Рейтинг@Mail.ru
100 фактов о Чехове - РИА Новости, 28.01.2010
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

100 фактов о Чехове

Читать ria.ru в
Дзен
О своей жизни Чехов писал скупо, без охоты и достаточно официально. "У меня болезнь: автобиографофобия. – "признавался" он в 1899 году. - Читать про себя какие-либо подробности, а тем паче писать для печати – для меня это истинное мучение". Но множество записных книжек писателя, его письма, воспоминания современников и фотографии – материал более чем достаточный, чтобы открыть для себя Чехова. Это помогут сделать факты о жизни писателя, которые РИА Новости будет ежедневно публиковать в рамках проекта "Чехов 2010".

О своей жизни Чехов писал скупо, без охоты и достаточно официально. "У меня болезнь: автобиографофобия, - "признавался" он в 1899 году. - Читать про себя какие-либо подробности, а тем паче писать для печати – для меня это истинное мучение". Но множество записных книжек писателя, его писем, воспоминаний о нем современников и фотографий - материал более чем достаточный, чтобы открыть для себя Чехова. Это помогут сделать сто фактов о жизни писателя, которые РИА Новости будет ежедневно, начиная 29 января, публиковать в рамках проекта "Чехов 2010".

Факт № 100. «Было поистине изумительно то мужество, с которым болел и умер Чехов!», - сказал Бунин после его смерти

Со своей болезнью Чехов жил долгие годы, казалось, что она то отпускала его, то, наоборот, подступала все ближе.  

Многие современники Чехова в своих воспоминаниях не раз подтвердят одну и ту же мысль: Антон Павлович никогда не говорил о своей болезни и не жаловался на здоровье, даже в самые тяжелые моменты делая вид, что все в порядке, и боясь расстраивать близких и друзей.  

"Он даже и вида не подавал, что ему плохо. Боялся нас смутить... Я сам однажды видел мокроту, окрашенную кровью. Когда я спросил у него, что с ним, то он смутился, испугался своей оплошности, быстро смыл мокроту и сказал: Это так, пустяки. Не надо говорить Маше и матери", - вспоминал брат Чехова Михаил Павлович об эпизоде, случившемся за несколько лет до смерти Чехова.   

А вот что писал Чехов Суворину: "Я на днях едва не упал, и мне минуту казалось, что я умираю. Быстро иду к террасе, на которой сидят гости, стараюсь улыбаться, не подать вида, что жизнь моя обрывается… Как-то неловко падать и умирать при чужих". 

А Левитан писал в письме Илье Репину так: "Сердце разрывается смотреть на Чехова - хворает тяжко, видно по всему - чахотка, но улыбается, не подает вида, что болен. Интересно, знает или не знает правду? Душа за него болит". 

Находясь в Баденвейлере, Чехов писал маме и сестре: "Здоровье мое поправляется, входит в меня пудами, а не золотниками", "Здоровье с каждым днем все лучше и лучше"... Меж тем силы оставляли его с каждым днем.  

В статье, напечатанной в немецкой газете после смерти Чехова, его лечащий доктор Эрик Шверер писал: "Он переносил свою тяжелую болезнь, как герой. Со стоическим, изумительным спокойствием ожидал он смерти. И все успокаивал меня, просил не волноваться, не бегать к нему часто, был мил, деликатен и приветлив". 

"Было поистине изумительно то мужество, с которым болел и умер Чехов! ", - позже скажет о нем Бунин.

Факт № 99. Антона Павловича Чехова похоронили кладбище Новодевичьего монастыря рядом с могилой отца

Михаил Павлович Чехов вспоминал, что узнал о смерти Антона Павловича от своего двоюродного брата Жоржа. В своей известной книге «Вокруг Чехова» он пишет: «2 июля 1904 года я приехал в Ялту, чтобы навестить своих мать и сестру. Тогда Антон Павлович с женой находились за границей, в Баденвейлере. Когда пароход приставал в Ялте к молу, то мне кто-то помахал с берега шляпой. Это был мой двоюродный брат Жорж, служивший агентом в Русском обществе пароходства в Ялте и вышедший на мол принять пароход. Он узнал меня издали, приложил рупором ладони ко рту и крикнул мне с берега:
- Антон скончался!

Это ударило меня как обухом по голове. Хотелось заплакать. Вся поездка, вся эта прекрасная с парохода Ялта, эти горы и море сразу же померкли в моих глазах и потеряли цену.

<…> Сестра в это время была с братом Иваном Павловичем в Боржоме. Послали ей срочную телеграмму, а от матери все время скрывали. Ничего еще не подозревавшая, она радостно встретила меня, стала угощать, - но кусок не шел мне в рот...»

Хоронить Чехова было решено в Москве на кладбище Новодевичьего монастыря. Утром 5 июля гроб с телом Чехова отправился из Германии в Москву. Было решено, что тело прибудет через Вержболово (прим. ред. – сейчас Вирбалис, город в Литве) в Петербург, а оттуда в Москву.

Газета «Русское слово», следившая за событиями, связанными с похоронами писателя, сообщала тогда: «тело Чехова, в сопровождении Ольги Леонардовны, отправлено 4-го июля через Вержболово в Петербург, а оттуда прибудет в Москву, вероятно, 9-го числа утром. На Николаевском вокзале будет отслужена лития, а затем похоронная процессия направится в Новодевичий монастырь».

Брат писателя Михаил вспоминал о самих похоронах так: «Мы приехали в Москву к самым похоронам. Нас встретил на вокзале в Москве В. С. Миролюбов и повез в карете к университету, так как тело уже прибыло из Петербурга и его несли с Николаевского вокзала в Новодевичий монастырь. Если бы наш поезд опоздал, то мы так бы и не попали на похороны. Несметные толпы народа сопровождали гроб, причем на тех улицах, по которым его несли, было прекращено движение трамваев и экипажей, и вливавшиеся в них другие улицы и переулки были перетянуты канатами. Нам удалось присоединиться к процессии только по пути, да и то с трудом, так как в нас не хотели признавать родственников покойного и не пропускали к телу. Московская молодежь, взявшись за руки, охраняла кортеж от многих тысяч сопровождавших, желавших поближе протиснуться к гробу.

Так мы дошли до самого монастыря под охраной молодежи, которая заботливо оберегала нас от толпы. Когда же процессия стала входить в узкие монастырские ворота, началась такая давка, что я пришел в настоящий ужас. Каждому поскорее хотелось пробраться внутрь, и получился такой затор, что если бы не та же распорядительная молодежь, то дело не обошлось бы без катастрофы. Еле пронесли сквозь ворота гроб, еле вдавились в них мы с депутатами и близкими к покойному людьми, а народ все напирал и напирал. Слышались возгласы и стоны. Наконец ввалилась на кладбище вся толпа - и стали трещать кресты, валиться памятники, рушиться решетки и затаптываться цветы.

Брата Антона опустили в могилу рядом с отцом. Мы взглянули в нее последний раз, бросили по прощальной горсти земли, она ударилась о крышку гроба - и могила закрылась навсегда».

(Цитата из газеты «Русское слово» приводится по материалам сайта «Газетные старости»).

Факт № 98. Горький был возмущен тем, как хоронили Чехова

Чехов умер в Германии, а хоронили его в России. Транспортировка тела на столь большие расстояния требовала определенных условий. С этим связана чуть ли не скандальная история о том, как тело великого русского писателя было доставлено в Москву в вагоне, на котором красовалась надпись "Для перевозки свежих устриц". 

Горький в письме к Е.П. Пешковой возмущался: "Этот чудный человек, этот прекрасный художник, всю свою жизнь боровшийся с пошлостью, всюду находя ее, всюду освещая ее гнилые пятна мягким, укоризненным светом, подобным свету луны, Антон Павлович, которого коробило все пошлое и вульгарное, был привезен в вагоне "для перевозки свежих устриц" и похоронен рядом с могилой вдовы казака Ольги Кукареткиной. Это - мелочи, дружище, да, но когда я вспоминаю вагон и Кукареткину - у меня сжимается сердце, и я готов выть, реветь, драться от негодования, от злобы. Ему - все равно, хоть в корзине для грязного белья вези его тело, но нам, русскому обществу, я не могу простить вагон "для устриц". В этом вагоне - именно та пошлость русской жизни, та некультурность ее, которая всегда так возмущала покойного".

Горького также возмущал тот факт, что «часть небольшой толпы, собравшейся на вокзал встретить писателя, пошла за гробом привезенного из Маньчжурии генерала Келлера и очень удивлялась тому, что Чехова хоронят с оркестром военной музыки. Когда ошибка выяснилась, некоторые веселые люди начали ухмыляться и хихикать. За гробом Чехова шагало человек сто, не более». И те, что были среди этой толпы, толком не знали кого они на самом деле хоронят. Горький писал, что ему очень запомнились два адвоката «оба в новых ботинках и пестрых галстуках - женихи. Идя сзади их, я слышал, что один <…> говорит об уме собак, другой, незнакомый, расхваливал удобства своей дачи и красоту пейзажа в окрестностях ее».

Факт № 97. Чехов умер в ночь на 2 июля 1904 года на руках жены

3 июля (по старому стилю) газета «Русские ведомости» писала: «в ночь на 2-е июля, в 3 часа, скончался от паралича сердца на руках у жены известный писатель Антон Чехов, в Германии, в Баденвейлере».

Летом 1904 года Чехов уехал на курорт в Германию из-за резкого обострения туберкулеза. Русская пресса тогда активно следила за здоровьем писателя и регулярно писала о нем. За два дня до смерти писателя (1 июля по старому стилю) в газете «Русское слово» даже появилась заметка о том,  что Чехов заметно поправляется и «осенью рассчитывает вернуться в Крым и поселится на ялтинской даче». Но, увы, вернуться в Крым Чехову уже не удалось.

По свидетельству жены Ольги Книппер, в начале ночи Чехов проснулся и попросил послать за доктором. После он велел дать шампанского. «Антон Павлович сел и как-то значительно, громко сказал доктору по-немецки: «Ich sterbe». Потом повторил для студента или для меня по-русски: «Я умираю». Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: «Давно я не пил шампанского…», покойно выпил всё до дна, тихо лег на левый бок и вскоре умолкнул навсегда».

Факт № 96.  Чехов с женой мечтали о ребенке, но их мечтам не было суждено сбыться

Чехов с женой мечтали о ребенке, но их мечтам не было суждено сбыться.

2 ноября 1901 года Чехов писал Ольге Леонардовне: "А что ты здорова и весела, дуся моя, я очень рад, на душе моей легче. И мне ужасно теперь хочется, чтобы у тебя родился маленький полунемец, который бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь. Надо бы, дусик мой!"

Из Ялты 28 февраля 1902 года Ольга Леонардовна уезжала в Петербург на гастроли Художественного театра, уезжала в положении, но не знала об этом. Много работала и не берегла себя. И вот 30 марта пришла беда. Вызвали врачей, а вечером ее увезли в клинику, где срочно сделали операцию.

Когда уже послали за врачами, "...я, - писала Ольга Леонардовна Чехову, - начала... догадываться, что это было, и обливалась горючими слезами - так мне жаль было неудавшегося Памфила". Несколько позже с горькой иронией сообщала Чехову: "Не могу удержаться, чтобы не написать остроту Москвина по поводу случившегося: "Осрамилась наша первая актриса, - от какого человека - и не удержала..."

Факт № 95. Чехов всегда умел сказать "хорошую нелепость"

У Чехова была природная склонность к острословию, он любил и умел создавать фразы, западающие в память. Многие из них вошли в наш язык настолько прочно, что уже воспринимаются как "народная мудрость".

"Краткость - сестра таланта" или знаменитое "Если в первом акте на сцене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить" еще хранят печать автора. А вот о том, что фраза "Этого не может быть, потому что не может быть никогда" - из первого чеховского рассказа "Письмо к ученому соседу", уже мало кто знает.

Бунин как-то заметил, что даже если бы Чехов не написал ничего, кроме "Скоропостижной конской смерти" или "Романа с контрабасом", то и тогда было бы ясно, что в русской литературе мелькнул яркий и сильный ум. "Сказать хорошую нелепость дано лишь умным людям", - считал Бунин.

Перечислить все чеховские фразы, вызывающие улыбку, невозможно, вот лишь некоторые из них:

"Тираны и деспоты вы, мужчины, но как вы хитры и прекрасны!"

"Незнакомая девица похожа на закупоренную склянку с неизвестной жидкостью - попробовал бы, да страшно: а вдруг там яд?"

"Если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству".

"Лучше развратная канарейка, чем благочестивый волк".

"О, женщины, женщины, - сказал Шекспир, и для меня теперь понятно состояние его души".

"Я твой законнорожденный муж".

"Грудь матери - это буфет для ребенка".

Последняя, как ни странно, имеет мало отношения к юмору и выписана из рассказа "Убийство" (1895), может быть, самого страшного из произведений зрелой поры.

Иногда забавные фразы возникали у него случайно, и даже сам Чехов не сразу замечал их "соль".

Писатель Леонтьев-Щеглов, друг Антона Павловича, вспоминал такой случай: "...мы разговорились о "Степи". Именно почему-то вспомнилась в самом начале (где говорится о смерти бабушки) фраза, на которой я запнулся, читая впервые рассказ: "Она была жива, пока не умерла..." Что-то в этом роде.

- Быть не может! - воскликнул Чехов и сейчас же достал с полки книгу и нашел место: "До своей смерти она была жива и носила с базара мягкие бублики". - Чехов рассмеялся. - Действительно, как это я так не доглядел. А впрочем, нынешняя публика не такие еще фрукты кушает. Нехай!" Эта фраза так и осталась в рассказе.

Факт № 94. О чествовании Чехова на премьере «Вишневого сада» Станиславский писал, что оно «оставляло тяжелое впечатление»

На последнюю зиму,  проведенную Чеховым в Москве, пришлись репетиции во МХАТе его  пьесы «Вишневый сад», а на 17 января – день рождения Чехова – была назначена премьера.  По воспоминаниям современников, на премьеру «Вишневого сада» Антона Павловича привезли чуть ли не силой, да и то только к концу третьего действия.

Газета «Новости дня» писала: «Представление "Вишневого сада" превратилось в грандиозное, полное и торжественности и искренности, чествование А.П.Чехова. Автор заслонил пьесу…».

По-другому писал об этом событии Станиславский:  «На самом юбилее, — вспоминал он, — он не был весел, точно предчувствуя свою близкую кончину. Когда после третьего акта он, мертвенно бледный и худой, стоя на авансцене, не мог унять кашля, пока его приветствовали с адресами и подарками, у нас болезненно сжалось сердце. Из зрительного зала ему крикнули, чтобы он сел. Но Чехов нахмурился и простоял все длинное и тягучее торжество юбилея, над которым он добродушно смеялся в своих произведениях. Но и тут он не удержался от улыбки. Один из литераторов начал свою речь почти теми же словами, какими Гаев приветствует старый шкаф в первом акте: «Дорогой и многоуважаемый... (вместо слова «шкаф» литератор вставил имя Антона Павловича)... приветствуя вас» и т. д. Антон Павлович покосился на меня — исполнителя Гаева, и коварная улыбка пробежала по его губам. Юбилей вышел торжественным, но он оставил тяжелое впечатление. От него отдавало похоронами. Было тоскливо на душе…».

Факт № 93.  Последнюю зиму Чехов провел в Москве и радовался этому «как ребенок»

Зимы 1901-1902-го и 1902-1903-го годов Чехов вынужденно жил в Ялте, но как только позволяли обстоятельства, погода и врачи приезжал в Москву: «Милая моя начальница, строгая жена, я буду питаться одной чечевицей, при входе Немировича и Вишневского буду почтительно вставать, только позволь мне приехать», - «молил» он Ольгу Книппер.  

Эти поездки не проходили даром для здоровья Чехова: Антон Павлович расплачивался за них «либо плевритом, либо кровохарканьем, либо длительной лихорадкой», очень изменился внешне. Но несмотря на все проблемы с самочувствием, каждая поездка в Москву была для Чехова праздником. 

Наконец, зиму 1903-1904-го годов – последнюю в жизни Чехова – врачи разрешили провести ему в Москве. «Он радовался и умилялся на настоящую московскую зиму, — вспоминала Ольга Книппер, — радовался, что можно ходить на репетиции, радовался, как ребенок, своей новой шубе и бобровой шапке».  

