Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
Прошедшая неделя расположилась ровно между двумя Днями Конституции. 5 декабря 1936 года была принята самая знаменитая из советских, так называемая «сталинская» или «бухаринская», а 12 декабря 1993-го - ныне действующая, которую можно обозначить как «ельцинскую».
Обе даты уже утратили статус красных дней календаря. Первую упразднили в плановом порядке 7 октября 1977 года, когда «сталинско-бухаринскую» Конституцию поменяли на «брежневскую». 12 декабря перестало быть выходным и праздничным днем пять лет назад. Хотя на незыблемости самого основного закона это никак не отразилось. За 16 лет в него четырежды вносились сугубо технические исправления в связи с укрупнением субъектов Федерации и всего одна содержательная поправка - про удлинение президентского и парламентского срока, которая, впрочем, не затрагивает основ конституционного строя.
Этот день лишили статуса выходного, скорее всего, по сугубо хозяйственным причинам - надо же дать людям хоть немного поработать накануне безразмерных новогодних каникул, которые как раз и установили с января 2005 года. В конце концов, конституции надо не праздновать, а исполнять.
Битва за Ленинград
Действующая Конституция рождалась на свет, как выражался Аркадий Райкин в одной из миниатюр Жванецкого, «в антисанитарных условиях».
После распада СССР и возникновения суверенной России всем было ясно, что основной закон РСФСР совершенно не согласуется с новой реальностью. Текст правили столько раз, что не только отдельные статьи, но даже абзацы противоречили друг другу. Нужен был принципиально новый документ.
Основной помехой для его появления стала конфронтация, а вернее, борьба за верховную власть, между президентом Борисом Ельциным и руководством Верховного Совета РСФСР/РФ во главе с Русланом Хасбулатовым. Междоусобица доводила конституционные коллизии до абсурда.
Так, например, город Ленинград возвратил свое исконное название Санкт-Петербург еще по итогам референдума от 12 июня 1991 года. Однако необходимую поправку в Конституцию Российской Федерации с большим трудом удалось внести только спустя два года.
Для одобрения поправки требовалось две трети от общего числа народных депутатов РФ. Но почти половина из них решительно отказывалась за это голосовать. Вовсе не потому, что им так дорого было старое советское название, а просто из принципа - если Ельцин за, то мы против. Сколько ни уговаривал Хасбулатов заупрямившихся народных избранников, они раз за разом проваливали поправку и никак не желали приводить букву основного закона в соответствие с действительностью. Ситуацию переломил только коллективный демарш депутатов из Питера, которые дружно вышли из зала, чем сорвали кворум, нужный для принятия других важных решений.
Два мира, два проекта
Понятно, что в таких условиях никакого консолидированного текста новой Конституции появиться не могло. Каждая из противостоящих сторон вооружилась собственным проектом.
«Депутатский» вариант разработала Конституционная комиссия, ответственным секретарем которой был Олег Румянцев. Комиссия начала свою работу задолго до конфронтации, еще в ту пору, когда во главе Верховного Совета стоял Ельцин, и не собиралась ни с кем воевать. Ее члены исходили из абстрактно-юридических принципов. Румянцеву грезилась слава «российского Мэдисона» (одного из ключевых авторов Конституции США). В результате им удалось сочинить вполне достойный и пристойный документ, который, тем не менее, решительно не подходил для нашего политического климата.
Во-первых, Румянцев и компания явно переусердствовали с централизацией и фактически нарисовали на бумаге жесточайшую «вертикаль власти» (хотя словосочетания такого тогда не знали), что вызывало дружный отпор региональных начальников и тесно связанной с ними части депутатского корпуса. Этим не преминули воспользоваться оппоненты из Кремля, сумевшие перетянуть на свою сторону симпатии глав республик, краев и областей.
Во-вторых, парламентские юристы вылизывали до такого блеска нюансы разделения властей, что оставили будущему главе государства слишком мало полномочий. Тот не мог назначить без согласия законодательного собрания - оно, кстати, тоже называлось Государственной Думой - не только главу правительства, но и его заместителей, даже ключевых министров.
Подобная конфигурация власти была абсолютно неприемлема для президентской гвардии. Ведущую роль в разработке ельцинского проекта сыграл Сергей Шахрай, бывший глава комитета Верховного Совета по законодательству. В основу своей работы кремлевские конституционалисты, естественно, положили принцип очень сильной президентской власти. По первоначальным прикидкам, у депутатов оставалась только одна функция - соглашаться с предложенной кандидатурой премьер-министра. Причем отвергнуть эту кандидатуру они могли не более двух раз, а троекратный отказ приводил к роспуску нижней палаты. С этим уже не могли согласиться адепты законодательной ветви власти.
Гордиев узел
В июне 1993 года стороны в последний раз попытались создать видимость компромисса. Указом президента было созвано Конституционное совещание. На этот форум приглашены были все - чиновники из администрации президента, народные депутаты, лидеры всевозможных карликовых партий, представители общественных организаций, творческих союзов, конфессий. В общем, как в Ноевом ковчеге - «всякой твари по паре». Больше всего это собрание напоминало сегодняшнюю Общественную палату.
После бурных продолжительных дискуссий пестрый коллектив импровизированных «законодателей» одобрил президентский проект. Но никакой юридической силы такое одобрение не имело. А легитимный орган законодательной власти категорически отказывался даже обсуждать продукт работы Конституционного совещания.
Борис Ельцин разрубил этот «гордиев узел» сугубо силовым способом. 21 сентября 1993 года был обнародован знаменитый указ №1400, разом упразднявший и старую Конституцию, и Съезд народных депутатов, и Верховный Совет. Борьба ветвей власти вылилась в вооруженный конфликт. В те горячие дни Румянцев и Шахрай оказались в буквальном смысле по разные стороны баррикад. Белый дом, где засели непримиримые народные избранники, и ответственный секретарь Конституционной комиссии в их числе, был взят штурмом. Ельцин победил в неравном бою. Проект новой Конституции вынесли на всенародное голосование.
На самом деле, мы уже никогда не узнаем, сколько граждан России за нее проголосовали. Специальным указом президента во время предвыборной кампании - параллельно проходили первые выборы депутатов Госдумы - была запрещена всякая агитация против проекта Конституции. А по окончании референдума председатель Центризбиркома Николай Рябов распорядился уничтожить все бюллетени, отданные за и против нового основного закона.
В июне 1994 года автор этих строк присутствовал на вечере в Доме кино, посвященном пятилетию со дня создания Межрегиональной депутатской группы на Съезде народных депутатов СССР. В числе прочих там выступил Геннадий Бурбулис, на тот момент - простой депутат Госдумы, а ранее - один из самых близких и доверенных советников Бориса Ельцина. Вспоминая о бурных днях осени 93-го, он произнес следующую фразу: «Нам нужна была позарез новая Конституция, неважно каким путем, хоть через задницу принятая».
Пусть это выражение остается на совести матерого политика. Основной закон официально считается принятым, он действует, других конституций у нас нет.
И не беда, что по данным ВЦИОМа, 57% опрошенных знают положения основного закона страны поверхностно, лишь 16% их читали, а каждый четвертый (24%) признался, что не представляет себе содержание этого документа. Главное, чтобы во взбаламученном море правового нигилизма был хоть какой-то юридический ориентир.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
