Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Премия «Большая книга», только что присужденная роману Леонида Юзефовича «Журавли и карлики», как минимум повышает авторитет комиссии, которая занята ежегодной раздачей этой литературной награды. Слишком часто как российская «премиальная команда», так и ее различные зарубежные коллеги не лучшим образом выкручиваются из вечного противоречия между популярностью книги и ее литературными достоинствами. Читатель (в любой стране) читает в массовом порядке обычно нечто такое, за что не премии надо давать, а совсем иное. Комиссии поэтому стараются награждать авторов откровенно нечитабельных - и изолируют, таким образом, сами себя вместе с идеей «настоящей литературы». Потому что навязать «хороший» (то есть свой) вкус невозможно.
Говоря о своем вкусе (а критик всегда высказывает личные предпочтения, и скрывать этого не надо), за последний год-полтора лучшие у нас книги (при всей их разности) - это последний роман Пелевина, «Сокол и ласточка» Акунина и - «Журавли и карлики» Юзефовича. Плюс, может быть, еще одна-две работы.
Выбор «Большой книги» за прошлые годы, как и жюри других премий, часто вызывал удивление: и это - лучшая книга года? С Юзефовичем все по-другому. Это замечательный писатель, который умеет быть читабельным, не идя на компромиссы с массовым потребителем книг. Это одновременно человек, стоящий слегка в стороне от российской литературы - но не настолько в стороне, чтобы оказаться за ее гранью.
Очень трудно сказать, о чем роман «Журавли и карлики». О нескольких никак между собой не связанных, но очень похожих авантюристах разных эпох, чья судьба почему-то пересекается и заканчивается, представьте себе, в Монголии? Ну, и что здесь можно понять? Это все равно, что сказать, что упомянутый роман Пелевина (называется одной латинской буквой t) - это о Льве Толстом, мастере боевых искусств и о Достоевском с гранатометом. Литература - это ведь, все-таки, не сюжет, а то, как она сделана.
Хотя для ценителей традиции Виссариона Белинского (выродившейся в итоге в принципы социалистического реализма), предполагавшей, что литература должна обязательно быть социально и политически прогрессивной, можно было бы сказать, что «Журавли и карлики» - это, прежде всего, о 1993 годе, о расстреле парламента России и вообще обо всем, что творилось с людьми в этот жуткий век. Вы забыли о той эпохе, зацементировали из самосохранения те углы свой памяти (как стараются люди забыть любую травму вообще)? Юзефович вам напомнит, как это было - за пределами ужаса и абсурда.
Заметьте, с 90-ми происходит то, что было с войной: писать о ней всерьез начали лишь лет этак через 20 после ее окончания. А 90-е… Не считая довольно слабых телебоевиков, искусство как таковое почти не коснулось той эпохи - возможно, слишком страшно ее было касаться. А вот «Журавли и карлики» - это совсем другое: Юзефович пишет о них, чтобы изгнать из наших душ демонов страха, ненависти и обиды, и отправить их куда-то в небесный эфир.
А чтобы быть точнее - в Монголию. Юзефовичу, когда он пишет про эту страну, удается невозможное: он настолько хорошо знает ее и любит, настолько реалистично и конкретно ее описывает - до мелочей, что в результате… создает сказочную Монголию, «Монголию духа», в чьем пронзительно чистом воздухе растаивают наши дрязги, страстишки и бессильные слезы.
Для кого-то это может быть Индия, для кого-то - Америка, но так или иначе ясно, что русской литературе давно уже больше нечего делать в узких и привычных границах меж родных осин и берез. Там все проклятые вопросы уже заданы, а ответы так и не получены. И нечего их ждать. Пришел другой век и другой мир. Чтобы понять это - послушайте Бориса Гребенщикова, возможно, самого сильного из всех художников сегодняшнего дня, независимо от вида искусств.
Как Юзефович это делает? Здесь надо знать несколько особенностей его биографии. Он историк-востоковед, и далеко от этой профессии не ушел. Подобно Умберто Эко, он сначала стал личностью, накопил в себе то, что хотел бы сказать - а потом уже начал писать литературные произведения для других людей. Что вроде бы выглядит логичным, хотя Франсуаза Саган, с ее дебютом чуть не в 18 лет, с этим бы не согласилась. Начал свой нынешний, литературный этап жизни Юзефович… с Монголии, с романа «Князь ветра» из цикла о сыщике Путилине. Там наглядно было видно - человек еще учится строить детективный сюжет (каждый новый «Путилин» в этом плане получался все искуснее), но вот сделать поразительно яркое описание монгольской экзотики - это уже умеет, и еще как.
Потом Юзефович сказал, что детективы ему надоели, и написал… почти детектив, «Казарозу». А вот это уже - настоящая «Большая книга», работа редкой и грустной красоты. Здесь уже стало понятно, с кем имеем дело: с писателем, уверенной и сдержанной рукой извлекающем из струн такую печаль, которая лечит, а не ранит. Почему из струн? Потому что если бы Юзефович (то есть его литература) был бы музыкальным инструментом, то - виолончелью, причем соло. Немного элегичным, немного (скрытно) нервным инструментом, из которого - кто бы мог подумать, что столько всего можно извлечь.
Если бы он был животным, то - змеей, одной длинной и мощной мышцей, способной ударить, как плетью. (Для тех, кто не любит змей, напомню, что это животное само на человека не нападает никогда, если ему не наступить на хвост). Чей яд - лекарство, если знать, в каких дозах его употреблять.
А журавли и карлики - это из старинной притчи про нескончаемую и бессмысленную войну двух народцев между собой, зачем воюют - уже никто не помнит, как помириться - никто не знает. Хорошее название для книги.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