Но московская погода не могла не сказаться на здоровье Антона Павловича, в феврале он вернулся в Ялту «в значительно худшем состоянии». Продолжал скучать по Москве: «Надумала ли что-нибудь насчет лета? Где будем жить? Хотелось бы недалеко от Москвы, недалеко от станции», - писал он. В апреле Чехов вернулся в Москву снова, но, простудившись по дороге, «получил резкое обострение, плеврит с необыкновенно для него высокой температурой и немедленно по приезде слёг».

Факт № 92. Литературная известность пришла к Чехову после издания сборника "Пестрые рассказы"

Второй изданной Чеховым книгой стал сборник «Пестрые рассказы» (1886 г.). Многие считали, что со сборника "Пестрые рассказы" и началась литературная известность Чехова. В сборник вошли не только «шутовские упражнения», обычные для раннего Чехова, сюда вошли рассказы совсем другого рода, которые русская критика того времени характеризовала фразой "смех сквозь слезы". В одном из первых критических откликов на этот сборник отмечалось умение лаконично, «двумя-тремя штрихами», изобразить характер и "заразительный, струей бьющий юмор» Чехова".

Короленко писал об этой книге: «"Пестрые рассказы" заняли особое место в творческой судьбе Чехова. Эта книга, проникнутая еще какой-то юношеской беззаботностью и, пожалуй, несколько легким отношением к жизни и к литературе, сверкала юмором, весельем, часто неподдельным остроумием и необыкновенной сжатостью и силой изображения».

Чехов переиздает "Пестрые рассказы" в 1891 году, при этом он проводит более строгий отбор: 35 рассказов, вошедших в первое издание, уже не удовлетворяют его, и он исключает их из сборника, а отобранные произведения подвергаются новой редактуре.

Всего при жизни автора сборник «Пестрые рассказы» выдержал 14 переизданий.

Успех последующих изданий Чехова подогрел интерес и ко второму сборнику. Н. М. Ежов в своих воспоминаниях о Чехове отмечал, что «Пестрые рассказы», которые вдруг, недели в три-четыре, разошлись до последнего экземпляра, заставили Антона Павловича по этому случаю заметить: «Чего они (т. е. покупатели) раньше-то смотрели».

Факт № 91. Почти пять лет Чехов проработал «журнальным чернорабочим» в «Осколках»

Чехов сотрудничал со многими юмористическими журналами своего времени. Но, пожалуй, самое видное место принадлежит его работе в петербургских «Осколках».

Некогда популярный поэт Илиодор Пальмин рекомендовал Чехова издателю и редактору «Осколков» Н.А. Лейкину.
Пальмин писал Чехову о Лейкине: «… указал ему на вас, так как читал некоторые ваши хорошенькие, остроумные вещицы, на которые обратил внимание среди действительно бездарной, бесцветной и жидкой бурды московской. Он просил меня познакомить его с вами <…> В материальном отношении, конечно, много нельзя заработать в «Осколках», так как журнал по объему ограничен, но плата в высшей степени аккуратна и добросовестна. Журнал честный, с хорошим либеральным направлением. В цензурном отношении там несколько легче дышится <…> Пишите туда рассказики, повести, очерки, заметочки, всякую всячину. По величине все небольшое, но количественно чем больше, тем лучше. Печатать вас будут скоро».

Лейкин был популярным в купеческой и мещанской среде писателем. Он начинал свою литературную карьеру в шестидесятых годах, сотрудничал в сатирической «Искре» и в «Современнике», помещая очерки и рассказы из купеческой жизни. Как издатель, он, под бдительным оком цензуры, вел «Осколки» в «юмористическом» направлении, хотя сатира этого издания иногда скатывалась до откровенного зубоскальства, все-таки «Осколки» отличались от прочих изданий этого рода некоторой литературной порядочностью.

Так Антон Павлович стал у Лейкина своеобразным "журнальным чернорабочим". Молодой Чехов пишет много. Со своей истовой работоспособностью он не гнушался никакой работой. Он писал подписи к карикатурам, поставлял всевозможную «мелочь», придумывал темы для рисунков, анекдоты и диалоги, вел юмористический календарь, шуточные заметки фенолога, писал пародии, взялся за специальный отдел «Осколки московской жизни». Непрерывная работа для лейкинской фирмы продолжалась пять лет подряд.

Чехов был очень благодарен Лейкину, за предоставленный шанс. Спустя пять лет работы, Чехов пишет ему: «Осколки» - моя купель, а Вы – мой крестный батька».

Факт № 90. Чехов «подбил» Горького писать пьесы

В 1898 году Чехов  прочел только что вышедшие первые два томика рассказов М. Горького и сразу признал «несомненный талант» молодого писателя. Горький удостоился самых высших похвал: он «сделан из того теста, из которого делаются художники - он настоящий». Позже у писателей завязалась крепкая дружба.

Горький относился к творчеству Чехова поистине восторженно, в одном из его писем к Антону Павловичу есть такая фраза: «я хотел бы объясниться Вам в искреннейшей горячей любви, кою безответно питаю я Вам со времен младых ногтей моих, я хотел бы выразить мой восторг перед удивительным талантом Вашим…».

Чехов «подбил» Горького попробовать свои силы в драматургии, в результате были написаны пьесы «Мещане» и «На дне», а повесть «Фома Гордеев» Горький посвятил Чехову. 

В сентябре 1900 года, Чехов прочел в газетах заметку о том, что Горький начал писать пьесу. В одном из писем Антон Павлович продолжает настаивать, чтобы Горький не бросал работу: «Если провалится, то не беда. Неуспех скоро забудется, зато успех, хотя бы и незначительный, может принести театру превеликую пользу».

Факт № 89. Чехов в Ялте всеми силами помогал приезжавшим туда больным туберкулезом

В Ялте Чехов, болезнь которого уже была в довольно тяжелой форме, активно помогал таким же как и он больным чахоткой.

В то время очень многие чахоточные приезжали в Ялту, причем почти без денег, только потому, что были наслышаны об Антоне Павловиче Чехове, который помогает устроиться.

В газете «Приазовский край» была помещена заметка «Помогите чахоточным!», в которой говорилось: «От известного писателя Антона Павловича Чехова, проживающего теперь в Ялте, мы получили печатное воззвание, которому охотно даем место, в полной уверенности, что читатели наши откликнутся на призыв о помощи несчастным больным, находящимся в Ялте при самых ужасных условиях.
В особом письме к нам  А. П. Чехов, между прочим, пишет: «Ялту одолевают приезжие чахоточные; обращаются ко мне; я теряюсь, не знаю, что делать. Мы выпускаем воззвания, собираем деньги, если ничего не соберем, то придется бежать вон из Ялты. Если бы вы знали, как живут здесь эти чахоточные бедняки, которых выбрасывает сюда Россия, чтобы отделаться от них, если бы вы знали, — это один ужас!».

Факт № 88. Самая трогательная из переписок Чехова - его переписка с женой Ольгой Книппер

Переписка Чехова с женой Ольгой Книппер была огромной. Их письма друг другу полны искренней любви и юмора, непосредственны и живы и полны заботы друг о друге.

В письмах Чехов придумывает для жены множество забавных милых прозвищ и обращений, иногда понятных только им двоим: "милюся моя Оля", славная моя актрисочка, собака моя, "милая моя конопляночка", "дуся моя бесподобная, балбесик мой", "милая, славная, добрая, умная жена моя, светик мой". Часто приправляя свои письма шутками, подобными этой: "Не забывайте писателя, не забывайте, иначе я здесь утоплюсь или женюсь па сколопендре".

В другом письме он просит: "Дуся моя, ангел, собака моя, голубчик, умоляю тебя, верь, что я тебя люблю, глубоко люблю; не забывай же меня, пиши и думай обо мне почаще. Что бы ни случилось, хотя бы ты вдруг превратилась в старуху, я все-таки любил бы тебя - за твою душу, за нрав. Пиши мне, песик мой! Береги свое здоровье. Если заболеешь, не дай бог, то бросай все и приезжай в Ялту, я здесь буду ухаживать за тобой. Не утомляйся, деточка".

"Да, Вы правы: писатель Чехов не забыл актрисы Книппер", - писал Чехов после знакомства, да и Ольга Книппер не забыла его.

В ответных письмах мужу Ольга Книппер была не менее нежна: "Антонка, родной мой", "...Как это я тебя не поцеловала в последний раз? Глупо, но меня это мучает", "Дорогой мой Антончик, как мне тебя не хватает! Я с тобой спокойнее и лучше. Я люблю чувствовать твою любовь, видеть твои чудные глаза, твое мягкое, доброе лицо".

"Голубчик мой, дуся моя, опять ты уехал... Я одна, сижу в спальной и строчу. Все тихо. Ты, верно, около Орла или уже в нем. Мне так многое хотелось бы тебе сказать, и чувствую, что ничего не напишу толком, как-то дико сразу писать, а не говорить. Отвыкла. У меня так врезалось в памяти твое чудное лицо в окне вагона! Такое красивое, мягкое, изящное, красивое чем-то внутренним, точно то сияет в тебе. Мне так хочется говорить тебе все самое хорошее, самое красивое, самое любовное. Мне больно за каждую неприятную минуту, которую я доставила тебе, дорогой мой.

Целую тебя. Как ты едешь? Что думаешь? Кушал ли? Спишь теперь, верно. Скоро час. В спальной пахнет вкусно тобой. Я полежала на твоей подушке и поплакала. Перестелила свои простыни на твою кровать и буду спать на твоей; моя с провалом..." - писала она в ноябре 1902 года.

Факт № 87. Чехов «предсказал», что из Рахманинова выйдет «большой человек»

С Рахманиновым Чехов познакомился в Ялте, Рахманинов был аккомпаниатором на концертах Шаляпина.

Позже Рахманинов с гордостью вспоминал, как на одном из  первых концертов к нему подошел Чехов  сказал: «Из Вас, молодой человек, выйдет большой человек». В ответ Рахманинов удивился такому предположению, Чехов же объяснил свое «предсказание» просто – «это написано на вашем лице».

Знакомство Рахманинова и Чехова было не очень близким. Но в одном из писем Чехов просит сестру передать через музыкальный магазин Юргенсона или Гутхейля несколько своих рассказов для Рахманинова.

Рахманинов в ответ тоже преподнес Чехову подарок - экземпляр своей «фантазии для оркестра» с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа «На пути», содержание которого, с тем же эпиграфом, служило программой этому музыкальному сочинению…»  Сейчас этот экземпляр хранится в библиотеке Чехова в ялтинском Доме-музее.

Факт № 86. Почти все свое наследство Антон Чехов завещал сестре Марии

В июле 1904 года ежедневная петербургская газета «Русь» сообщала: «наследство, оставшееся после А.П.Чехова, как теперь выяснилось, составляет, кроме авторских прав на пьесы, дом в Ялте, стоящий 50 000 р., клочок земли в Гурзуфе и довольно большой участок вблизи Партенита». 

Чехов написал завещание еще в 1901 году. В письме на имя сестры Марии Павловны, датированном 3 августа 1901 года, он завещал сестре в пожизненное владение ялтинскую дачу, деньги и доход с драматических произведений. Жене своей Ольге Книппер он завещал пять тысяч рублей и дачу в Гурзуфе. Последними фразами чеховского письма-завещания были: "Помогай бедным. Береги мать. Живите мирно". 

В феврале 1905 года состоялось заседание Московского окружного суда, на котором братья и вдова писателя отказались от своей доли наследства в пользу Марии Павловны Чеховой.  

Таким образом «Белая дача» в Ялте со всем содержимым (книги, рукописи, письма, фотографии, картины и др.) перешла во владение Марии Павловны Чеховой. Она сохранила мемориальные комнаты в неприкосновенности. Позднее «Белая дача» стала домом-музеем писателя. 

(Цитата из газеты «Русь» приводится по материалам сайта «Газетные старости»)

Факт № 85.  Чехов говорил, что «учился писать» у Лермонтова

О большом интересе Чехова к Лермонтову и о высокой оценке его творчества говорили многие современники Антона Павловича - Бунин, Лужский, Щукин и другие. Чехов и сам признавался: «Я не знаю языка лучшего, чем у Лермонтова. У него я учился писать».

Пожалуй, одним из самых ярких подтверждений такого отношения Чехова к творчеству Лермонтова служит воспоминание Бунина о разговоре с Антоном Павловичем, во время которого тот сказал о «Тамани»: «Не могу понять,  как мог он, будучи мальчиком, сделать это! Вот бы написать такую вещь да еще водевиль хороший, тогда бы и умереть можно!».

«Лермонтовский» след в творчестве Чехова – одна из излюбленных для литературоведов тем.

Факт № 84. Чехов любил «править» чужие рассказы и называл это гимнастикой для ума

В письмах 80-х годов Чехов признавался, что очень любит «править» чужие сочинения – даже просил Суворина присылать ему для «шлифовки» рассказы из «Нового времени», а позже стал редактировать для него ряд «субботников» и выступал в качестве редактора рассказов неизвестных авторов для журнала «Русская мысль».

Это занятие Чехов считал «гимнастикой для ума». Таких «правок», где можно было бы сопоставить первоначальный вариант с чеховским, осталось, к сожалению, не очень много, но и сохранившиеся дают представление о том, как могла происходить эта редакторская работа.

Среди них, например, - рукописи Е.Шавровой и А.Писаревой или правка, сделанная Антоном Павловичем в рассказе Короленко «Лес шумит» из книги «Очерки и рассказы».  (И выполненная, по всей видимости, исключительно для себя – сам Короленко ее никогда не видел). Кстати, Толстой пошутил как-то, что если бы Чехов редактировал произведения Короленко, то из рассказа последнего получилось одно  предложение.

В рассказе «Лес шумит» из первоначального текста и впрямь исчезло многое: Чехов вычеркнул начало, отдельные фразы, излишние подробности и описания, повторы и «лирические воспоминания» в речи главных героев. В общем, все, что, по его мнению, «перегружало» произведение – и стилистически, и семантически. Эта правка – прекрасный образец того, какой Чехов видел прозу – с его страстью к емкости, сдержанности, описательной краткости, умению выразить многое при помощи нескольких фраз.

Факт № 83. Репину однажды удалось сделать «лучший и проникновеннейший» портрет Чехова, который позже был утерян

Илья Репин вспоминал в своей заметке о встречах с Чеховым, написанной для газеты «Одесские новости»: «Один раз в собрании «Литературного общества» мне удалось сделать с него очень удачный набросок (он не позировал). Кто-то выпросил этот набросок по обыкновению (их много сделано за время моего посещения собрания с разных лиц)».

Судьба этого наброска оставалась неизвестной, пока в 1940-50-х не возникла дискуссия о том, когда он мог быть сделан. Тогда же возник вопрос, не мог ли этот набросок видеть кто-то из друзей Репина и Чехова. По словам Чуковского, он слышал об этом рисунке от Репина и Потапенко, который отзывался о нем как о «лучшем и проникновеннейшем» портрете Чехова.

В 1979-м году, после долгих лет поисков, рисунок был найден в частном собрании и приобретен Институтом русской литературы (Пушкинским Домом) – он представлял собой выполненный карандашом групповой портрет, датированный 30-м января 1889 г., на котором Чехов был изображен среди нескольких фигур на дальнем плане.

Факт № 82. Современники вспоминали о Чехове как о человеке «необычайной скромности»

Можно сказать, что известность пришла к Чехову в молодые годы:  в 28 лет он уже был известным писателем, получившим Пушкинскую премию. При этом, по воспоминаниям современников, шумной славы и всего с нею связанного Антон Павлович очень не любил – например, нервничал, когда нужно было выходить на поклоны в театре.

Воспоминания об удивительном сочетании в характере Чехова общительности и  открытости с «необычайной скромностью» «проскальзывают» практически во всех воспоминаниях о нем. Вот как, например, писал о Чехове его современник И.Н. Потапенко: «Он был не из тех, что любят производить впечатление... Когда он замечал, что от него ждут и, что называется, смотрят ему в рот, он как будто старался как можно меньше отличаться от всех».

А по словам английского писателя Томаса Манна, истинное величие Чехова заключалось в его скромности.

