Сколько бы ни велось разговоров о том, когда из ремесла фотография превратилась в искусство (а имена звучат самые разные, и их очень много), найти более очевидное, приходящее на ум моментально, сложно: Анри Картье-Брессон. Его изящные черно-белые снимки сложно, да и не нужно описывать, зато в ближайший месяц у нас есть возможность увидеть их воочию: для нынешней Фотобиеннале агентство «Магнум» привезло в Москву ретроспективу мастера, которая колесит по миру уже тридцать лет.
Главные принципы Картье-Брессона – не делать постановочных кадров, ловить миг, когда событие обретает свой подлинный драматизм и раскрывается наиболее полно, – стали главными заповедями для всех последующих поколений фоторепортеров. Будучи творцом, обладая собственным стилем, вкусом, взглядом, взяв в руки камеру, Картье-Брессон превращался в охотника, в чьей работе главными были быстрота реакции, умение думать и действовать мгновенно. «Выстроить на одной оси глаз, голову и сердце», как говорил сам мастер. «Фотография сама по себе меня не интересует. Я просто хочу захватить кусочек реальности. Я не хочу ничего доказывать, ничего подчеркивать. Вещи и люди говорят сами за себя», - писал он.
Творческая жизнь Брессона началась с живописи. Рисовать он начал задолго до того, как взял в руки первую камеру, и вновь вернулся к краскам, когда снимать почти перестал. Андре Лота, живописца и скульптора, работавшего на стыке кубизма и классического искусства, Картье-Брессон считал своим учителем фотографии без камеры. Понимание композиции, целостности работы и ее выразительности, «вирус геометрии», видимо, берет свое начало оттуда, из уроков в академии Лота и художественной школе.
И все же именно фотография, на которую Картье-Брессон полностью переключился после путешествия по Африке в 1930 году, дала ему то, чего не могла дать живопись – возможность поймать реальность за хвост. У него тоже были свои кумиры, например, блестящий французский фотограф Эжен Ажте, работавший еще в конце XIX века, или венгр Мартин Мункачи. Его хрестоматийная фотография – «Три мальчика на озере Танганьика» - едва ли известна менее, чем работы самого Картье-Брессона. Позже Картье-Брессон признавался, что именно работа Мункачи стала для него «отправной точкой». «Я неожиданно понял, что с помощью фотографии можно зафиксировать бесконечность в одном моменте времени. И именно эта фотография убедила меня в этом. Здесь столько напряжения, столько непосредственности, столько радости жизни, столько сверхъестественности, что даже сегодня я не могу спокойно смотреть на нее», - писал он много лет спустя.
Фотографии Картье-Брессон посвятил сорок лет: он снимал во время Второй мировой (был 36 месяцев в немецком плену, после стал участником Сопротивления и вместе с другими фотографами снимал оккупацию Франции и после - отступление фашистов), как репортер созданного с единомышленниками агентства «Магнум» объездил более двадцати стран. Два раза пробирался через «железный занавес», чтобы отыскать в СССР, стране парадов и марширующих колонн, каким видел его Запад, живых людей. Снимал звезд, политиков, простых смертных, уличные сценки – саму жизнь, которая, как считал Брессон, богаче и ярче любой фантазии.
В начале 1970-х Брессон вновь обратился к графике и живописи, запрятав свою «Лейку» в сейф и практически прекратив заниматься фотографией. Вокруг картин, конечно, нет того ажиотажа, которым окружены его снимки, но, возможно, придет момент, когда мир откроет для себя по-настоящему и Брессона-художника.
Пока же ловите момент! Фотографии Анри Картье-Брессона представлены в Манеже до 18 апреля.
