Ольга Гришина
Первая заграничная командировка и секретная работа, о подробностях которой ветеран Великой Отечественной войны Борис Чернышев даже спустя 65 лет рассказывает с большой осторожностью, началась перед самой победой. Из голодной военной Москвы в марте 1945-го его радистом направили в Тегеран. Благосклонность судьбы и признание начальства, с улыбкой рассказывает полковник в отставке, уберегли его от многих горестей войны.
Начало войны
В 1941 году Борис Чернышев был студентом химического техникума в Ивановской области.
"Война застала меня мальчишкой, мне не было и 17 лет", - вздыхает ветеран.
Проводив старшего брата на фронт, в семье он остался за главного. Чтобы проведать мать и помочь по хозяйству, при каждой возможности сбегал из Кинешмы, где в то время учился, и 30 километров по ночам на попутках или редких поездах добирался до родной Вичуги.
"С питанием было скверно, поэтому я сразу заработал себе куриную слепоту. Видел только небольшое пятно перед собой", - рассказывает Чернышев.
На проблемы со зрением, вспоминает ветеран, старался не обращать внимания. Так же, как и все студенты, когда подходила его очередь, на церковной колокольне дежурил на посту.
"Если появлялись самолеты противника, мы должны были звонить в колокол. Называлось это пост ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи). В качестве поощрения давали кровяную колбасу. С голодухи она казалось очень вкусной", - улыбается он и добавляет, что в его дежурства все было "чисто и гладко".
В декабре 1942 года Бориса Чернышева призвали в армию и отправили в город Уральск в Ленинградское военное училище связи. Ехали в заваленных сеном теплушках.
"Около Саратова нас нагнал немец. Вражеские самолеты бомбили мост через Волгу, который стоял в стороне, но нам тоже досталось. Попрыгав из вагонов, мы прятались кто где может. Хорошо, что никого не убило", - вспоминает Чернышев.
Вместо учебы курсанты целыми днями заготавливали лес. В суровые морозы в холодных ботинках, надетых на холщовые портянки, чистили аэродром дальней авиации.
"Там я ноги себе отморозил. До сих пор чувствуется. Чуть что - они у меня прежде всего мерзнут", - поясняет он.
Для настоящей подготовки группу "подающих надежду" переслали в Горький. Но и там, по словам ветерана, ничего кроме "трудовой каторги" не было. Единственной радостью стал неожиданный приезд матери.
"Она в такую даль приехала, чтобы Бореньку немножко подкормить. Лепешки мои любимые привезла", - вспоминает ветеран.
Отсиживаться в тылу и ждать настоящей учебы, рассказывает Чернышев, было утомительно, поэтому он "тянул руку" и сам просился на фронт. Вместо этого курсанта послали в военную часть в подмосковных Ватутинках.
Радист-разведчик советского посольства
С 1944 года Борис Чернышев в воинской части при главном разведуправлении Красной армии начал всерьез изучать радиоаппаратуру. Через год, в марте 1945-го, пройдя проверку в политуправлении, он был отправлен в первую в его жизни зарубежную командировку в Тегеран.
"Я был радистом при советском посольстве. Во время сеансов передавал информацию, которая была закодирована в виде цифр. Что скрывалась за ними, знать не положено было", - говорит ветеран и добавляет, что все это было "военной тайной".
Радисту Чернышеву выделили глинобитную хижину размером в пять квадратных метров рядом с английским посольством. По его словам, после голодной Москвы юг Каспийского моря был "настоящей отдушиной".
"В Москве-то еще карточки были, а здесь можно было купить любое мясо и даже черную икру", - поясняет он.
По долгу службы Борис Иванович много ездил по стране и фотографировал различные стратегические объекты. О целях своего задания он предпочитает молчать до сих пор.
"Конечно, я понимаю, что сейчас изменился подход, но мы же давали что-то вроде подписки о неразглашении. Я был воспитан патриотом, поэтому мне не хотелось бы вдаваться в детали", - поясняет он.
Свободного времени, вспоминает ветеран, в Тегеране хватало и на личную жизнь. Среди местных жителей было много выходцев из Советского Союза, которые еще до войны сбежали сюда от сталинских репрессий. Чернышев ходил на танцы в клуб и в даже участвовал в самодеятельности. В драмкружке он и познакомился со своей будущей женой. Через четыре года из Тегерана в Москву Борис Иванович вернулся с супругой, дочкой и большим баулом, набитым всевозможными припасами. По его словам, кроме подарков родным в его багаже не было ничего ценного. В 1949-м в Москве можно было достать все, главное "знать в каких магазинах".