Факт № 81. Репин вспоминал, что при первой встрече Чехов напомнил ему тургеневского Базарова

Чехов и Репин познакомились в 1887-м году. Встречались и переписывались они нечасто ("И в жизни мне не посчастливилось в общении с ним. Встречались очень редко", - писал Репин), но высоко ценили творчество друг друга. Чехов несколько раз посещал мастерскую Репина, а Репин зачитывался его рассказами. Им довелось работать вместе - в 1888-м году Репин и Чехов совместно участвовали в издании сборника "Памяти В. М. Гаршина": первый поместил туда рисунок к рассказу "Художникам", второй - свой рассказ "Припадок". Русское Литературное общество в 1888-1889 отчетном году почти одновременно избрало их своими членами-сотрудниками, где они также виделись.

О первой встрече с Чеховым Репин вспоминал так: "Положительный, трезвый, здоровый, он мне напоминал тургеневского Базарова. ... Тонкий, неумолимый, чисто русский анализ преобладал в его глазах над всем выражением лица..." Возможно, аналогия с Базаровым возникла у Репина еще и оттого, что Чехов занимался медициной - по воспоминаниям художника, Антон Павлович с увлечением рассказывал ему случай из своей практики земского врача. Но главным, несомненно, были личные качества писателя, которые Репин сумел передать с необыкновенной выразительностью: "Враг сантиментов и выспренних увлечений, он, казалось, держал себя в мундштуке холодной иронии и с удовольствием чувствовал на себе кольчугу мужества. ... Мне он казался несокрушимым силачом по складу тела и души".

Факт № 80. В русском искусстве Чехов отводил себе "98-е место"

В письме к брату Петра Ильича Чайковского, Модесту Ильичу, Чехов писал: "Если говорить о рангах, то в русском искусстве он (П. И. Чайковский) теперь занимает второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом. (Третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое)".

К Толстому Чехов относился с необыкновенным уважением и трепетом. Несомненно, в определенный период философия и произведения Толстого оказывали на его творчество большое влияние - особенно сильно оно было в 80-ые годы.

Антону Павловичу принадлежат, например, такие слова: "Если бы умер Толстой, в моей жизни образовалось бы большое пустое место". Или такие - "в своей жизни я ни одного человека не уважал так глубоко, можно сказать беззаветно, как Льва Николаевича" и "Толстой-то, Толстой! Это, по нынешним временам, не человек, а человечище, Юпитер!"

Чайковского, которого Чехов считал одним из талантливейших композиторов, он ценил не менее высоко. "Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич, - до такой степени я уважаю его", - это строки из того же письма, которое Чехов адресовал Модесту Чайковскому.

Факт № 79. Обращение Гаева к «многоуважаемому шкафу» Чехов взял из детства

«Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания», - произносит в одной из сцен пьесы «Вишневый сад» Гаев.

В Таганроге у Чеховых был шкаф из красного дерева, в котором Евгения Яковлевна прятала от детей сладости. Дети, в том числе и маленький Антоша, подходили к этому шкафу, кланялись ему и в шутку называли «дорогим» и «многоуважаемым». Работая над «Вишневым садом», Чехов «превратил» это воспоминание в знаменитое обращение Гаева к шкафу.

Факт № 78. Книгоиздательство "Знание" предложило Чехову за "Вишневый сад" небывалый для России гонорар

За свою первую публикацию – рассказ «Письмо к ученому соседу», напечатанный в журнале «Стрекоза» в марте 1880 года – Чехов получил гонорар в размере 5 копеек со строки. Последнее его произведение – пьеса «Вишневый сад» - стоила уже намного дороже.

В январе 1904 года газета «Новости дня» сообщала: «Книгоиздательство «Знание» предложило А.П.Чехову за напечатание "Вишневого сада" 5 000 рублей - по 1 1/2 тысячи рублей за лист. Гонорар - небывалый в России. Пьеса будет напечатана в особом сборнике вместе с произведениями Горького и др.»

(Цитата из газеты "Новости дня" приводится по материалам сайта «Газетные старости»)

Факт № 77. Дело Дрейфуса положило конец многолетней дружбе Чехова и Суворина

Чехов и Суворин были друзьями более десяти лет. Но в 1898 году конец многолетней дружбе положило отношение Суворина к так называемому «делу Дрейфуса».

Дело Дрейфуса – громкий судебный процесс (1894-1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи, в котором обвинялся французский офицер, еврей родом из Эльзаса, капитан Альфред Дрейфус. В защиту Дрейфуса выступил писатель Эмиль Золя, который утверждал, что обвинение против Дрейфуса было сфабриковано. Письмо Золя, опубликованное в газете «Аврора», произвело потрясающее впечатление на общественность Франции, Европы и всего мира. В газетах началась травля не только Дрейфуса, но и вступившегося за него писателя.

Чехов следил за делом Дрейфуса и, изучив доступные материалы дела (стенограмму судебного процесса), пришел к выводу о невиновности Дрейфуса. Он поддерживал Золя и восхищался его мужеством и честностью.

Последней каплей в раздоре Чехова и Суворина стала публикация 29 января 1898 года в суворинском «Новом времени» скандальной статьи о деле Дрейфуса. «Новое время», всячески старались очернить знаменитого французского писателя. «Новое время» обвиняло всех тех, кто выступал в защиту Дрейфуса, в том, что они подкуплены «еврейским синдикатом».
Чехов решился на полный разрыв с Сувориным. В одном из писем Чехов издевается над грязными баснями «Нового времени» о «еврейских деньгах»: «Золя благородная душа, и я (принадлежащий к синдикату и получивший уже от евреев 100 франков) в восторге от его порыва». Следующем письме Суворину означало для Чехова полный разрыв со «стариком», как он называл Суворина. Он писал, что дело Дрейфуса «заварилось» на почве антисемитизма, «на почве, от которой пахнет бойней».

Позднее в письме к брату Александру он, возмущаясь сообщениями корреспондентов «Нового времени» о деле Дрейфуса, пишет: «Как никак, а в общем Новое Время производит отвратительное впечатление… Это не газета, а зверинец, это стая голодных, кусающих друг друга за хвосты шакалов, это чёрт знает что».

Факт № 76. Суворина называли «ласковым врагом» Чехова

Почти двенадцать лет Суворин был издателем чеховских книг и другом Антона Павловича, но отношения писателя и издателя были весьма сложными. Многие называли Суворина «ласковым врагом» Чехова. А исследователь жизни Чехова Дональд Рейфилд даже сравнивает их отношения с отношениями Фауста и Мефистофиля.

Суворин в ту пору был и сила и власть, писал о нем Корней Чуковский в своей книге «Чехов». Суворин был издателем самой распространенной в России газеты, человек с огромными связями и притом колоссально богатый. Враги и завистники упорно твердили, что Чехов сошелся с ним не бескорыстно.

Но Чехов был человеком гордым и старался всячески развести рабочие и личные отношения с Сувориным. Чехов пишет своему издателю: «Скажу Вам откровенно и между нами: когда я начинал работать в «Новом времени», то почувствовал себя в Калифорнии... и дал себе слово писать возможно чаще, чтобы получать больше, - в этом нет ничего дурного; но когда я поближе познакомился с Вами и когда Вы стали для меня своим человеком, мнительность моя стала на дыбы, и работа в газете, сопряженная с получкой гонорара, потеряла для меня свою настоящую цену... я стал бояться, чтобы наши отношения не были омрачены чьей-нибудь мыслью, что Вы нужны мне как издатель, а не как человек...».

Анна Ивановна Суворина, первая жена издателя, в своих мемуарах вспоминала: «мы с Чеховым быстро подружились, никогда не ссорились, спорили же часто и чуть не до слез - я, по крайней мере. Муж мой прямо обожал его, точно Антон Павлович околдовал его».

И сам Чехов многократно отмечал свое увлечение личностью Суворина. В одном из писем брату Александру он замечает по поводу Суворина: «напрасно этот серьезный, талантливый и старый человек занимается такой ерундой, как актрисы, плохие пьесы…».

Факт № 75. Чехов опасался, что работа в газете «Новое время» бросит тень на его репутацию

В газете «Новое время» Чехов начал писать под своим собственным именем, на этом настоял Суворин. Но начав сотрудничать с суворинской газетой Антон Павлович долго сомневался в правильности сделанного выбора. В феврале 1886 года он писал Билибину: «Надо полагать, после дебюта в «Новом времени» меня едва ли пустят теперь во что-нибудь толстое... Как Вы думаете? Или я ошибаюсь?».

Время показало, что Чехов ошибался, когда думал, что нелестная репутация «Нового времени» может пасть и на него. Писатель Короленко как-то заметил: «… ни в «Новом времени», ни вне его Чехов не написал ни одной строки, в которой ему пришлось бы каяться, от которой пришлось бы отрекаться... Не отрекаться, не каяться — это редкая судьба, выпадающая на долю писателя. Она дается не всем».

Суворин стал владельцем «Нового времени» в 1876 году, и при нем газета приобрела весьма противоречивую репутацию. К концу 1870-х годов цензура уже называла "Новое время" самой "умеренной и благонамеренной из петербургских газет". А Салтыков-Щедрин дал ей сатирическое прозвище "Чего изволите?". Газета была закрыта в 1917 году, на следующей день после октябрьской революции, Ленин называл «Новое время» «образцом продажных газет».

В апреле 1899 года Чехов писал Суворину об отношении к его газете: «Составилось убеждение, что "Новое время" получает субсидию от правительства и от французского генерального штаба».

Но непрозрачные намеки Чехова видимо не были услышаны Сувориным. В письме Я. Павловскому он упоминает об этом: «Новое время» продолжает гнуть свою линию и будет гнуть. Я недавно послал Суворину длинное письмо, в котором вполне искренно, без обиняков написал, в чем общество главным образом обвиняет нововременцев, писал про субсидию, которую якобы «НВ» получает от правительства и от генерального штаба французской армии, писал про каннибальцев и проч. Послал это письмо и теперь жалею, так как оно бесполезно, оно как бульканье камешка, падающего в воду».

Факт № 74. Суворин открыл для Чехова все литературные двери

С Сувориным Чехов познакомился в декабре 1885 г., когда, по приглашению Лейкина, впервые приехал в Петербург. Алексей Сергеевич Суворин был этаким русским самородком - журналист, драматург и театральный критик, он пробился из самых низов, став весьма успешным коммерсантом и издателем.

Суворин сыграл немаловажную роль в дальнейшем литературном успехе Чехова, многие даже говорили, что именно он открыл для Чехова все литературные двери и даже поспособствовал получению им Пушкинской премии за сборник "В сумерках".

"Я был поражен приемом, - сообщал Чехов старшему брату 4 января 1886 года, - который оказали мне питерцы. Суворин, Григорович, Буренин... всё это приглашало, воспевало... и мне жутко стало, что я писал небрежно, спустя рукава".

По-видимому, тогда же, по настоятельному совету Григоровича, Суворин решил пригласить Чехова в свою газету.

15 февраля 1886 года в газете "Новое время", которую издавал Суворин, появился дебютный рассказ Чехова "Панихида".

Через неделю Лейкин писал Чехову: "Поздравляю Вас с дебютом в "Новом времени". Мне Суворин недели три тому назад сообщил уже, что Курепину было поручено вести с Вами переговоры. Вот против этого дебюта я ничего не могу сказать и даже радуюсь за Вас. Здесь можно рассчитывать помещать товар постоянно, к тому же Суворин платит прекрасно".

Гонорар Чехова в "Новом времени" был значительно выше, чем в других изданиях; своего нового сотрудника Суворин не связывал сроками и в объеме рассказов не ограничивал. "Я радуюсь, - писал Чехов 21 февраля 1886 г., - что условием моего сотрудничества Вы не поставили срочность работы. Где срочность, там спешка и ощущение тяжести на шее <...> Назначенного Вами гонорара для меня пока вполне достаточно@.

Факт № 73. У Чехова была целая армия горячих поклонниц, которых называли "антоновками"

За Чеховым постоянно следовали восторженные поклонницы, когда в 1898 году Чехов перебрался в Ялту, многие из них отправились в Крым за своим кумиром.

В январе 1902 года газета «Новости дня», цитата из которой приводится на сайте «Газетные старости», писала: «В Ялте, где живет А.П.Чехов, образовалась, по словам "Саратовского Дневника", целая армия бестолковых и невыносимо горячих поклонниц его художественного таланта, именуемых здесь "антоновками". Последние бегают по набережным Ялты за писателем, изучают его костюм, походку, стараются чем-нибудь привлечь на себя его внимание и т.д. - словом производят целую кучу нелепостей. Идеал этих безобидных существ весьма скромен: "видеть Чехова", "смотреть на Чехова"».

Факт № 72  Семь лет «мелиховского сидения» наложили особый отпечаток на творчество Чехова

Усадьбу в Мелихово Чехов купил в 1892 году и прожил здесь до 1899. Брат писателя Михаил Чехов вспоминал: «… семь лет «мелиховского сидения» не прошли для него даром. Они наложили на его произведения этого периода свой особый отпечаток, особый колорит. Это влияние признавал и он сам. Достаточно вспомнить об его «Мужиках» и «В овраге», где на каждой странице сквозят мелиховские картины и персонажи». 

По свидетельствам современников и мелиховских старожилов, село Уклеево (фигурирующее в повести «В овраге») во многом воспроизводит жизнь близких к Мелихову сел Крюково и Угрюмово. Например, в селе Угрюмове на поминках фабриканта Костикова дьячок съел всю икру, о чем долго потом помнили. Этот случай Чехов и воспроизвел в самом начале повести «В овраге», написанной им в 1900 году, уже после отъезда из Мелихово: «Село Уклеево лежало в овраге, так что с шоссе и со станции железной дороги видны были только колокольня и трубы ситценабивных фабрик. Когда прохожие спрашивали, какое это село, то им говорили: - Это то самое, где дьячок на похоронах всю икру съел…»

Факт № 71. Однажды Чехов «угадал» в знакомом Станиславского самоубийцу

Необыкновенная наблюдательность Чехова и его внимание к деталям, без которых не могло бы быть его литературы, находили отражение и в повседневной жизни.

Например, К.С. Станиславский вспоминал такой случай: «Однажды ко мне в уборную зашёл один близкий мне человек, очень жизнерадостный, весёлый, считавшийся в обществе немножко беспутным. Антон Павлович всё время очень пристально смотрел на него и сидел с серьёзным лицом молча, не вмешиваясь в нашу беседу. Когда господин ушёл, Антон Павлович в течение вечера неоднократно подходил ко мне и задавал всевозможные вопросы по поводу этого господина. Когда я стал спрашивать о причине такого внимания к нему, Антон Павлович мне сказал:

– Послушайте, он же самоубийца.

Такое соединение мне показалось очень смешным. Я с изумлением вспомнил об этом через несколько лет, когда узнал, что человек этот действительно отравился».

Факт № 70. Чехов не любил писать о своей жизни

«Вам нужна моя биография? - писал Чехов своему редактору в 1892 году. - Вот она. Родился я в Таганроге в 1860 г. ... В 1891 г. совершил турне по Европе, где пил прекрасное вино и ел устриц. Писать начал в 1879 году. Грешил и по драматической части, хотя и умеренно… Из писателей предпочитаю Толстого, а из врачей - Захарьина. Однако, все это вздор. Пишите, что угодно. Если нет фактов, то замените их лирикою».

Известно, что наблюдательный и тонко чувствующий жизнь Чехов о себе самом писать не любил. «Не могу я писать о себе самом», - писал Чехов и шутливо «признавался», что у него «болезнь» - автобиографофобия.

То же самое – и в дневниках, где Чехов  на эмоции еще скупее, нежели в письмах к друзьям и родным. Например, о провале «Чайки» в Александрийском театре, который он переживал долго и мучительно и который стал, по мнению многих, причиной серьезного обострения его болезни, осталась лишь такая «сухая» такая запись: «17 окт. В Александрийском театре шла моя "Чайка". Успеха не имела».

Факт № 69. Первая постановка чеховских «Трех сестер» имела большой успех

Спектакль по пьесе Чехова «Три сестры» был впервые поставлен в Художественном театре в 1901 году.

