Екатерина Малкина, специально для РИА Новости.
Кто из любителей хорошего кино ни мечтал подняться по каннской лестнице, мило улыбаясь и помахивая репортерам, или прокатиться в гондоле по венецианским каналам под восхищенные выкрики толпы? Пожалуй, все эти шоу для зрителей и организаторов крупнейших международных кинофестивалей - мероприятия столь же важные, как и представление конкурсной программы. Без красных ковровых дорожек, платьев за миллион долларов, вечеринок на яхтах, серебряных блюд с устрицами и шумихи в прессе: кто, с кем, в чем - невозможно себе представить Венецию или Канны. И только берлинский кинофестиваль из большой тройки европейских киносмотров имеет "лица не общее выраженье". Сразу скажу, лицо это, на первый взгляд, скромное. В Берлине нет набережной Круазетт и теплой венецианской лагуны, а потому сама атмосфера этого европейского мегаполиса настраивает на иной, рабочий, лад.
Фестиваль проходит в середине зимы. И звезды мирового кино редко, всего лишь на денек, приезжают сюда. Они поеживаются на берлинском ветру, но профессионально «держат лицо». Не раз приходилось читать, как чьи-то плечи покрывались мурашками во время восхождения по фестивальной лестнице. Сама природа бережет этот праздник от броских эффектов и вычурности. Он как-то по-немецки строг, и звезды это чувствуют. Они здесь те же, что и в Каннах, но они - другие. Сосредоточенные, собранные. Они приехали ради кино. Здесь говорят о фильмах, а не о платьях. Даже на открытии вы можете появиться в джинсах, и местная журналистская братия не выскажет свое "фи". Глянец на Берлинале не заслоняет хорошего кино. "Наш фестиваль дает возможность нормальным людям смотреть нормальное кино", - говорит Дитер Косслик - директор международного кинофестиваля в Берлине.
В этом году фестивалю исполнилось шестьдесят. Появился он в полуразрушенном западном Берлине через шесть лет после окончания второй мировой войны. Уже два года Канны принимали лучшие кинокартины Европы и мира, и американский офицер, курировавший в союзнических войсках кино, предложил сделать в Германии нечто подобное. Идея понравилась, и первый международный кинофестиваль в Берлине открылся 6 июня 1951 года. Его главным призом стал знаменитый ныне медведь - геральдический символ Берлина. Статуэтку придумала скульптор Рене Синтенис, а получила ее тогда, в пятьдесят первом, диснеевская "Золушка".
В отличие от Канн, где конкурсную программу смотрят только профессионалы, Берлинале пускал всех. Через год после открытия немецкая публика - самые обычные, купившие билетик в кассе люди - получили право голосовать и раздавать своих «мишек». Публика эта, конечно же, обожала Голливуд и "просмотрела", например, один из фильмов Акиры Курасавы, ставший потом классикой кинематографа. Впрочем, это исторический казус. Сегодня вряд ли кто назовет членов жюри Берлинале дилетантами.
Фестиваль развивался, меняя свои программы, расползаясь по географической карте во все стороны: до Южной Америки и Африки. В семьдесят четвертом его зрители увидели первую советскую картину, а через год фильм своего "соседа" - ГДР. Так называемый "восточные блок" долго не признавал вражеский киносмотр, выискивая возможные провокации. В фестивальной истории сохранился эпизод, когда советская делегация, дружно хлопнув складными сиденьями кресел, демонстративно покинула зал, увидев на экране свадьбу эмигрантов из России. Корректные немцы не дрогнули и продолжили раздавать награды идеологическим врагам "холодной" войны. В восемьдесят седьмом Золотого медведя получил советский режиссер Глеб Панфилов, а год спустя - китаец Чжан Имоу.
Берлинале часто обвиняли в политиканстве. Время показало, что темы государства и общества могут быть для кино не менее актуальными чем, скажем, любовь. Да и задача у Берлина стояла особая - объединить и примирить Европу. И об этом говорила Германия! Германия - страна, отдающая миру долги после фашистского прошлого. Куда уж тут без политики. Так, английская актриса Шарлота Ремплинг, возглавившая фестивальное жюри в 2006 году сказала: "На мой взгляд, все кинофорумы в той или иной степени носят политический характер, однако к Берлинскому фестивалю это относится в еще большей степени, чем к остальным. Это хорошая идея, поскольку фестивали должны поощрять картины с социальным содержанием, а не только чисто развлекательные фильмы. Если посмотреть на историю кино и театра, то самые значительные фильмы в истории были социально-политическими". О вопросах, волнующих человека вне зависимости от границ, национальностей, политических систем со своим зрителем говорили великие "авторы" Берлинале - Бергман, Антониони, Годар.
И все-таки не имена прославили Берлинале. В отличие от Каннского, открывшего миру немало звезд кино, Берлинский фестиваль, скорее, тематический. И если Канны держат нос по ветру новых киновеяний, то вотчина Берлина - "социалка", а в последние годы добавились еще и проблемы секс-меньшинств. На фестивале есть даже специальное жюри секс-меньшинств, вручающее своего медведя. Терпимости Берлинале не занимать. Этот фестиваль, углубляясь в тему, готов стерпеть и художественные огрехи в работах своих участников. Этого ему многие до сих пор не прощают. Иногда доходило до анекдота. Так главной российской картиной на Берлинале в 2007 году оказался «отчет о скандале с московским гей-парадом", снятый режиссером-дилетантом, который, по мнению возмущенных критиков, вообще, не владел профессией.
Идеологи Берлинале и Канн с Венецией давно помирились и не тягаются друг с другом по части кинооткрытий. У этих фестивалей разные задачи. Берлин не формирует киномоду, он формирует среду, ту самую, где завтра жить нам с вами, где есть место беженцам и эмигрантам, маргиналам и сумасшедшим, брошенным, одиноким, несчастным - всем тем, кого русская литература назвала "маленьким человеком". О таком человеке здесь показывают кино!
