Семилетний мальчик плачет: «Спасите меня! Не хочу в детский дом, хочу к маме!» У матери разрывается сердце. Она счастлива, что видит сына, прижимает его к себе, но понимает: ей с ним придется расстаться. Как минимум, на полгода. Может быть, навсегда. Или она сама отведет малыша в ненавистный приют. Или это сделают чужие люди. Силой оторвут ребенка от матери.
Где это происходит? В тоталитарной стране вроде сталинского СССР с членами семьи изменника родины? Нет – в цивилизованной Финляндии. Драматическая история в семье Рантала, о которой много пишут в последние дни.
Тут все с ног на голову. Все кувырком. У живых, здоровых, дееспособных родителей отбирают сына. Мама и папа остаются на свободе, а
мальчика отправляют в приют, в детский дом, фактически в тюрьму. Там малышу, как узнику, дают свидания с матерью, но при этом запрещают им говорить по-русски. В приюте, наверное, много игрушек и воспитатели – не садисты. Но для ребенка само пребывание в этом заведении – как пытка. Он хочет к маме.
На днях мальчик сбежал домой из-под стражи. Тогда и случилась описанная выше сцена. Однако финские государственные люди – работники органов социальной опеки – обязаны вернуть беглеца назад. Судьбу мальчика решит суд, который состоится не раньше, чем через полгода.
Что самое парадоксальное, все эти действия производятся в интересах защиты (!?) прав ребенка – дескать, пребывание в семье представляет опасность для него. Но если так защищают права, то как же их попирают?!
Предыстория дела Рантала хоть и изложена во всех СМИ, но несколько темна. Сына отобрали у родителей и отвели в приют после того, как якобы выяснилось, что мать его шлепнула, то ли один, то ли несколько раз. Кроме того, глухо проходят намеки на то, что мать с отцом то и дело ссорятся и у кого-то из них имеются проблемы с алкоголем. И последнее: изъятие ребенка произошло после того, как он заявил одноклассникам, что скоро уедет в Россию к бабушке. Инга Рантала утверждает, что финские власти возбудили дело, чтобы не дать вывезти ребенка.
Собственно говоря, эта история стала широко известна только потому, что у матери и сына есть российское гражданство, к процессу подключился и МИД, и наш уполномоченный по правам ребенка. Но давайте отвлечемся от частного эпизода и посмотрим на проблему шире.
Сколько невидимых миру детских слез уже пролилось, льется и еще прольется в таких же ситуациях?! Корень зла и первопричина – пресловутый гипотетический шлепок или шлепки. Согласно финскому уголовному праву, это трактуется как «мелкое избиение». Это уже «насилие над ребенком», которое считается незаконным и наказуемым. За это могут запросто отобрать дитя у матери, лишить ее родительских прав и передать в другую семью.
Как отец двоих детей утверждаю: подобный подход – бесчеловечный, противоестественный и аморальный. Прежде всего, по отношению к детям.
Бывают коллизии, когда ребенка необходимо отшлепать или щелкнуть по носу, или стукнуть по рукам, причем достаточно сильно, чтобы понял и запомнил. И никакое это не «насилие» и не «избиение».
Конкретные примеры? Да сколько угодно. Беру из собственного опыта. Пятилетний сын тянет руку к чужой сумке в магазине, пытается вынуть оттуда понравившийся ему предмет в яркой упаковке. Надо тут же ударить по рукам. И только потом провести «разъяснительную работу».
Этот же сын разрезвился-разыгрался, как свойственно детям, со всего маху врезал по носу тете, пришедшей в гости, да еще и захохотал по этому поводу. Немедленно наказать! И неплохо бы тоже стукнуть по носу, не очень сильно, конечно, но чтобы ребенок на собственной шкуре почувствовал, что натворил.
Дочка грубит и хамит. Можно щелкнуть ее по носу. Это не столько больно, сколько обидно.
Или случай из сферы политкорректности, которую так любят на Западе. Когда дочка была маленькая, она впервые увидела в метро чернокожего, стала показывать на него пальцем и громко смеяться. Естественно, тут же получила щелчок.
Потом последовали нотации. Родители должны объяснять детям свои поступки, действия, наказания. Было бы что объяснять. Однако по финскому законодательству за любое из перечисленных выше деяний могут быть наказаны…
Кто? Вот главный вопрос. Кого сильнее наказывают, когда маленького ребенка забирают у папы с мамой и отправляют в приют? У кого на всю жизнь остается душевная травма, даже если полгода спустя суд соизволит разрешить ребенку вернуться домой? Ответ на этот вопрос абсолютно ясен.
Получается, что за грехи родителей – подлинные или мнимые – карают опять-таки детей. Но не папа с мамой, а чужие дяди и тети из
органов социальной опеки и из суда. И что страшнее для детской психики – шлепок да щелчок или заключение в детский дом, отлучение от родного дома, от родных людей?
В основе всех этих социальных, законодательных и судебных процедур лежит тезис, что ребенок – полноправный член общества, тоже гражданин, что с его мнением надо считаться. Верх лицемерия. На примере семьи Рантала нам наглядно показали, как «считаются с мнением» мальчика. И к чему это приводит.
Конечно, удивительно, до какой степени в стране, считающей себя демократической, дозволяется вмешательство чиновников, государства в частную жизнь, в такую тонкую и деликатную сферу, как воспитание детей. Но, в конце концов, вся наша жизнь состоит из кричащих противоречий.
Важнее другое. Закон и абстрактный принцип, выстроенный на слезе ребенка, не стоит ломаного гроша.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