Чехов принимал участие в работе над постановкой и в письмах давал советы актерам и Станиславскому. Ольге Книппер, исполнявшей роль Маши, он писал: «Не делай печального лица ни в одном акте. Сердитое, да, но не печальное. Люди, которые давно носят в себе горе и привыкли к нему, только посвистывают и задумываются чаще».

Исполнительнице Наташи, делавшей обход дома во втором действии, Чехов советовал в письме к Станиславскому, что «будет лучше, если она пройдет по сцене, по одной линии, ни на кого и ни на что не глядя, a la леди Макбет, со свечой…»

Постановка имела большой успех. Драматург Найденов писал об этой постановке: «…захотелось жить, писать, работать – хотя пьеса полна печали и тоски… Какое-то оптимистическое горе…» Горький тоже хвалил пьесу, в одном из писем Чехову он упоминает, что «Три сестры» идут изумительно. И даже Ленин, находившийся тогда в Мюнхене, в одном из писем спрашивал мать об этой постановке: «Что это за новая пьеса Чехова «Три сестры»? Видели ли ее и как нашли?»

Сам автор отзывался о постановке довольно скромно: «…"Три сестры" идут великолепно, с блеском, идут гораздо лучше, чем написана пьеса».

Факт № 68. Чехову было «ужасно трудно» было писать «Трех сестер»

Пьесу «Три сестры» Чехов писал в августе – декабре 1900 года, специально для Художественного театра. Руководители МХАТа торопили Чехова. По словам Станиславского, судьба «художественников» «находилась в руках Антона Павловича: будет пьеса – будет и сезон, не будет пьесы – театр потеряет свой аромат».

Работа шла довольно тяжело. 16 октября 1900 года Чехов писал Горькому: «Ужасно трудно было писать "Трех сестер". Ведь три героини, каждая должна быть на свой образец, и все три – генеральские дочки!»

Уже передав пьесу в театр в декабре 1900 года, Чехов продолжал работать над ней, посылая добавленияи поправки.

 Факт № 67. Чехов говорил, что "вылечил бы" князя Болконского

Известно, что Антон Павлович рассматривал некоторые страницы литературных произведений с медицинской точки зрения.

Так, в письме к Суворину Чехов писал: "Каждую ночь просыпаюсь и читаю "Войну и мир". Читаешь с таким любопытством и с таким наивным удивлением, как будто раньше не читал. Замечательно хорошо... Если б я был около князя Андрея, то я бы его вылечил. Странно читать, что рана князя, богатого человека, проводившего дни и ночи с доктором, пользовавшегося уходом Наташи и Сони, издавала трупный запах. Какая паршивая была тогда медицина! Толстой, пока писал свой толстый роман, невольно должен был пропитаться насквозь ненавистью к медицине".

Факт № 66. Чехов любил пошутить и однажды в шутку «убил» Бунина

О необыкновенном чувстве юмора Чехова вспоминали многие его современники. О чересчур серьезных людях он говорил: «если шуток не понимает – пиши пропало». Чехов смеялся над всеми и над самим собой, у него была настоящая страсть к озорству и всяческим мистификациям.

Иван Алексеевич Бунин вспоминал один случай: «Иногда он разрешал себе вечерние прогулки. Раз возвращаемся с такой прогулки уже поздно. Он очень устал, идет через силу, - за последние дни много смочил платков кровью, - молчит, прикрывает глаза. Проходим мимо балкона за парусиной которого свет и силуэт женщины. И вдруг он открывает глаза и очень громко говорит:

- А слыхали? Какой ужас! Бунина убили! В Аутке, у одной татарки!

Я останавливаюсь от изумления, а он быстро шепчет:

- Молчите! Завтра вся Ялта будет говорить об убийстве Бунина!»

Факт № 65.  Дебютные рассказы Чехова  журнал «Стрекоза» назвал «пустым словотолчением»

Первой публикацией Чехова, вероятно, был присланный им в журнал «Стрекоза» рассказ «Письмо к ученому соседу». В рубрике журнала под названием «Почтовый ящик», где печатались рецензии на присланные произведения, появилась заметка: «Москва, Грачевка, г. А. Че-ву. Совсем недурно. Присланное поместим».

«Произведение его называлось в рукописи "Письмо к ученому соседу" и представляло собою в письменной форме тот материал, с которым он выступал по вечерам у нас в семье, когда приходили гости и он представлял перед ними захудалого профессора, читавшего перед публикой лекцию о своих открытиях. Это появление в печати первой статьи брата Антона было большой радостью в нашей семье», - вспоминал брат Чехова Михаил Павлович.

Читать рассказ «Письмо к ученому соседу» >>

А вот другие рассказы Чехова «удостоились» куда более обидных отзывов: «Грачевка, 3. Ап. Ч-ву. Несколько острот не искупают непроходимо пустого словотолчения». «Сретенка, г. А. Ч. Очень длинно и бесцветно… вроде… бумажной ленты, китайцем изо рта вытянутой».

Факт № 64. У Чехова была целая «библиотека» записных книжек

Записных книжек у писателя было несколько – кроме четырех основных (первая из них появилась в 1891-м году), где «творческие» записи соседствовали с деловыми заметками, какими-то бытовыми вещами, у Чехова были дневник, адресная книжка, записная книжка с рецептами для больных, садовая книжка («Сад»), деловая, попечительская книжка и библиографические заметки.

«Чем больше вглядываешься в эти книжки, тем менее они кажутся застывшими. Постепенно открывается тихое и неутомимое движение записей, их тайная, богатая жизнь», - писал литературовед, автор книги «Записные книжки Чехова» З.С. Паперный.

Все свои книжки, заполненные «бисерно-мелким, убористым чеховским почерком»,  писатель держал в необыкновенном порядке. По особой схеме, как пишет Паперный, переносил записи из одной в другую: «Однако чеховское хозяйство не просто состоит из разных книжек. Оно связывается в целостную систему со своим внутренним "кровообращением". Записи не пребывают на разных полочках, но непрерывно движутся - переносятся из одной книжки в другую».

В свою первую, «творческую» книжку писатель заносил остроты, шутки, каламбуры, мысли и все, что могло бы пригодиться ему для будущих произведений, но этим не ограничивался. Иной ценитель прекрасного вздрогнет, читая, например, такие мирно соседствующие строки:

«Человечество понимало историю, как ряд битв, потому что до сих пор борьбу считало оно главным в жизни.
Приехали в Вену. Stadt Frankfurt. Холодно. Понос»

Вторая и третья книжки – напротив, больше «деловые», но с вкраплениями творческих заметок.  Многие из таких записей – что-то вроде костяков будущих произведений, точки, смысловые центры, которые впоследствии «раскручивались» (или так и оставались «лежать») в его рассказал, повестях и пьесах.  Например: «Праздновали юбилей скромного человека. Придрались к случаю, чтобы себя показать, похвалить друг друга. И только к концу обеда хватились: юбиляр не был приглашен, забыли». Или: «Он оставил все на добрые дела, чтобы ничего не досталось родственникам и детям, которых он ненавидел».

Что касается четвертой книжки, то она появилась у писателя уже в конце жизни, и в нее он «сложил» неиспользованный материал, перенесенный из 1-й. Она – что-то вроде «оглавления будущего», тех задуманных вещей, который Чехов осуществить уже не успел.

Факт № 63. Договор с книгоиздателем Марксом оказался крайне невыгодным для Чехова

Переговоры с книгоиздателем Адольфом Марксом были начаты, по всей видимости, в конце 1898. 1 января 1899 г. Чехов пишет племяннику Фета В.Н. Семенковичу, ставшего посредником между Марксом и Чеховым: «Теперь насчет Маркса. Я был бы очень не прочь продать ему свои сочинения, даже очень, очень не прочь, но как это сделать? Продам все, кроме дохода с пьес».

Маркс до последнего момента колебался, и сделка постоянно висела на волоске. Во время переговоров произошел даже анекдот, чуть не расстроивший сделку. Чехов отправил Марксу шутливую телеграмму, в которой обещал прожить не более восьмидесяти лет.  Но шутка не была понята, Маркс расценил это как серьезную опасность. По договору гонорар за новые вещи Чехова постоянно возрастал и через сорок лет должен был составить около 2000 рублей за лист.

По мнению одного из друзей Чехова, все сложности при заключении договора проистекали из того, что Маркс наслушался разговоров, что «в обычае русских писателей под конец своей деятельности сходить с ума и выпускать «переписку с друзьями» или переделывать Евангелие в таком роде».

Договориться сторонам удалось только когда Маркс внес в договор пункт, гласящий, что «Чехов предоставляет Марксу право отказаться от приобретения в собственность какого-нибудь из новых его произведений, если оно по своим литературным качествам будет найдено неудобным для включения его в полное собрание его сочинений». Пункт, оскорбительный для Чехова, но, тем не менее, договор был подписан.

Договор с Марксом, должен был избавить от необходимости думать о деньгах, о будущем, но оказался крайне невыгодным для Чехова.

Сам Чехов об этом говорил так: «Я своей рукой подписывал договор с Марксом, и отрекаться мне от него неудобно. Если я продешевил, то, значит, я и виноват во всем: я наделал глупостей. А за чужие глупости Маркс не ответчик. В другой раз буду осторожнее».

Факт № 62. Чехов отказался печатать собрание сочинений у Суворина, потому что в типографии теряли его рукописи

Судя по письмам Чехова, о том чтобы издать собрание своих сочинений, он начал задумываться еще в 1894 году. Этой идеей он поделился со своим другом и издателем Алексеем Сергеевичем Сувориным.

Осенью 1898 года, после возвращения Чехова и Суворина из-за границы, типография Суворина приступила к печати первого тома собрания сочинения Чехова, в который должно было войти более 70 рассказов.

Но позднее Чехов отказался от печатания своих сочинений у Суворина и заключил договор с другим известным книгоиздателем – Марксом. В письме брату Михаилу он объяснял причины своего решения так: «Полное собрание моих сочинений начали печатать в типографии (Суворина), но не продолжали, так как все время теряли мои рукописи, на мои письма не отвечали и таким неряшливым отношением ставили меня в положение отчаянное; у меня был туберкулез, я должен был подумать о том, чтобы не свалить на наследников своих сочинений в виде беспорядочной, обесцененной массы».

Для книгоиздательства А. Ф. Маркса Чехов отобрал лишь часть своих сочинений, заново отредактировав их тексты. Итогом этой работы стали 10 томов единственного прижизненного собрания сочинения писателя, которые вышли в период с 1899 по 1901 год.

Факт № 61. Чехов заметил у себя первые симптомы туберкулеза во время поездки на Сахалин

4 августа 1897 года в газете «Таганрогский вестник» было напечатано: «Одесские новости» сообщают следующие сведения о состоянии здоровья нашего известного беллетриста А. П. Чехова: «Признаки легочного заболевания обнаружились у А. П. Чехова минувшей зимой. В начале весны у него открылось значительное кровохарканье, сопровождавшееся повышением температуры, потами и другими симптомами беспощадного недуга. Врачи произнесли роковое слово «туберкулез»…».

Многие недоумевают, почему столь квалифицированный врач так долго не могу разглядеть у себя чахотки, симптомы которой давно наблюдал, почему не лечился, не обращался к специалистам. Из писем Чехова следует, что о своей болезни он знал и связывал начало заболевания с поездкой на Сахалин, когда у него «еще по дороге туда случилось кровохарканье», но считать себя больным не хотел.

«Лечение и заботы о своем физическом существовании внушают мне  что-то близкое к отвращению. Лечиться я не буду», - писал он. Как врачу ему было ясно, что лечебный режим туберкулезного больного исключает творческую работу – во всяком случае, в тех формах непрестанного напряжения, как это было у него. Выбор делался вполне сознательный.

Факт № 60. Повесть «Степь» стала «переломом» в творчестве Чехова 

Повесть «Степь» стала «переломом» в творчестве Чехова. Повод для создания «Степи» появился в декабре 1887 года, когда Короленко передал Чехову просьбу публициста Михайлова – написать для «Северного вестника» большую повесть.  

Весной 1887 года Чехов путешествовал по Приазовью и побывал на родине, в Таганроге. Эта поездка, в которой он вспомнил собственное детство, и стала источником вдохновения при написании «Степи».  

«Степь» Чехов написал всего за неполные пять недель, хотя не был связан ни сроками, ни объемом.  В одном из своих писем он упоминал: «… начал пустячок для «Северного вестника»… Когда кончу, не знаю. Мысль, что я пишу для толстого журнала, и что на мой пустяк взглянут серьезнее, чем следует, толкает меня под локоть как черт монаха. Пишу степной рассказ». В письме родным он добавил подробности: «Главное действующее лицо у меня называется Егорушкой, а действие происходит на юге, недалеко от Таганрога». 

По одной из версий повесть «Степь» стала первым произведением Чехова, которое он подписал своим полным именем, а не псевдонимом. 

Критики и читатели хорошо приняли «Степь». Один из друзей писателя, Владимир Гиляровский, писал: «Прелесть! Ведь это же настоящая, настоящая степь! Прямо дышишь степью, когда читаешь».

Факт № 59. Был ли Антон Павлович верующим человеком, однозначно ответить сложно

Отец Чехова был очень религиозным человеком. В детстве Антон пел в церковном хоре, организованном отцом. Известно также, что Павел Егорович Чехов писал иконы.

Был ли Антон Павлович верующим человеком однозначно ответить сложно. Его биографы периодически доказывали абсолютно противоположные точки зрения. Отец Чехова воспитывал детей в суровом религиозном духе, возможно, это и стало причиной столь неоднозначного отношения Чехова к религии.

Однажды Чехов, услышав, как звонят к вечерне, сказал: «Люблю церковный звон. Это все, что у меня осталось от религии – не могу равнодушно слышать звон».

Факт № 58. К переводам своих произведений на другие языки Чехов относился скептически

Чехова начали активно переводить еще при жизни. «Давно уже переведен немцами. Чехи и сербы также одобряют. И Французы не чужды взаимности», - писал он.

В то же время к переводам на разные языки Чехов относился по-разному. На переводы на немецкий писатель смотрел скептически: «В Германии мы не нужны и не станем нужны, как бы нас не переводили», - считал он. В 1904-м году, когда «Чайка» и «Три сестры» давно уже переведены на немецкий язык, а «Вишневый сад» только переводился, но он был уверен, «что и там успеха иметь не будет, так как там нет ни биллиарда, ни Лопахина, ни студентов a`la Трофимов».

Примерно также дело обстояло с переводами на английский. На вопрос переводчицы Васильевой о том, в какой английский журнал послать переводы его рассказов, Чехов писал: «И мне кажется, для английской публики я представляю так мало интереса, что решительно все равно, буду ли я напечатан в английском журнале или нет».

Оптимистичнее Чехов смотрел на французские переводы своих произведений, которые он поощрял и за судьбой которых следил. «Мелкие рассказы, потому что они мелкие, переводятся, забываются и опять переводятся, и потому меня переводят во Франции гораздо чаще Толстого», - писал он.

Но в целом, как свидетельствуют его письма, сама практика перевода произведения на чужой язык не вызывала в нем энтузиазма. «Видел я много переводов с русского – и в конце концов пришел к убеждению, что переводить с русского не следует», писал он в 1902-м году.

Факт № 57. После смерти отца Чехову достался перстень с надписью «Одинокому везде пустыня», который он всегда носил с собой

Перстень с печаткой, где была выгравирована  фраза «Одинокому везде пустыня», Павел Егорович заказал в молодости, ею он запечатывал свои письма. По легенде, увидев эту печатку, его отец, Егор Михайлович, решил – сына надо женить.

Уже после смерти  Павла Егоровича перстень перешел к Антону Павловичу. «Припоминалась мне его печать, которой он последнее время запечатывал свои письма. На маленьком красном кружочке сургуча отчетливо были напечатаны слова: "Одинокому везде пустыня"», - вспоминала Лидия Авилова.

Факт № 56. Чехов называл Ялту своей «теплой Сибирью»

Последние годы жизни Чехова прошли в Ялте, куда писатель перебрался из-за обострившейся болезни. В конце 1898 года он купил участок земли, на котором посадил сад и построил дом по проекту архитектора Л.Н.Шаповалова.

