Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», для РИА Новости.
В Театральном Центре СТД РФ «На Страстном» в течение всего сезона в рамках проекта «Твой шанс» студенты показывают лучшие учебные спектакли прошлого года. Спектакль «История мамонта» был также отобран для стартовавшей несколько дней назад программы «Маска плюс», осуществляемой в рамках национальной премии и фестиваля «Золотая маска».
Мастерская Олега Кудряшова в РАТИ (ГИТИС) — бренд в своем роде. Правда, бренд этот несколько съежился после того, как с кафедры режиссуры ушел Петр Фоменко. К счастью, многое из того, что открыл, привил Петр Наумович как педагог, слава Богу, не было отброшено в ГИТИСе как ненужное, а поддержано другими мастерами. Не берусь судить, в какой степени успешно. Сейчас приходиться радоваться тому, что вообще остаются очаги, в которых обучают ремеслу.
Спектакль «История мамонта» по роману Алексея Иванова «Географ глобус пропил»— как раз тот случай. Он показывает, что здесь актеры в подавляющем большинстве выучены, им привит дух студийности, студенческой общности, которую, увы, ощущают в творческих театральных вузах реже, чем бы хотелось. Без малого двадцати актерам даны роли. Три с лишним часа идет спектакль — времени предостаточно, чтобы каждому проявить свою актерскую индивидуальность (режиссер-педагог Екатерина Гранитова).
И надо сказать, пусть не с равным успехом, но несколько молодых актеров достойно воспользовались предоставленным шансом. Это, конечно, Дмитрий Захаров, не потому, что играет главное действующее лицо от Автора, а по тому, как играет. Есть в этом учителе, который глобус пропил, и злоба лузера, и нежное чувство к женщине, и здоровый пофигизм вкупе с мальчишеской привязанностью к своим одноклассникам.
И еще - Марина Ворожищева в роли Лены Анфимовой, одноклассницы, в которую был влюблен герой, сумела сыграть именно роль, а не затеряться в хоре, иллюстрирующем воспоминания героя о прошлой и настоящей жизни школьных друзей. Не берем в расчет массовые сцены, но вот Ворожищева играет школьницу, самую красивую девочку в классе, а буквально через несколько сцен — уже пополневшую мать двоих детей с авоськами в руках и сумкой-сеткой с несколькими десятками яиц. То, как она дешевым шарфиком утирает губки от джин - тоника, то, как хохочет вместе с Автором, вспоминая веселую школьную жизнь, не утруждая себя внятностью речи, и потому, что с непривычки чуть вдарил в голову слабый алкоголь, и потому, что не надо ничего друг другу объяснять, — все это говорит о том, как актриса не боится искать важных подробностей для своего персонажа. Оба переживают заново прожитое вместе.
И жену Надю точно и жестко играет Ирина Латушко. Она в паре с Автором, утверждающим поэтический способ существования, настаивает на праве бытовой жизни. Её хочется порой задушить, когда она в очередной раз пилит мужа за то, что он разрушил ее жизнь. В дешевой ли Надя ночной сорочке, в домашних тапочках зудит перед сном, или стервозно упирается и мужикам не выставляет водки, поскольку бедно живем - актриса играет усталость, сменившуюся ожесточенностью. И та же Надя расцветает, превращается в леди, когда становится любовницей того самого друга мужа, которому из секретного устройства стола не хотела при первом знакомстве выдавать пузыря.
В этих актерских работах есть не только способность вглядываться в жизнь, что является непременным условием актерского таланта, но и чувство жестокой правды.
Однако есть и другое, тревожное в актерской игре, когда прячутся за поверхностную характерность, полагая, что образ уже схвачен, если героиня не выговаривает букву «р». Стоит ли так прятаться за маску стервы - завуча, не дав хоть раз, а у автора «этот раз» есть, нотку человечности в ней. Обнаружив ученицу Машу в объятиях географа, актриса остается в спектакле в маске советской школьной начальницы, требующей от совратителя заявления об уходе. В романе же она в первый раз не требует, а просит географа уйти из школы, поскольку Маша — ее дочь, чего не подозревал и сам герой.
Оставим на совести создателя романа эту литературную условность, призванную послужить сильно действующим допингом для сюжета. Однако трудно поверить в то обстоятельство, что географ, проработавший в школе целый год, так и не узнал, что ученица, в которую он влюбился, — дочь ненавидящего его завуча. Тут надо не просто пить, одной бутылкой водяры в портфеле не отделаешься, а пить беспробудно, правда, тогда и не отличишь Машу от Люси.
Есть магия в том, чтобы студенты сыграли свое близкое — собственный школьный опыт. И роман Алексея Иванова, кажется, подходит как нельзя лучше. Живы воспоминания, которые совсем недавно пережиты участниками спектакля. Им есть что сказать, что выразить, пусть и играется ими школа времен брежневского застоя, Леонид Ильич как раз умирает, когда герои учатся в 9 «Б». Однако не уверена, несмотря на успех, который сопутствует этому спектаклю, что верен выбор литературы.
Да, тут много веселых реприз в духе Комеди клаб, много молодежного сленга, но исповедь учителя грешит самолюбованием и провоцирует временами к неправде существования главного героя, который спокойно отправляется спать на диван, отлученный от ласк жены, как будто ничего и вовсе не произошло. И стоило бы найти побольше объяснений его буддистской сверхтерпимости, когда герой уступает свою жену Надю своему другу. Объяснений, что перед нами поэт, маловато. Прямо скажем, лицо «от Автора» - не Александр Блок, а жена Надя - не Любовь Менделеева. И сцена мстит автору за неправду, поскольку герой превращается (и репризные реплики не спасают) в провинциально претенциозного господина, равнодушного эгоиста, циника сверх меры.
И в познании географии классом через поход больше ощутим стиль путеводителя для любителей экстрима, нежели переживание участниками этой самопальной экспедиции опасной встречи с природой. Как тут не вспомнить Виктора Астафьева, описавшего свои переживания от встречи с той же природой на Урале. Пока взрослые отвлеклись на дела по устройству очага, дети сели тайком в лодку и должны были погибнуть, поскольку их уже закручивало в водоворот и несло к порогам. Если бы не его друг, пишет Астафьев, моторная лодка которого завелась сразу, и он в мгновение ока не оказался рядом с детьми, вытащив их из воронки, то погибли бы они на утлой лодчонке. О чем думал отец в ту секунду, когда заводилась лодка? О том, что у них с женой уже никогда не будет других детей, эти появились в послевоенное время с трудом, о том, что, если выживут, он никогда больше не возьмет их на природу, которая опасна и таит угрозу. ..
Здесь 9 «Б» тоже проходит пороги - по Каме. Географ говорит, что ученики не воспользовались ни одним его советом, но лукавит, поскольку после инструкции подросткам многозначительно завершает: при непредвиденных обстоятельствах надо все знания откинуть и поступать по-своему, что дети в результате и делают, пустившись самовольно в опасное плаванье. Порог пройдут все, ни один не пострадает, не упадет с катамарана. Вернется домой 9 «Б» целым и невредимым. Однако что изменилось в них самих, в географе после этого путешествия, так и неясно.
Пороги на Каме пройти трудно, но еще труднее осознать пороги правды и тревогу бытия.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
