимание правителей на проблемы граждан. Узнав на вебсайте Путина, что тот собирается приехать в Ярославль и посетить завод «Автодизель», где Шутров работал, кузнец пригласил премьер-министра в свою старую и грязную мастерскую. Приехав на завод, Путин, вместо того, чтобы осматривать новенький цех, построенный при участии японских инвесторов, нашел в толпе рабочих Шутрова и неожиданно попросил его показать свое рабочее место. «Премьерская свита засуетилась, когда Шутров в грязных резиновых сапогах и засаленной серой робе неуклюже полез в чистенький микроавтобус премьера, - пишет газета «Известия». – Через несколько минут кортеж затормозил у закопченного кирпичного здания».
В мастерской, которой уже 50 лет, у кузнеца произошла небольшая словесная перепалка с генеральным директором завода Виктором Кадылкиным. «Взяли бы метлу да вымели все к чертовой матери», - зло проворчал гендиректор завода Виктор Кадылкин. «Мне за это не платят», - огрызнулся Шутров. Путин, осмотрев рабочее место Шутрова, сказал, что он видел предприятия и похуже, и посоветовал Кадылкину и владельцу завода Олегу Дерипаске включить мастерскую Шутрова в планы модернизации. «Мы поговорили об этом с собственником завода», - сказал Путин Шутрову.
Цена справедливости
А через несколько дней Николай Шутров рассказал в интервью интернет-порталу «Life News», что его предупредили - его контракт может быть не продлен на следующие полгода. Сто пятьдесят лет назад Николай I реагировал на жалобы своих подданных (тогда еще не граждан!) очень похожим образом. Обладая замечательной памятью, но будучи приверженцем идеи строгой иерархии, Николай переправлял жалобы в местные суды или органы дворянского самоуправления. Он полагал, что судьи и представители дворянства накажут нарушителей или как минимум пристыдят их. Однако, как показывает исследование, проведенное журналом «Родина», в большинстве случаев местное правосудие принимало сторону нарушителей - влиятельных местных чиновников или помещиков. Известны лишь несколько случаев, когда царь, благодаря хорошей памяти, лично настаивал на повторном рассмотрении дела, в результате чего виновные были наказаны, а справедливость восстановлена.
Неспособность (или отсутствие желания) защитить подателей жалоб отражает не столько наивность или злой умысел самодержца, сколько его веру в иерархию и установленную последовательность процедур. В западной литературе русских крепостных - крестьян, не имевших права покидать своего помещика – и теперь называют рабами (serfs), хотя это, по сути, несправедливое упрощение. Екатерина II запретила использовать слово «раб» в официальных документах, а брат и предшественник Николая, Александр I, после 1812 года выступил против использования слова «крепостной» в печати. Таким образом он проявил благодарность русским крестьянам, сыгравшим важнейшую роль в победе над Наполеоном. По сути, предполагалось, что крестьяне являются не крепостными, а «чадами» своего более образованного и воспитанного помещика. Во многих случаях эта система работала, и семьи дворян усыновляли крестьянских сирот и вообще помогали бедным. Вместе с тем, хотя такое положение вещей должно было быть правилом, оно гораздо чаще было исключением, а Николай I просто отказывался верить в эту неудобную правду.
Обмани меня
Кроется ли главная причина этого самообмана в недостаточной осведомленности? Вряд ли. Вскоре после провала заговора декабристов в 1825 году Николай I попросил Александра Боровкова, который возглавлял группу офицеров, расследовавших заговор, составить для него обзор критических высказываний декабристов, их предложений и проектов. Очень многое из этого было использовано в работе нескольких секретных комиссий, готовивших отмену крепостного права. В действительности, наибольшая заслуга в отмене крепостного права в России должна принадлежать Николаю, который тайно, в своей излюбленной манере, подготовил базу для этого смелого решения, принятого в 1861 году его сыном Александром II. Так что с 1825 по 1855 года у Николая не было недостатка в информации, как не было такого недостатка и у Путина.
Но вся эта информация была непубличной, для служебного пользования. Любители публичных призывов к улучшению подвергались преследованиям – законным и незаконным, в столице и на местах. Неспособность защитить сторонников открытости – вечная проблема автократических режимов в России. Возможно, это объясняется психологией самодержцев – их страхом, что ограничение всевластия местных чиновников приведет к ослаблению их собственной власти. Страх перед неожиданной дестабилизацией политической ситуации – константа всех автократических режимов в России. «Революция стоит на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыха¬ние жизни, пока я буду императором», - сказал Николай незадолго до своей смерти. Этот страх приводил к тому, что возможности высказаться лишали как оппонентов, так и критически настроенных верноподданных. В беседе с послом Франции Николай как-то сказал, что проводит различие между теми, кто хочет, чтобы справедливые реформы исходили от властей, и теми, кто хочет, чтобы радикальные перемены исходили Бог знает от кого.
Под этими словами мог бы подписаться и Владимир Путин.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