Первое время с Чеховым в Ялту жили сестра Мария Павловна и мать Евгения Яковлевна.Лечащий врач Чехова И. Н. Альтшуллер  писал: «Сестра его Мария Павловна, очень всегда заботившаяся о брате Антоне и духовно больше всех близкая ему, когда выяснилось положение, была уже готова покинуть Москву и переехать совсем в Ялту... Но после его женитьбы план этот по психологически понятным причинам отпал».

Чехов и Ольга Книппер поженились в 1901-м, и их разлука (Книппер играла во МХАТе и нечасто приезжала в Ялту) не могла не сказаться на душевном состоянии Чехова. Там же, в Москве, остались знакомые писателя, друзья, издатели, любимый им МХАТ. Город, где Чехов чувствовал себя словно в ссылке, он прозвал своей «теплой Сибирью».

Факт № 55.  Чехов считал, что Станиславский «сгубил» его пьесу «Вишневый сад»

«Потрясён, не могу опомниться. Нахожусь в небывалом восторге. Считаю пьесу лучшей из всего прекрасного Вами написанного», - писал Станиславский Чехову после того, как получил его пьесу «Вишневый сад».

Чехов писал «Вишневый сад» в 1903-м году, находясь в Ялте из-за прогрессирующей болезни, работа над пьесой продвигалась тяжело – порой писателю приходилось работать в спальне, полулежа. «Все чаще я заставал Чехова в кресле или на диване, уже без книжек и газет в руках, и он впервые не избегал говорить о своей работе, а жаловался, как трудно ему дописывать и переписывать пьесу, - он мог делать это только урывками», - вспоминал лечащий врач Чехова И. Н. Альтшуллер. И все же к октябрю пьеса была завершена и отправлена в Москву.

На время репетиций и премьеры (она состоялась 17 января 1904 года, в день рождения Чехова) писатель приезжал в Москву. По воспоминаниям Ольги Книппер-Чеховой, «работа над "Вишневым садом" была трудная, мучительная, я бы сказала. Никак не могли понять друг друга, сговориться режиссеры с автором».

Дело в том, что сам Чехов видел "Вишневый сад" комедией (в письмах он предупреждал, чтобы у Ани не было "плачущего" тона, чтобы вообще в пьесе не было "много плачущих", еще из Ялты писал: "Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс..."), на сцене же МХАТа пьесу все равно ставили как трагедию, делали упор на ее "трагические" стороны.

Постановка Станиславского не понравилась Чехову. После премьеры он сказал в сердцах, что тот «сгубил» его пьесу, а потом обреченно прибавил – «ну, да ладно…». Сам Станиславский писал: «Мы осуждали себя за то, что не сумели, с первого же раза, показать наиболее важное, прекрасное и ценное в пьесе».

Факт № 54. Многие современники Чехова считали его творчество пессимистическим и даже упадническим

И современники Антона Павловича, и несколько последующих поколений называли его «Поэтом Сумерек», существовал даже термин - «чеховские настроения».

В 30-ые годы Михаил Зощенко, пытаясь переосмыслить природу чеховского творчества, писал: «Как же, однако, возникло это несправедливое, неверное представление о Чехове? Как могло случиться, что яркий замечательный художник, жизнерадостный, любящий людей, ненавидящий всякую несправедливость, ложь, насилие, фальшь, был признан каким-то мрачным гением, мизантропом, холодным и равнодушным художником?». По мнению Зощенко, причиной такого восприятия Чехова было "неверное понимание чеховского смеха" и манера критиков  "смешивать художника с его персонажами".

Самого Чехова отношение к его творчеству как безыдейному и "упадническому" удивляло: «Напишут о ком-нибудь тысячу строк, а внизу прибавят: "А вот еще есть писатель Чехов: нытик..." А какой я нытик? Какой я "хмурый человек", какая я "холодная кровь", как называют меня критики? Какой я "пессимист"? Ведь из моих вещей самый любимый мой рассказ - "Студент". И слово-то противное: "пессимист"...», - говорил он.

Факт № 53. Ольге Книппер было суждено пережить Чехова на 55 лет

После свадьбы Чехов и Книппер прожили вместе лишь шесть месяцев, потом Ольга Леонардовна отправилась в Москву - работать, а Антон Павлович остался в Ялте. "Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству",- писал Чехов жене.

Брак их продолжался до смерти Чехова 2 (15) июля 1904 г. Ольге Книппер-Чеховой было суждено пережить мужа на 55 лет, больше замуж она так и не вышла.

Ольга Книппер была первой из актрис, сумевшая передать на сцене образы чеховских женщин. Она участвовала во всех пяти спектаклях чеховского цикла МХТ (Аркадина, "Чайка", 1898; Елена Андреевна, "Дядя Ваня", 1899; Маша, "Три сестры", 1901; Раневская, "Вишневый сад", и Сарра, "Иванов", 1901; во всех этих ролях она была партнершей Станиславского).

Последний раз она вышла на сцену 15 марта 1950 года.

Факт № 52. Ольга Книппер и Антон Чехов венчались тайно 25 мая 1901 года

Почтовый роман Ольги Книппер и Антона Чехова длился до 1901 года. 25 мая (7 июня – по старому стилю) 1901 года Антон Павлович и Ольга Леонардовна венчаются. Свадьба была тайной, это было условие Чехова. «Если даешь слово, - писал он, - что ни одна душа в Москве не будет знать о нашей свадьбе до тез пор, пока она не свершится, - то я повенчаюсь с тобой хоть в день приезда. Ужасно почему-то боюсь венчания и поздравлений, и шампанского, которое нужно держать в руке и при этом неопределенно улыбаться».

О предстоящей свадьбе не знала даже семья Антона Павловича. Долгое время Чеховы даже не знали, кто была невеста. Знали обо всем лишь Мария Павловна Чехова, Станиславский и Немирович-Данченко.

Факт №51. Свою будущую жену Ольгу Книппер Чехов увидел впервые в роли Ирины в «Царе Федоре»

Ольгу Книппер Чехов увидел впервые в 1898 году в роли Ирины в «Царе Федоре». Затем они несколько раз встречались на репетициях спектаклей «Чайка» и «Царь Фёдор Иоаннович».

После этих встреч Чехов писал: «Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность — так хорошо, что даже в горле чешется… лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину».

Ольга Леонардовна вспоминала об этих встречах: «…с той встречи начал медленно затягиваться тонкий и сложный узел моей жизни». Чехов не смог увидеть триумф постановки «Чайки» в Художественном театре, но все, кто писал ему в Ялту об этом, замечали о роли Аркадиной — роли, которую исполняла Книппер.

В 1899 году началась переписка, прерывавшаяся лишь на время коротких встреч. В то время Чехов едва ли сколько-нибудь серьезно думал о женитьбе, да и относительно собственного будущего светлых надежд не питал.

Факт № 50. Большой личной библиотеки у Чехова никогда не было

Большой личной библиотеки у Чехова никогда не было. Он покупал огромное множество книг, но на полках их никогда не копил. Обычно Чехов держал у себя лишь нужное, то, что постоянно читал. Хотя в его книжном собрании встречались и настоящие библиографические редкости: «Слово о полку Игореве» в первом издании, почти целиком утраченном в московском пожаре 1812 года и «История государства Российского» Н.М. Карамзина в издании 1818 года.

Когда в 1887 году, впервые за почти 50 лет, были переизданы сочинения А. С. Пушкина, Чехов пытался «добыть» это издание, но безуспешно. Сочинения Пушкина были выпущены издательством Суворина, но Антон Павлович не смог на них подписаться. Он даже просил брата Александра, работавшего тогда в издательстве, но брат тоже не смог помочь. «Насчет Пушкина успокойся, - писал он. – в один день раскуплено все. Я, сотрудник, подписался заранее и оказался тоже не удовлетворенным: печаталось 15 000, а я 15 243-й – и получил шиш».

В поздние годы ему случалось закупать книги сотнями, но не для себя, а для таганрогской библиотеки. Решив создать в родном Таганроге общественную библиотеку, Чехов отсылает туда более 2 тысяч томов из личной библиотеки. Отовсюду, даже из-за границы, он посылал туда книжные новинки. Например, 19 марта 1902 года были посланы трагедии Эсхила, Софокла, Еврипида, сборники рассказов Бунина, Андреева, Горького. И таких посылок (иногда большими упаковками, целыми ящиками) было не меньше полусотни. Последнюю партию книг для библиотеки он прислал за месяц до своей смерти.

До наших дней библиотека писателя дошла в разрозненном состоянии, частями - в Таганроге, Москве, Мелихове, Ялте.

Факт № 49. В Монте-Карло Чехов проиграл в рулетку почти 900 франков

Во время путешествия по Европе Чехов побывал в Монте-Карло, где проиграл в рулетку почти 900 франков.

Об этом он писал родным в Россию: «Живем в Ницце, на берегу моря. Солнце светит, тепло, зелено, пахнет, но ветер. На расстоянии одного часа езды от Ниццы находится знаменитое Монако; здесь есть местечко Монте-Карло, в котором играют в рулетку. Вообразите себе залы Благородного собрания, красивые, высокие и более широкие. В залах большие столы, на столах рулетка, которую я опишу Вам, когда приеду. Третьего дня я ездил туда и проиграл. Игра завлекает страшно. После проигрыша я с Сувориным стал думать, думал и придумал систему игры, при которой непременно выиграешь. Поехали вчера, взявши по 500 франков; с первой же ставки я выиграл пару золотых, потом еще и еще, жилетные карманы мои отвисли от золота; были у меня в руках монеты французские даже 1808 года, бельгийские, итальянские, греческие, австрийские... Никогда в другое время я не видел столько золота и серебра. Начал я играть в 5 часов, а к 10 часам у меня в кармане не было уже ни одного франка, и у меня осталось только одно: удовольствие от мысли, что я купил себе обратный билет в Ниццу. Вот как, судари мои! Вы, конечно, скажете: «Какая подлость! Мы бедствуем, а он там в рулетку играет». Совершенно справедливо, и я разрешаю Вам зарезать меня. Но я лично очень доволен собой. По крайней мере я могу теперь говорить своим внукам, что я в рулетку играл и знаком с тем чувством, какое возбуждается этой игрою».

Факт № 48. За свое путешествие по Европе Чехову задолжал Суворину и по возвращении был вынужден расплачиваться гонорарами.

В начале 1890-х гг. Чехов вместе со своим издателем Алексеем Сергеевичем Сувориным решает отправиться в путешествие по Западной  Европе. Весной 1891 года они побывали в Австрии, в Италии, потом в Париже и Ницце. 

О Европе Чехов писал домой воодушевленно, здания Вены, дворцы и храмы Венеции, Флоренции и Рима привели его в изумление: «Италия, не говоря уже о природе ее и тепле, единственная страна, где убеждаешься, что искусство в самом деле есть царь всего, а такое убеждение дает бодрость». Чехова удивлял стиль европейской жизни, он писал «странно, что здесь можно все читать и говорить, о чем хочешь».  

Но в этом путешествии для Чехова были свои неудобства, прежде всего материальные. Нужно было останавливаться в дорогих отелях, где снимал апартаменты Суворин. В итоге Чехов оказывался его должником и по возвращении расплачивался гонорарами, которые выплачивались суворинскими книгоиздателями за переиздание его книг.

Факт № 47. Роман Чехова и Лидии Авиловой длился десять лет

Роман Чехова и Лидии Авиловой, как она вспоминала позже, длился десять лет, но для всех родных и знакомых оставался тайной за семью печатями. Авилова, детская писательница, на момент знакомства с Чеховым была уже замужем, у нее было трое детей. Но мужа, донского казака Михаила Федоровича Авилова, Лидия Алексеевна не любила, побаивалась, хотя  уважала и высоко ценила.

Совсем иная связь была у Авиловой с Чеховым. «А не кажется вам, что когда мы встретились с вами три года назад, мы не познакомились, а нашли друг друга после долгой разлуки?», - признавался Антон Павлович, беседуя с Авиловой второй раз в жизни. «У меня в душе точно взорвалось и ярко, радостно, с ликованием, с восторгом взвилась ракета. Я ничуть не сомневалась, что с ним случилось то же, и мы глядели друг на друга, удивленные и обрадованные!», - вспоминала Авилова.

В их отношениях была и тайная переписка, и встречи с расставаниями, и ссоры. Одним из самых трагических и печальных моментов в их отношениях, является, пожалуй, письмо Чехова, написанное во время одной из таких ссор.

«Вы сегодня не такая, как раньше. Вид у вас равнодушный и ленивый, и вы будете рады, когда я уйду. Да, раньше... помните ли вы наши первые встречи? Да и зна ете ли вы? .. Знаете, что я был серьезно увлечен вами? Я любил вас. Мне казалось, что нет другой женщины на свете, которую я мог бы так любить. Вы были красивы и трогательны, и в вашей молодости было столько свежести и яркой прелести. Я вас любил и думал только о вас. И когда я увидел вас после долгой разлуки, мне казалось, что вы еще похорошели и что вы другая, новая, что опять вас надо узнавать и любить еще больше, по-новому. И что еще тяжелее расставаться... Я вас любил, но я знал, что вы не такая, как многие женщины, что вас любить можно только чисто и свято на всю жизнь. Я боялся коснуться вас, чтобы не оскорбить. Знали ли вы это?», - спрашивал он.

Авилова ничего не ответила на это, но через пару дней отправила ему специально заказанный в ювелирном магазине брелок в форме книги, на одной стороне которого было написано: «Повести и рассказы. Соч. Ан. Чехова», а с другой — «Стран. 267, стр. 6 и 7». Если найти эти строки в книге, то можно было прочесть: «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее».

Чехов не сделал этого шага, а в письме лишь отшутился. Вскоре их разлучила болезнь Чехова и его отъезд в Ялту. Несмотря на порывы отправиться за ним, Авилова осталась с семьей. В своих воспоминаниях она пишет:

«Когда он (муж) ушел на службу, моя маленькая Ниночка уселась у меня на коленях, прижалась ко мне и сказала:

- Мамочка, не уезжай от нас. Нам будет очень плохо. Папа будет болен. А я буду плакать, плакать!..

- Это тебя папа научил сказать?

- Да, папа.

- А еще что он просил сказать?

- А я забыла.

Я не уехала».

Факт № 46. Чехов входит в тройку самых экранизируемых в мире писателей

Согласно рейтингу журнала "Огонек", Антон Чехов входит в тройку самых экранизируемых писателей в мире. Список литераторов, по книгам которых чаще всего снимались фильмы для кино или ТВ, был составлен журналом на основании данных IMDb.

На первом месте рейтинга оказался Уильям Шекспир (768 экранизаций), а второе-третье заняли Диккенс и Чехов (число экранизаций оказалось равным - 287). Чехов, кстати, оказался единственным русским писателем в "десятке" рейтинга.

Писатели, произведения которых экранизировались чаще всего:

1. Уильям Шекспир (768 экранизаций);
2-3. Чарльз Диккенс (287);
2-3. Антон Чехов (287);
4. Александр Дюма-отец (230);
5. Эдгар По (220);
6. Роберт Луис Стивенсон (215);
7. Артур Конан Дойль (214);
8. Ганс Христиан Андерсен (202);
9. Братья Гримм (197);
10. О.Генри (196).

Факт № 45. Чехов «исправил ошибку» в романе Толстого

Встреча Чехова и Толстого произошла в начале августа 1895 года, когда Антон Павлович приезжал в Ясную Поляну. На Чехова встреча произвела неизгладимое впечатление. «Я чувствовал себя легко, как дома и разговоры наши с Львом Николаевичем были легки», - писал он.

В это время Толстой работал над своим романом «Воскресение», чтение глав из которого и предполагалось в то время, когда приехал Чехов. По воспоминаниям очевидца тех событий, С.Т. Семенова, «Л. Н. не совсем хорошо себя чувствовал и пошел отдохнуть, а мы, человек пять или шесть, отправились в укромный уголок и расположились читать… Читали, кажется, часа два. По окончании чтения пошли в дом, вниз, в кабинет Толстого. Л. Н. встал после отдыха, но не выходил, по случаю недомогания, из кабинета. Он с любопытством ожидал, что ему скажут по поводу его новой работы».

По мнению Чехова, отрывки были хороши, особенно верно была схвачена картина суда. Неверной ему показалась лишь одна деталь: героиню романа, Екатерину Маслову, приговаривают к двум годам каторги. Чехову, который в свое время отбывал обязанности присяжного заседателя, было хорошо известно, что срок этот слишком мал. Лев Николаевич принял это и впоследствии исправил свою ошибку: в опубликованном варианте «Воскресения» Маслову приговаривают к четырем годам.

Факт № 44. В начале 1890-х годов Чехов побывал на острове Цейлон, и привез оттуда «диковинного зверя» мангуста

В начале 90-х годов Чехов много путешествовал: после долгой поездки на Сахалин был на Цейлоне, в Гонконге и Сингапуре, собирался в Японию. А. С. Суворину он писал: «Затем следует Цейлон – место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами…»

Из своих путешествий Антон Павлович привез множество фотографий. Например, сохранился снимок, сделанный неизвестным фотографом на палубе парохода "Петербург», где Антон Павлович держит в руках мангуста. 

О диковинном звере он писал потом Н.А. Лейкину: "Из Цейлона я привез с собой в Москву зверушку, симпатичного и самостоятельного, перед которым пасуют даже ваши таксы. Имя сему зверю - мангуст".

 

Факт № 43. Чехов выбрал для себя профессию земского врача, хотя как выпускник Московского университета мог сделать успешную карьеру

Чехов - выпускник Московского университета с дипломом врача -  мог в дальнейшем сделать ученую или административную карьеру (один из сокурсников Чехова стал лейб-медиком императорского двора, других он встречал в звании профессоров медицины), либо заняться частной практикой, либо остаться земским врачом. Эту неблагодарную судьбу избрал для себя Антон Павлович, хотя медицина и врачевание не приносили доктору Чехову почти никакого дохода.

4 августа 1893 года он писал Н.А. Лейкину: «Я опять участковый врач и опять ловлю за хвост холеру, лечу амбулаторных, помещаю пункты… Не имею права выехать из дома даже на два дня».

Участковым врачом Чехов прослужил всю свою жизнь – и в годы молодости, когда в литературе он был Антошей Чехонте, и в зрелые годы, в расцвете писательской славы.

Тем не менее, Чехов был хорошим врачом. Однажды, то ли в шутку, то ли в серьез, он даже сказал, что мог бы спасти князя Андрея Болконского, но не как писатель, а как врач.

Факт № 42. Чехов собирал смешные фамилии

В рассказах Чехова часто встречаются забавные имена, характеризующие его героев. Так, например, в рассказах «Крыжовник» и «Человек в футляре» фигурирует персонаж с забавной фамилией Чимша-Гималайский.  

Как ни странно, но и такую «чудную» фамилию Чехову подсказала жизнь. Во время поездки на Сахалин к Антону Павловичу подошел местный гражданин с желанием познакомиться. Он подал ему свою визитную карточку, на которой была фамилия – Римша-Пилсудский. Антон Павлович привез эту карточку с собой и, как вспоминал потом брат писателя, долго смеялся, что такой фамилии и в пьяном виде не выдумаешь. 

До поздних лет Чехов собирал смешные фамилии, среди его записей встречались такие: провизор Проптер, Розалия Осиповна Аромат, «маленький школьник по фамилии Трахтенбауэр», Рыцеборский, Свинчутка, Зевуля, Верстак и т.д.

Факт №41. Из-за рассказа «Попрыгунья» Левитан чуть не вызвал Чехова на дуэль

Кадр из фильма "Попрыгунья"

Одним из ближайших друзей Чехова был художник Исаак Левитан. Они познакомились еще в конце 1870-х годов, когда оба были студентами и сохранили свою дружбу на протяжении многих лет. 

Но один случай, чуть не разрушил их дружбу. В восьмидесятых годах Чехов дружил в Москве с художницей-дилетанткой Софьей Петровной Кувшинниковой. Софья Петровна была женщиной интересной и незаурядной и собирала вокруг себя кружок выдающихся людей. Левитан тоже входил в этот круг, давал Кувшинниковой уроки живописи, ездил на этюды, и, даже, имел с ней длительный роман. 

В 1892 году вышел в свет рассказ Чехова «Попрыгунья», и многие узнали в его героине Ольге Дымовой - Кувшинникову. А в возлюбленном героини - художнике Рябовском -Левитана. Левитан обиделся Чехова за это и какое-то время не разговаривал с ним, и даже якобы хотел вызвать Чехова на дуэль.

Факт № 40. Свою первую пьесу Чехов отдал на суд Ермоловой    

Свою первую пьесу – драму «Безотцовщина» Антон Чехов, тогда студент второго курса медицинского факультета, отдал на суд Марии Николаевны Ермоловой. По одной из версий, он сам лично ходил к примадонне русского театра, по другой - просто отправил ей пакет с пьесой.     

Но пьеса вернулась к Чехову обратно. Брат писателя Михаил вспоминал, что «Ермолова осталась недовольна пьесой». На самом деле, Ермолова, скорее всего, пьесу даже не видела. Вряд ли творение юного, никому еще не известного автора смогло, вопреки обычаям и порядкам, минуя свиту поклонников, попасть в руки актрисы.     

Но то, что Ермолова отвергла его пьесу, задело Чехова. Спустя десять лет, когда актриса приближалась к своему сорокалетию, Чехов довольно резко отозвался о ней в одном из поздних фельетонов: «Я требую, чтобы М.Н. Ермолова играла одних только идеальных девиц, не старше 21 года».

Факт № 39. Драма "Безотцовщина" - одна из юношеских работ Чехова - долгое время считалась утраченной

Писать Чехов начал еще в гимназические годы. И одной из ранних его работ была пьеса "Безотцовщина". "Рукопись этой пьесы была найдена в 1920 году при разборке документов и бумаг в Московском отделении банка Русско-Азовского общества. Она хранилась в личном сейфе сестры писателя.

О том, что в юности Чехов писал драмы, вспоминал и его брат Михаил Павлович Чехов. В 1877-1878 годах, еще учась в гимназии, Антон Чехов написал драму "Безотцовщина". Михаил Чехов утверждал также, что свою юношескую пьесу Антон Павлович уничтожил: "разорвал на мелкие кусочки".

Драма "Безотцовщина" увидела свет лишь в 1923 году, уже после смерти писателя. В 1960 году, к 100-летию со дня рождения Чехова, она была поставлена в театре им. Вахтангова под названием "Платонов". По мотивам этой пьесы был снят известный фильм "Неоконченная пьеса для механического пианино".

Факт № 38. Чехов прожил в одиночестве в Таганроге три года

Чехов прожил в Таганроге девятнадцать лет, он всегда считал этот город родным и любил его. Отец Чехова в Таганроге сколотил "капитал" и к моменту, когда родился Антон (третий сын в семье) он уже был довольно преуспевающим купцом. Но в 1876 году отец Чехова разорился и вынужден был бежать от кредиторов в Москву.

Вспоминая таганрогские годы, Чехов однажды заметил: "Я страшно испорчен тем, что родился, вырос, учился и начал писать в среде, в которой деньги играют безобразно большую роль".

Когда семья уехала в Москву, шестнадцатилетний Антон остался в Таганроге, он заканчивал учебу в гимназии, распродавал кое-какое имущество и зарабатывал на жизнь репетиторством.

Так он прожил три года в одиночестве - юноша, оставшийся почти без средств к существованию, без семьи, в городе, где все знали, что он сын "банкрота".

Факт № 37. Чехов не принял пожалованный ему Николаем II титул потомственного дворянина

28 декабря 1899 года император Николай II подписал указ о том,  что Антону Чехову жалуется титул потомственного дворянина и орден Святого Станислава третьей степени. 

Для биографов Чехова этот факт его биографии долгое время оставался неизвестен. Все дело в том, что дворянский титул Чехов не принял. Высочайший указ так и остался без внимания и последствий.  

Потомственным дворянином Чехов не стал, но поскольку в России нельзя было жить совершенно без всякого чина, то у Антона Павловича все-таки был чин – отставной сверхштатный младший медицинский чиновник. 

Также он оставил без внимания и звание почетного академика Российской академии наук. В паспорте его жены Ольги Книппер-Чеховой было написано: жена врача. «Хотел я сначала сделать тебя женою «почетного академика» - писал Чехов ей. – Но потом решил, что быть женою лекаря куда приятнее».

Факт №36. За годы студенчества Чехов получил всего две тройки

В 1879 году Антон Чехов поступил на медицинский факультет Московского университета, где учился у известнейших профессоров своего времени. Учился Чехов успешно, в его ведомостях гораздо больше пятерок, чем  четверок. 

Сохранились, например, экзаменационные ведомости, из которых следует, что Чехов удачно сдал экзамены за первый курс: пятерки по ботанике, зоологии, химии, энциклопедии медицины, четверки по физике, минералогии, немецкому языку; единственная удовлетворительная оценка – по анатомии. За все годы своего студенчества Чехов получил еще лишь одну тройку – по теоретической хирургии на третьем курсе.

Факт №35. Чехов был влюблен в Лику Мизинову, но в их отношениях никогда не было ясности

Долгая история отношений Чехова и Лики Мизиновой началась в 1889-м году, когда она, подруга сестры писателя Марии Павловны, пришла в гости к Чеховым в их дом на Садово-Кудринской. Ей было 19 лет, ему, тогда уже знаменитому писателю, - 29. Общительная, разговорчивая Лика, дочь состоятельных родителей, легко сходилась с людьми и умела найти с каждым найти общий язык. Чехов и Мизинова быстро сблизились и много времени проводили вместе: посещали музеи, концерты и церковные службы,  Лика помогала писателю готовиться к его поездке на Сахалин, часто бывала у Чеховых. 

Именно переписка с Ликой Мизиновой, полная иронии и взаимных шуток, является самой обширной во всей переписке Чехова, но даже она не дает полного представления о том, какими же были их истинные отношения, любил ли Чехов когда-нибудь Мизинову, или это было не более чем влюбленностью.  

Несомненно, Лика была дорога ему («Когда приедешь в Мелихово, привези с собой Лику», - писал Чехов сестре, переживая провал своей «Чайки»), но в то же время он как бы держал ее на расстоянии вытянутой руки. «…и, в сущности, я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили. Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от ваших духов и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею», — писал Чехов. «Ах, как бы я хотела (если б могла) затянуть аркан покрепче! Да не по Сеньке шапка! В первый раз в жизни мне так не везет!» — отвечала Лика. 

Судьба Лики нашла отражения в чеховской «Чайке». В 1894-м Лика уехала в Париж, где забеременела от беллетриста Потапенко, с которым у нее был короткий роман. У нее родилась девочка, которая умерла в возрасте двух лет. В пьесе же Нина Заречная, брошенная беллетристом Тригориным актриса, потеряв ребенка, является к своей ранней любви, незадачливому писателю Треплеву. Еще до постановки толки о сходстве сюжета «Чайки» с историей Лики и Потапенко стали настолько шумными, что Чехов писал А. С. Суворину: «Если в самом деле похоже, что в ней изображен Потапенко, то, конечно, ставить и печатать ее нельзя».

Факт № 34. За сборник рассказов «В сумерках» Чехов получил Пушкинскую премию

В 1888-м году Чехов стал обладателем престижной Пушкинской премии, которую Академия наук  присудила ему за сборник рассказов «В сумерках». «Премия для меня, конечно, счастье, и если бы я сказал, что она не волнует меня, то солгал бы… Вчера и сегодня я брожу из угла в угол, как влюбленный, не работаю и только думаю»,  -  писал Чехов Григоровичу.  

Впервые в истории русской литературы ею был удостоен автор маленьких рассказов. «Газетные беллетристы второго и третьего сорта должны воздвигнуть мне памятник или, по крайней мере, поднести серебряный портсигар, — писал Чехов Суворину. Я проложил для них дорогу в толстые журналы, к лаврам и к сердцам порядочных людей. Пока это моя единственная заслуга, все же, что я написал и за что мне дали премию, не проживет в памяти людей и десяти лет».

Факт № 33. Чайковский и Чехов собирались вместе писать оперу

"Петру Ильчу Чайковскому от будущего либреттиста 89.14.ХI А. Чехов", - так Чехов подписал книгу, которую отправил Чайковскому в ответ на его письмо (в подписи, кстати, перепутана дата: Чехов поставил ноябрь вместо октября).  

Известно, что композитор и писатель собирались вместе писать оперу по произведению Лермонтова «Бэла». Михаил Павлович Чехов вспоминал: «Оба они обсуждали содержание будущего либретто для оперы "Бэла", которую собирался сочинить Чайковский. Он хотел, чтобы это либретто написал для него по Лермонтову брат Антон» 

К сожалению, эта задумка так и не было осуществлена: помешал скорый отъезд Чехова на Сахалин, а затем и скорая смерть Чайковского.

Факт № 32.  Чехов «ужасно любил» музыку Чайковского

Знакомство Чехова и Чайковского началось в 1888-м году: как оказалось, прославленный композитор знал и любил творчество молодого писателя, годом ранее он даже отправлял ему восхищенное письмо, которое, правда, так и не дошло до адресата.  

Сам же Чехов не раз признавался, что «ужасно любит» музыку Чайковского. «Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Чайковский, вот до какой степени я его уважаю», - писал он.  

Чехов посвятил Чайковскому свой четвертый сборник рассказов «Хмурые люди»,  и их следующая встреча произошла как раз после того, как он письмом попросил у композитора на это разрешение. Через день Чайковский пришел к Чехову в гости и дал свое согласие. 

В тот же день они обменялись письмами. "Посылаю при сем свою фотографию и убедительно прошу вручить посланному вашу", - писал Чайковский, на фотографии значилось: «А.П. Чехову от пламенного почитателя. П. Чайковский 14 окт. 89». «Посылаю вам фотографию и книгу, и послал бы солнце, если бы оно принадлежало мне», - отвечал Чехов.

Факт № 31.  Всемирная слава пришла к Чехову уже после смерти, в двадцатые годы прошлого века

«Меня будут читать лет семь, семь с половиной, а потом забудут», - вспоминала слова Чехова Татьяна Щепкина-Куперник.   

Но Чехов ошибся: уже после смерти, в 20-е годы прошлого века, к писателю пришла мировая слава - его стали читать, издавать, играть, о нем начали говорить. Возможно, Чехов вернулся в Европу с первой волной русской эмиграции или, как считал Алексей Толстой, это произошло в начале Первой мировой войны, когда союзникам спешно понадобилась «русская душа». 

Больше всего Чехов «пришелся по вкусу» британцам. По словам режиссера Ричарда Эйра, «британский театр колонизировал Чехова точно так же, как русский театр колонизировал Шекспира».

Факт № 30. Чехов мало известен на Западе как автор юмористических рассказов

«В плеяде великих европейских драматургов... имя Чехова сияет как звезда первой величины», - писал в начале XX века Джордж Бернард Шоу.

На  Западе Чехова скорее не читают, а «смотрят»: писатель мало известен как автор юмористических рассказов, но праву считается драматургом первой величины наряду с Шекспиром, Шоу, Ибсеном, Метерлинком и Уйальдом.

По мнению переводчика Харви Питчера, на то есть две причины - нежелание многих издателей разрушать сложившийся на Западе образ Чехова как сугубо "серьезного" писателя и неадекватность существующих переводов.

«Чехов юмористических рассказов был недостаточно "литературен", он не был похож на того писателя, чья проза  повлияла на творчество Вирджинии Вулф и Кэтрин Мэнсфилд и чьи пьесы изменили ход развития современной драмы», - считает Питчер.

Факт № 29. Толстой «терпеть не мог» чеховские пьесы

Пьесы Чехова казалась странными многим его современникам. Да он и сам не отрицал их необычность: «Я напишу что-нибудь странное», - писал он Суворину, принимаясь за «Чайку». 

Вот как впоследствии отозвался об этой пьесе Толстой: «Чайка» Чехова вздор, ничего не стоящий... "Чайка" очень плоха... Лучшее в ней - монолог писателя, это автобиографические черты, но в драме они ни к селу, ни к городу». 

«Нелюбовь» Толстого к пьесам Чехова вообще – притча во языцех. Толстой считал Чехова «несравненным художником», даже назвал «Пушкиным в прозе», признавал, что тот создал «новые формы писания». Но даже понимая, что Чехов – это совершенно другое, нежели Тургенев, Достоевский или он сам, не мог принять его драматического искусства. 

Чехов писал Бунину: «Знаете, я недавно у Толстого в Гаспре был. Он ещё в постели лежал, но много говорил обо всём и обо мне, между прочим. Наконец я встаю, прощаюсь. Он задерживает мою руку, говорит: "Поцелуйте меня", и, поцеловав, вдруг быстро суется к моему уху и этакой энергичной старческой скороговоркой: "А всё-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы ещё хуже!».

Факт № 28. Чехов посадил у себя в Мелихове сто сиреневых кустов

После покупки мелиховской усадьбы Чехов писал о своем имении так: «Фруктовый сад. Парк. Большие деревья, длинные липовые аллеи… Мы ведь ни черта не смыслим. Я, как Расплюев, в сельском хозяйстве знаю только, что земля чёрная, – и больше ничего».

Но прошло совсем немного времени, и заброшенная усадьба стала оживать. Обустройством сада занялась вся семья: Мария Павловна, сестра Чехова, выращивала на грядках огорода, названного «уголком Франции», экзотические сорта овощей - артишоки, спаржу, капусту, томаты, перец, баклажаны, дыни и арбузы. Отец Чехова, Павел Егорович, прокладывал дорожки и ухаживал за деревьями.

Сам Чехов все свободное время проводил в саду: в первый же год мелиховской жизни он успел посадить 60 вишен, 80 яблонь и 100 кустов сирени. Сирень и сегодня – «визитная карточка» имения.

По воспоминаниям современников, Чехов посвящал своему саду очень много времени – заказывал семена и саженцы, осматривал деревья, подрезал их, сажал новые. С легкой руки Чехова в Мелихове появились берлинские тополи, березы, ели, жасмин, яблони. «Любимицами» Чехова были розы.

«Вся эта созидательная жизнь брату очень нравилась. Сажать, строить, создавать, выращивать – это была стихия Антона Павловича», – вспоминала Мария Павловна Чехова, а сам писатель полушутливо говорил: «Мне кажется, что я, если бы не литература, мог бы быть садовником». На рабочем столе Чехова в кабинете мелиховского дома и теперь лежит книга по садоводству.

Факт № 27. Чехов отказался от звания академика

В 1900-м году Чехов был выбран в почетные академики Петербургской академии наук, но уже через два года покинул ее из-за скандала, разгоревшегося вокруг Максима Горького.  Дело в том, что в феврале 1902-го Академия сначала присвоила Горькому звание академика по разряду изящной словесности, а в марте признала «выборы в почетные академики Алексея Максимовича Пешкова (псевдоним - М. Горький), привлеченного к дознанию в порядке статьи 1035 Устава Уголовного Судопроизводства» недействительными из-за политической неблагонадежности.

Этот отказ вызвал большой общественный резонанс, а академики Чехов и Короленко публично заявили, что в знак несогласия с этим решение отказываются от своих званий.

Факт № 26. Художник Серов считал, что во внешности Чехова было что-то неуловимое

В отличие от портрета кисти Иосифа Браза, акварельный набросок, сделанный  живописцем Серовым, Чехов очень ценил. А вот сам художник остался им недоволен, сказав, что Чехов «неуловим».

Эта «неуловимость» Чехова как бы читается в наброске: на нем писатель мало похож на изображения на других портретах и даже фотографий, но, по мнению критиков, Серову удалось тонко и точно изобразить внутренний мир Чехова.

Серов писал своей  портрет в несколько сеансов, между которыми была разница в год – первый раз, в 1900-м году, когда они только познакомились, потом в 1901-м в Москве. Работе мешала то болезнь Чехова («Многоуважаемый Валентин Александрович, все эти дни мне очень нездоровится, голова болит очень, и поэтому до сих пор я не был у Вас!», - писал Чехов), то занятость самого Серова, так что, понимая, что большого портрета у него не получится, Серов ограничился наброском.

Этот неоконченный портрет хранится в Доме-музее А.П. Чехова в Москве.

Факт № 25. Первая постановка чеховской «Чайки» провалилась

Первая постановка знаменитой чеховской «Чайки» состоялась 17 октября 1896 года в Александрийском театре Петербурга. Это был полный провал: актеры играли так скверно, публика была так равнодушна и рассержена, что сам Чехов, присутствовавший в театре, покинул его незадолго до конца, а на следующий день и вовсе уехал из Петербурга. (По иронии судьбы, именно на этой сцене когда-то провалился и гоголевский «Ревизор», и Гоголь тогда так же, спешно и без всякого предупреждения, покинул город). 

Единственной, кто выделялся на общем унылом фоне,  была Вера Комиссаржевская в роли Нины Заречной, но и она не спасла ситуации. Позже актриса вспоминала: «Ни одна, кажется, пьеса так мучительно плохо не исполнялась на сцене Александринского театра и никогда не случалось нам слышать не только шиканья, но именно такого дружного шиканья на попытки аплодисментов и криков "всех" или "автора". Исполнители погрузились во тьму провала». Второй раз, по ее воспоминаниям, спектакль принимали уже лучше. 

«Бедная "Чайка" обломала крылья», - так отозвалась позже об этой премьере Книппер-Чехова Она исполнила Аркадину на сцене другого театра – МХАТа. Здесь премьера «Чайки», поставленной Станиславским и Немировичем-Данченко,  проходила 17 декабря 1898 года.  Для труппы пьеса стала настоящим испытанием. 

«Как мы играли - не помню. Первый акт кончился при гробовом молчании зрительного зала. Одна из артисток упала в обморок, я сам едва держался на ногах от отчаяния. Но вдруг, после долгой паузы, в публике поднялся рев, треск, бешеные аплодисменты. Занавес пошел, раздвинулся, опять задвинулся, а мы стояли как обалделые. Потом снова рев... и снова занавес... Мы все стояли неподвижно, не соображая, что нам надо раскланиваться. Наконец, мы почувствовали успех и, неимоверно взволнованные, стали обнимать друг друга, как обнимаются в пасхальную ночь... Успех рос с каждым актом и окончился триумфом. Чехову была послана подробная телеграмма», - вспоминал Станиславский.

Так «Чайка» вернулась на сцену, чтобы остаться там навсегда.

Факт № 24. Свой знаменитый флигель в Мелихове Чехов шутливо называл «духовкой»

Первоначально небольшой флигель в Мелихове, построенный Чеховым в 1897-м году, предназначался для бесконечных гостей усадьбы, но со временем он превратился в рабочий кабинет писателя. «Флигель вышел у меня мал, но изумителен. Плотники взяли за работу 125 рублей, а устроили игрушку, за которую на выставке мне дали бы 500 рублей», - писал Антон Павлович.

Здесь Чехов написал свою знаменитую «Чайку» и рассказы "Крыжовник", "Человек в футляре", "О любви". Здесь же он переживал провал своей пьесы.

«То был маленький домик, - вспоминал Михаил Павлович Чехов, - в две комнаты, в одной из которых с трудом вмещалась кровать, а в другой письменный стол... Флигелек был расположен среди ягодных кустарников, и чтобы попасть в него, нужно было пройти яблочный сад. Весной, когда цвели вишни и яблони, в этом флигельке было приятно пожить, а зимой его так заносило снегом, что к нему с трудом прокладывались траншеи в рост человека».

Сам Чехов шутливо называл флигель «духовкой» из-за того, что в ней было жарко и зимой, и летом.

Факт №23. Антон очень рано стал главным кормильцем семьи

Антон очень рано стал главным кормильцем семьи: в 1876-м году лавка Павла Егоровича разорилась, и Чеховы, спасаясь от кредиторов, переехали в Москву. Антон, которому нужно было окончить гимназию, оставался в Таганроге до 1879-го. В письмах мать часто жаловалась ему, что денег совсем нет, одеться не во что, просила продать все, что осталось еще в Таганроге, и просила сына  приехать поскорее.

С  приездом Антона жизнь семьи сразу повернулась к лучшему: Чехов привез стипендию за четыре месяца и двух пансионеров на попечение матери, Евгении Яковлевны, а после стал зарабатывать литературным трудом, учась при этом на медицинском факультете Московского университета.

После к литературному заработку прибавились деньги за врачебную практику.

Факт № 22. Чехов был свидетелем открытия памятника Пушкину в Москве в 1880 году

Памятник А.С.Пушкину и Страстной монастырь в Москве

В Москве Чехов стал свидетелем открытия 6 июня 1880 года памятника Пушкину. Памятник тогда стоял на Тверском бульваре, почти точно напротив того места, где он находится теперь.

Вероятно, Чехов ходил смотреть на открытие памятника вместе с братом Николаем. Николай Чехов делал зарисовки, сохранившиеся в его альбоме эскизов - наброски памятника, разработка композиции рисунка. 

7 и 8 июня 1880 года в зале Благородного собрания (теперь Колонный зал) в память о Пушкине произнесли речи Тургенев и Достоевский. На этих вечерах присутствовал и, тогда еще никому не известный, Антон Чехов.

Факт №21. Переписка Чехова никогда не издавалась в России «без купюр»

В письмах Чехов был откровенен и относился к переписке, как относятся к летописанию, ничего не исправляя и не вычеркивая. Он писал о себе: «я никогда не прячусь», «я никогда не лгу».

Но после смерти Чехова его корреспонденция подверглась жесткой «корректуре». Например, сестра Чехова, Мария Павловна, которая в 1919 году собрала архив из двух тысяч писем писателя, выбросила из них все, что, по ее мнению, могло бросить тень на честь семьи. В десятках писем она фиолетовыми чернилами закрасила все «нелицеприятные», по ее мнению, выражения.

Затем пришло время редакторских и цензурных правок. Например, из писем выбрасывались слова, бывшие во времена Чехова общеупотребительными, а впоследствии перешедшие в разряд бранной лексики.

В 1970-ые КПСС подвергло цензуре письма «фривольного» характера (а об отношениях с женщинами Чехов порой писал очень откровенно), Политбюро даже выпустило постановление «Против опошления и дискредитации Чехова».

История публикации писем Чехова >>

Факт № 20. Чехов исходил Москву вдоль и поперек 

Семья Чеховых перебралась в Москву в начале 80-х годов XIX века. Чехов обживался в Москве постепенно, и первый год еще чувствовал себя больше таганрожцем, чем москвичом. Но потом Москва стала для Чехова родным городом. «Кто привыкнет к ней, тот не уедет из нее, - писал Чехов в 1881 году. – Я навсегда москвич».  

В 1883 году Чехов стал корреспондентом «Осколков» в Москве, но не вездесущим репортером, каким был его знакомый, не однажды выручавший его В.А. Гиляровский. В поисках материала для «Осколков московской жизни» он все же исходил Москву вдоль и поперек, бывая там, куда простые горожане без особой причины не заходили. Чехов бывал в полицейских участках, судах, домах призрения, в пекарнях и трактирах.  

В доме на Садово-Кудринской, где жила семья Чеховых, теперь располагается мемориальный музей писателя. «Чеховских мест» в Москве немало, но многие из них не сохранились в своем первоначальном виде, а некоторые просто исчезли, например, оптический магазин, где Чехов заказывал свои пенсне, снесен.

Факт № 19. Чехов был хозяином двух такс - Брома Исаевича и Хины Марковны

Русский писатль Антон Павлович Чехов (1860-1904) в Мелихово.

Постоянными обитателями Мелихово были две таксы, которых Чехову подарил его друг, писатель и редактор Николай Лейкин. Имена собаки получили по названию двух самых известных лекарств того времени, к которым присовокупились отчества: черненький Бром Исаевич и рыжая Хина Марковна.

«Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посевными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь еще не видели таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У обоих глаза добрые и признательные», - писал Чехов Лейкину.

Таксы стали настоящими любимицами писателя: он разговаривал с ними, передавал им приветы, когда отсутствовал дома, брал с собой на рыбалку.

"Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, — клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: — "Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба–б". Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома. Он так же ставил передние лапки Антон Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха", - вспоминал брат Чехова Михаил.

Факт № 18. Чехов коллекционировал марки

"Марки не бросай, а оставляй для меня", - писал Чехов своей сестре Марии Павловне. За свою жизнь Чехов собрал приличную коллекцию почтовых марок: этому способствовала и обширная переписка, которую вел писатель, и его любовь к путешествиям.

Чехов покупал марки во всех городах, где бывал, и отклеивал марки с писем – собственных и тех, что приходили ему от друзей и знакомых. «Милый Иван Алексеевич, простите, голубчик, нечаянно распечатал письмо на Ваше имя, полагая, что оно адресовано мне. Простите! Не моя вина. Я виноват только в том, что отклеил марки», - писал Чехов Бунину.

В коллекции писателя были марки из Западной Европы, США, Канады, Латинской Америки, отдельных регионов Востока, Юговосточной Азии и Российской империи.

Кстати, на станции Лопасня, недалеко от мелиховского имения Чехова, силами Антона Павловича была открыта почтовое отделение. Как вспоминала Мария Павловна, Чехов, чтобы поддержать его обороты, покупал марки только там.

Факт № 17. Чехов сохранил почти все адресованные ему письма

Как-то Чехов обмолвился, что не любит писать писем, однако в 30-томном академическом собрании сочинений насчитывается около 4 тысяч писем - 12 томов. Предположительно, еще около 2 тысяч писем до нас не дошли.

Сегодня чеховская корреспонденция – неисчерпаемый источник для литературоведов. Чехов писал много, делился с родными и друзьями впечатлениями из путешествий,  вел деловую переписку с издателями, переписывался со многими своими великими современниками. Так, со своей женой, актрисой Ольгой Книппер, они написали друг другу по 400 писем.

Писем, полученных Чеховым, осталось еще больше: по-видимому, он сохранил почти все, что было адресовано ему за всю жизнь. В течение почти 25 лет почта приходила к нему каждый день.

Факт № 16. Гостеприимство Чехова «не знало границ» 

Многие современники Чехова вспоминали о необыкновенном гостеприимстве Чехова и том внимании, с которым писатель относился к каждому, кто приезжал погостить в его доме. Чуковский писал: «Он был гостеприимен, как магнат».  

В Мелихове, где писатель прожил семь лет со своей семьей, поток гостей не иссякал никогда: приезжали и знакомые, и незнакомые, и по приглашению самого Чехова, и просто так – посмотреть на знаменитого писателя. 

Об одном из таких незваных гостей, публицисте Меньшикове,  вспоминал брат Чехова: «…и вдруг к нам приехал в полном смысле человек в футляре: штатский, в больших калошах, в теплом ватном пальто с приподнятым воротником и с громадным дождевым зонтиком, несмотря на сухую летнюю погоду. В Мелихове вздохнули с облегчением, когда он уехал».  

В Мелихове любили бывать и многочисленные родственники Чеховых, и люди творческие – Левитан, Гиляровский, Браз, Немирович-Данченко, Щеглов, Потапенко, приезжала сюда и будущая жена писателя Ольга Книппер. «Моя усадьба стоит как раз на Каширском тракте, и всякий проезжий интеллигент считает должным и нужным заехать ко мне погреться, а иногда даже и ночевать остаться», - писал Чехов Суворину 8 декабря 1893 года.

По воспоминаниям одного из современников, в Мелихове Чехов «принимал у себя в таком беспримерном количестве, словно у него был не дом, а гостиница». «Спали на диванах, и по нескольку человек во всех комнатах, - писал о многочисленных гостях брат писателя Михаил, - ночевали даже в сенях».

Факт № 15. Благодаря Чехову в его родном Таганроге появился памятник основателю города – Петру I

Памятник Петру I в Таганроге

Идея создания памятника Петру I в Таганроге, родном городе Чехова, принадлежит городскому голове А. Н. Алфераки. Высочайшее разрешение на это было дано в 1893 году.

Спустя пять лет Чехов, по состоянию здоровья живший в Париже, познакомился там с известным скульптором М. М. Антокольским и  уговорил его создать для Таганрога памятник основателю города, а также организовал бронзовую отливку статуи и ее доставку через Марсельский порт к себе на родину.

А. П. Чехов писал П. Ф. Иорданову, городскому голове: "Это памятник, лучше которого не дал бы Таганрогу даже всесветный конкурс, и о лучшем даже мечтать нельзя. Около моря это будет и живописно, и величественно, и торжественно, не говоря уже о том, что статуя изображает настоящего царя".

Факт № 14.  Чехов совершил «переворот в литературе»

Чеховская проза удивляла современников своей краткостью и простотой. Его краткость противостояла тому, что более всего ценили и чем дорожили в те времена – пространному многотомному роману, который читался «целыми зимами напролет». Краткость Чехова смущала многих. Сетовала даже Ольга Книппер, и Чехов объяснял ей: «Это у меня, Дуся, почерк мелкий…». 

Писатель Дмитрий Григорович называл рассказы Чехова «переворотом в литературе». Григорович был восхищен творчеством Чехова, о чем писал ему в 1886 году: не сомневаются, что у Вас настоящий талант, талант, выдвигающий Вас далеко из круга литераторов нового поколенья». Письмо Григоровича заставила Чехова поверить в себя. 

После смерти Чехова Толстой сказал о его творчестве «Он создал новые, совершенно новые, по-моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде…»

Факт №13. У Чехова было около 50-ти псевдонимов

При публикации в журналах свои рассказов и «юморесок» Чехов «действовал» под псевдонимами. Скрывая настоящее имя автора, они еще и развлекали читателя, придавали произведениям больший комический эффект. Фантазия Чехова не знала границ:  Шиллер Шекспирович Гете,  Шампанский,  Дяденька - какими только «кличками», как называл их Чехов, ни подписывал он свои произведения.

Всего у Чехова было около 50 псевдонимов, самым же известным из них, без сомнения,  является «Антоша Чехонте». Этим псевдонимом Чехов подписал не только множество юмористичесикх рассказов, но и два своих первых сборника - «Сказки Мельпомены» (1884) и «Пестрые рассказы» (1886).

Псевдонимы Чехова. Справка >>

Первые произведения Чехова, подписанные настоящим именем, появились в газете «Новое время» - на этом настоял редактор А.С. Суворин. Таким образом, «серьезные произведения» Чехова стали публиковаться под настоящим именем, а юмористические вещи – по-прежнему псевдонимами.

Факт №12. Во время путешествия по Европе Чехов совершил восхождение на Везувий

После путешествия на Сахалин Чехов не долго пробыл в Москве: жизнь на одном месте показалась ему скучной. Посетив сначала Петербург, он отправился в путешествие по Западной Европе.  Чехов побывал в Вене, Больнье, Венеции, Флоренции, Риме, Неаполе, Монте-Карло и Париже. О своих впечатлениях Чехов писал сестре.

«Осмотрев Помпею, завтракал в ресторане, потом решил отправиться на Везувий. Такому решению сильно способствовало выпитое мною отличное красное вино. До подошвы Везувия пришлось ехать верхом. Сегодня по этому случаю у меня в некоторых частях моего бренного тела такое чувство, как будто я был в третьем отделении и меня там выпороли. Что за мученье взбираться на Везувий! Пепел, горы лавы, застывшие волны расплавленных минералов, кочки и всякая пакость. Делаешь шаг вперед и — полшага назад, подошвам больно, груди тяжело... Идешь, идешь, идешь, а до вершины всё еще далеко. Думаешь: не вернуться ли? Но вернуться совестно, на смех поднимут. Восшествие началось в 2½ часа и кончилось в 6… Очень страшно и притом хочется прыгнуть вниз, в самое жерло. Я теперь верю в ад. Лава имеет до такой степени высокую температуру, что в ней плавится медная монета. Спускаться так же скверно, как и подниматься. По колена грузнешь в пепле. Я страшно устал».

Факт №11. От первого неизданного сборника Чехова осталось два экземпляра

Титульный лист книги А.П.Чехов "Сказки Мельпомены" с автографом автора

Первый сборник "Сказки Мельпомены" под именем А. Чехонте был напечатан в 1884 г.

"Книжку я напечатал в кредит, - писал Чехов Н. А. Лейкину (издателю журнала "Осколки"), - с уплатою в продолжение четырех месяцев со дня выхода".

Но первую попытку издать свои сочинения Чехов предпринял за два года до этого, в середине 1882 года. В тот сборник вошли рассказы: "Жены артистов", "Папаша", "Петров день", "За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь", "Исповедь, или Оля, Женя, Зоя", "Грешник из Толедо", "Темпераменты", "Летающие острова", "Перед свадьбой", "Письмо к ученому соседу", "В вагоне", "Тысяча одна страсть, или Страшная ночь". В свет эта книга не вышла. Сохранились всего два неполных его экземпляра - без обложек, титульных листов, последних страниц и оглавления. Один из них хранится в доме-музее Чехова в Москве.

В цензурный комитет было, как минимум, дважды подано прошение о разрешении на печать этого сборника. В первый раз название книги звучало как: "Шелопаи и благодушные". Альманах Антоши Чехонте с рисунками". И в первый раз цензурный комитет отказал Чехову. Второй раз прошение было подано на издание сборника уже под названием "Шалость". И во второй раз цензурный комитет разрешил печать сборника. Но затем книга Чехова попала к главе московской цензуры, и дальнейшая ее судьба не известна.

Факт №10. Всю жизнь Чехов много занимался благотворительностью

«Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные», - писал Чехов в рассказе «Крыжовник». Сам писатель помнил об этом всегда, и в своей благотворительной деятельности одной медициной не ограничивался. Он занимался и сбором средств для нуждающихся, и строительством школ, и общественной деятельностью.

Благотворительная деятельность Чехова. Справка >>

Например, когда в 1891-92 годах из-за неурожая и засухи в Нижегородской и Воронежской губерниях разразился сильнейший голод, Чехов организовал сбор пожертвований для голодающих и сам выезжал на места бедствия. А в Мелихове, глухой деревне, где писатель купил себе имение, он организовал настоящий врачебный пункт, ежедневно с 5 до 9 часов утра принимая больных и снабжая их лекарствами. Кроме того, Чехов сам навещал тех, кто нуждался в его помощи, проделывая порой путь в десятки верст.

В 1892 году во время эпидемии холеры, угрожавшей средней полосе России, Чехов работал санитарным врачом от земства – объезжал вверенные ему 25 деревень, четыре фабрики и монастырь, проверял состояние изб, строил холерные бараки, собирал средства для борьбы с болезнью, обходя состоятельных людей.

Там же, в Мелихове, на средства Чехова были построены три школы для крестьянских детей, колокольня и пожарный сарай. А в родном Таганроге по инициативе писателя была организована общественная библиотека, куда Чехов пожертвовал более 2-х тысяч томов собственных книг, среди которых было немало уникальных изданий с автографами музейной ценности.

В Ялте, уже будучи тяжело больным, Чехов не прекращал помогать людям. Он участвовал в создании санатория для малоимущих и его работа в Попечительстве о приезжих больных в Ялте.

Факт №9. Расстаться с медициной «доктор Чехов» так и не смог 

Врачебные записи А.П.Чехова

Долгое время именно в медицине Чехов видел и основной источник дохода, и жизненное призвание, а на рассказы, шутки и фельетоны смотрел как на способ подзаработать. Широко известна фраза Чехова: «Медицина — моя законная жена, а литература — любовница». Сначала – учеба на медицинском факультете Московского университета (где среди его преподавателей был Николай Склифосовский), потом – работа врачом в Воскресенске и Звенигороде. Но со временем «расстановка сил» изменилась – и доктор превратился в литератора.  

Докторская табличка исчезла с двери Чехова  в январе 1886 года. Причиной тому стала не только литературная нагрузка, но и тяжелый случай из врачебной практики: две его пациентки, мать и сестра художника Янова, умерли от тифа. После поездки по Сахалину в 1890 году Чехов писал: «Брошу даже медицину… отдал уже ей дань в виде книги о Сахалине».  

Но в действительности, Чехов продолжал быть врачом всю свою жизнь. В письмах к брату подписывал себя шутливо - «брат и сестра Антоний и Медицина», продолжал участвовать в медицинских съездах и знакомиться с открытиями в этой сфере. Лечил и больных в своем подмосковном Мелихове, помогал больным в Ялте.

Даже перед смертью, весной 1904 года, писал из Ялты знакомому: «Если буду здоров, то в июле или августе поеду на Дальний Восток не корреспондентом, а врачом».

Факт№8. У Чеховых было свое предание о происхождении фамилии

Первый биограф Чехова А. Измайлов писал, что сведений о происхождении фамилии «Чехов» не сохранилось. Но в семье Чеховых существовало свое предание. Дядя писателя, Митрофан Егорович, рассказывал историю о том, что их предок был чех, «родом из Богемии, бежавший вследствие религиозных притеснений в Россию». При этом дядя-романтик прибавлял: «Наверное, это был какой-нибудь особо знатный человек, потому что простому крестьянину бежать из своей родины незачем и даже почти совсем невозможно».

Согласно этимологическому словарю русская фамилия Чехов происходит от нецерковного имени Чох или Чех, довольно распространенного в старину. Чох - то же, что чихание. В старину так называли ребенка, чтобы уберечь от чихания и связанных с ним болезней.

Факт №7. Свой самый известный портрет Чехов считал крайне неудачным

Репродукция картины "Портрет А. П. Чехова"

«...Портрет мне не кажется интересным. Что-то есть в нем не мое, и нет чего-то моего»,  - так Чехов отзывался о портрете работы Иосифа Браза. Этот портрет стал хрестоматийным изображением Чехова, именно по нему многие судили и судят о внешности Чехова. Браз писал Чехова по заказу известного коллекционера Павла Михайловича Третьякова в 1897 году.  На портрете Чехов, живший тогда в Мелихове, изображен сидящим в глубоком кресле с бархатной спинкой, в его тонкой, худощавой фигуре угадываются признаки надвигающейся болезни.

Работа над портретом велась около двух лет – первый его вариант был забракован Третьяковым, второй – ужасно не нравился самому Чехову.  «Ведь это плохой, это ужасный портрет», «Мне противен бразовский портрет», «Если я стал пессимистом и пишу мрачные рассказы, то виноват в этом портрет мой», - так отзывался Чехов о работе Браза.

Но, как бы то ни было, картина стала единственным прижизненным портретом писателя (остальные, в том числе и портрет, написанный братом Чехова Николаем, не были завершены) и заняла «почетное»  место во всех школьных учебниках и книгах.

Факт №6. Во время поездки по Сахалину Чехов встречался с Сонькой «Золотой ручкой»

Важным итогом поездки Чехова по Сахалину стала перепись населения острова, большую часть которого составляли ссыльнокаторжные и их семьи. Чехов проехал от северной оконечности острова до южной, побывав практически во всех поселках. «На Сахалине нет ни одного каторжного или поселенца, который не разговаривал бы со мной», - писал Чехов. 

В числе каторжан, живущих на Сахалине, находилась и Софья Блювштейн  - Сонька – Золотая Ручка. Легендарная воровка, легко перевоплощавшаяся в аристократок, говорившая на нескольких языках и продумывавшая свои преступления так тщательно, что полиция долгое время не могла найти на нее управы, была отправлена в ссылку за несколько краж ювелирных изделий на большую сумму.  На острове Сонька предприняла три попытки бегства, все неудачные, была закована в кандалы и, в конце концов, сломалась. Чехов, встретившийся с ней в 1890 году, описывал легендарную мошенницу так: «Это  маленькая,  худенькая,  уже  седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом. На руках у  нее  кандалы;  на  нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой  и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она всё время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное». В то время Соньке было всего 45 лет.

Факт №5. Чехов «открыл» для России остров Сахалин 

На каторге. Фотография привезена А. П. Чеховым из путешествия по Сахалину.

В 1890 году Чехов совершил тяжелейшую поездку по Сахалину - «каторжному острову», месту ссылки заключенных. "Сенсационная новость, - писала газета "Новости дня" 26 января 1890 года. - А.П. Чехов предпринимает путешествие по Сибири с целью изучения быта каторжников... Это первый из русских писателей, который едет в Сибирь и обратно".

К поездке Чехов долго готовился: изучал историю российской тюрьмы и колонизации острова, а также труды по истории, этнографии, географии и записки путешественников. 

В то время Сахалин был малоизученным, «никому не интересным» местом, не существовало даже данных о численности населения острова. В течение трех месяцев, что длилась поездка Чехова, писатель проделал огромный труд, в том числе провел перепись населения острова, изучал быт и условия жизни каторжан. Сахалинский врач Н.С.Лобас отмечал: «С легкой руки Чехова Сахалин стали посещать как русские, так и иностранные исследователи».

Итогом поездки Чехова стал выход в свет книг «Из Сибири» и «Остров Сахалин (Из путевых заметок)», в которой Чехов описал и невыносимую жизнь каторжников, и произвол чиновничества. «Сахалин – это место невыносимых страданий...– писал он.– ...Мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст... размножали преступников и все это сваливали на тюремных красноносых смотрителей… Виноваты не смотрители, а все мы».

Факт №4. В честь Чехова назван кратер на Меркурии 

Кратер, названный в честь писателя Чехова, - один из многих в «плеяде» кратеров планеты, носящих имена российских деятелей культуры и науки. Среди них – Державин, Достоевский, Лермонтов, Мусоргский, Пушкин, Репин, Андрей Рублев, Стравинский, Толстой, Чайковский.

Факт№3. Вопреки сложившемуся стереотипу Чехов был высоким

В представлении многих Чехов – это невысокий хрупкий человек, с негромким хрипловатым от болезни голосом. На самом же деле Чехов был высоким, настоящим «русским богатырем». В отпускном билете, выданном в 1879 году Таганрогской мещанской управой, обозначен рост Чехова: 2 аршина 9 вершков (выше 180 сантиметров).

О том, как прочно в нас засел стереотип о «невысоком хрупком Чехове» говорит, например, такая история. Актер Юрий Яковлев (рост которого 187 сантиметров), игравший Чехова, однажды имел возможность примерить подлинный чеховский пиджак и был очень удивлен тем, что тот ему "как раз".

Факт№2. Дед Чехова был крепостным

Семья Чехова была родом из Воронежской губернии. Об этом есть записи в ревизской сказке - статистическом документе того времени, куда после переписи заносились имена и фамилии крестьян. На протяжении XVII столетия предки Чехова жили в селе Ольховатка, Острогожского уезда, Воронежской губернии. Дед Чехова, Егор Михайлович, был из крепостных, но впоследствии смог выкупить себя и свою семью на волю. Дед Чехова был, по-видимому, первым грамотным человеком в семье, что и помогло ему получить вольную и вывести в люди своих сыновей. Сам Чехов никогда не забывал о своем происхождении. «Во мне течет мужицкая кровь», - писал Чехов книгоиздателю А. С. Суворину в марте 1894 года.

Факт №1. "В детстве у меня не было детства", - говорил Чехов.    

"Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и страшно вспоминать", - писал Чехов своему брату в 1889 году. Детство Чехова, отец которого, Павел Егорович, держал торговую лавку, было подчинено поистине каторжному режиму. Жизнь юного Антона и его братьев проходила между работой в лавке, открытой с 5 утра до 11 вечера, гимназией и бесконечными репетициями в церковном хоре, организованном Павлом Егоровичем. Кроме того, все дети учились ремеслу, Антоша - портняжному. Тяжелый нрав отца, распространявшийся не только на детей, но и на жену, Евгению Яковлевну, смягчился только тогда, когда Антон стал главным кормильцем в семье.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников и нижеуказанного списка литературы:

1) Громов М. П. Книга о Чехове. М.: Современник, 1989.

2) А. П. Чехов. Собрание сочинений в 12 томах/ Под ред. В.В. Ермилова, К.Д. Муратовой, З.С. Паперного, А.И. Ревякина. М.: Художественная литература, 1960.

3) Библиография сочинений А. П. Чехова/ Сост. И. Ф. Масанов. М.: Университетская типография, 1906.

4) Pitcher, Harvey.  Chekhov. The Comic Stories. London: Andre Deutsch Limited, 1998.

5) Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов: Книга для учащихся. М.: Просвещение, 1987.

6) И. П. Видуэцкая. А. П. Чехов и его издатель А. Ф. Маркс. М.: изд-во «Наука», 1977.

7) Паперный З.С. Записные книжки Чехова. М.: Советский писатель, 1976.

8) Чуковский К.И. Чехов. М.: ДетГИЗ, 1958.

 
 
 
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала