По воскресеньям я читаю лекции студентам-заочникам в маленьком частном гуманитарном институте. Недавно читал про «Одиссею» и «Илиаду». Впечатление двойственное. С одной стороны, приятно, когда люди внимают каждому твоему слову. С другой стороны, при мысли о том, что в европейском мире выросло два поколения людей, не знающих, кто такие Ахилл и Гектор, становится как-то не по себе.
Я говорю – в европейском мире, потому что знаю: таких молодых людей очень много (если не большинство) и в Великобритании, и в Германии, и почти во всех европейских странах, где знание языка позволяет мне следить за уровнем гуманитарных знаний школьников и студентов. Исключение составляет разве что Польша, где пожилые пани-учительницы, обладающие тем же генетическим кодом, что и святые «мамы-курицы» советской школы, упорно не дают детям уйти вниз по трубам «поколения видео», забыв шляхетские традиции предков.
Передо мной – и подростки, и видавшие виды дяденьки и тетеньки. Некоторые только что из школы, другие постарше, самые старшие – почти мои ровесники, недавно разменявшие тридцатник. Надо было зарабатывать на хлеб, рано пошли работать, некогда было учиться. Одни кладут от скуки голову на парту, а другие слушают с неподдельным интересом – когда еще услышишь гекзаметры Гомера? Подавляющее большинство слышат их впервые. Сбылось страшное предсказание нашей преподавательницы античной литературы в МГУ. Ставя двойку, она обычно приговаривала: «Я вам ужасно завидую. Вам еще только предстоит впервые прочесть «Илиаду» Гомера». Кривляки-постмодернисты начала девяностых обезвредили сами себя. Уйдя в бесконечный стеб и отказавшись от ответственности за гуманитарное воспитание нового поколения, они выжгли ту почву, на которой рос постмодернизм в поздние советские годы – почву почти всеобщего принудительного изучения классических образцов. В нечитающей среде постмодернизм невозможен. Кого пародировать-то? Под кого стилизоваться? Борцы с «совковой принудиловкой» подрубили сук, на котором сидели.
Я читаю стихи, и мне кажется, что я пытаюсь достучаться до какой-то далекой генетической памяти моих слушателей. Вот Гектор прощается со своей женой Андромахой, уходя на бой:
Стыд мне пред каждым троянцем и пред длинноодежной троянкой,
Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.
Сердце мне то запретит; научился быть я бесстрашным.
Гектор уходит, чтобы сражаться с Ахиллом – человеком-танком. Я рассказываю ребятам, что у Ахилла все тело было твердое, как железо, кроме пятки, за которую держала его купавшая богатыря-младенца в Стиксе мать. Нельзя просто сказать «ахиллесова пята», надо все объяснить. Сравнение с танком работает, глаза чуть светлеют: все видели советские фильмы про солдат Красной Армии, шедших с бутылками с горючей смесью против танков. Писатель Юрий Поляков говорит, что русская литература – государствообразующий предмет. А античная литература – не государствообразующий? Откуда корень patria в слове «патриотизм»? Ахиллесова пята советской системы преподавания литературы была в ее отказе от своей европейской родословной. Все хорошее у нее было «родом из Октября», в крайнем случае корни блага дотягивались до Дмитрия Донского и Петра Первого. В итоге все, что делает нас людьми, оказалось очень просто объявить «советскими мифами». Или в крайнем случае – «национальными предрассудками», «непродуктивными национальными ценностями». Некому было сказать, что патриотизм придумал не Сталин и даже не Дмитрий Донской. Его воспевал еще Гомер. И многие наши российские мифы двадцатого века, нося по привычке название советских, восходят к древнегреческим.
А кто сказал, что миф – это плохо? Все человечество с тех пор, как оно встало с четверенек, живет мифами. Другое дело, что мифы бывают добрыми и злыми, но БЕЗ мифов ни одно общество прожить не в состоянии. Взявшись истребить под корень советские мифы, наши «мифоборцы» вольно или невольно ополчились против мифов европейских, больше того – против мифов христианских. Плоды пожинаем сегодня.
Зоя Космодемьянская не успела поджечь конюшню, которую ей выбрали в качестве объекта диверсии, и не пыталась отпираться на допросе, из-за чего ее и повесили. Истеричка, умершая зазря? А вы знаете, что у католиков мученики, погибшие без видимого результата, считаются самыми почитаемыми святыми? А биография Павки Корчагина в романе «Как закалялась сталь» Николая Островского – что это по жанру, как не житие?
Так ли все было с двадцатью восемью панфиловцами, как это рисовали нам советские учебники? Отвечу вопросом на вопрос. А точно ли триста спартанцев удерживали трехмиллионную персидскую армию у Фермопил во время персидского нашествия в 480 году до нашей эры? Да не могло быть у Ксеркса трехмиллионной армии – она бы померла от голода в Пелопоннесских горах! К тому же у Геродота написано, что греческая армия, стоявшая тогда у горного перешейка, насчитывала не менее 10 тысяч человек, а арьергардный бой персам спартанский царь Леонидас дал не только с тремястами спартанцами, но и еще минимум с тысячью граждан других греческих городов. И что, Голливуд вместо фильма «300 спартанцев» снимает фильм «Тысяча греков»?
Может быть, и нам побережнее относиться к своим добрым мифам (отсекая злые!) и не слушать первого попавшегося Терсита, как это было недавно?
Предвижу возражения. Увы, не тайна, что образы «шлемоблещущего» Гектора и трехсот спартанцев использовались немецкой военной пропагандой в годы первой мировой войны. Заметьте, в годы первой мировой – потому что в куда более подлую вторую мировую в ход шли в основном более понятные гадкие расистские мифы. Почему? Потому что уже шло снижение интеллектуальных запросов, предъявлявшихся школьникам. Гитлер ведь не только славянам готовил бескнижное будущее «с радиопередатчиком легкой музыки над каждой деревней» (вам это не напоминает повсеместное «Русское радио»?) Он и для немецких школьников «не требовал никакого интеллектуального воспитания» (его цитата). Гектор и другие античные герои много веков были связью отдельных европейских народов (в том числе русских и немцев) с общеевропейским корнем. Фашистам эта связь была не нужна. Им вообще не нужны были читающие люди. Им нужны были не обремененные гуманитарными знаниями технари, безголовые, как футбольные болельщики, не знающие ни имен футболистов, ни историй команд, а только расцветки своей и чужой формы.
Нечитающие люди – отличный материал для экстремистов. Их можно натравить на кого угодно, потому что им непонятно и чуждо все, кроме того, что они могут выпить, съесть, скачать с мобильника или потрогать руками.
Большие начальники в нашей стране много говорят о патриотизме, но не могут сформулировать, что же это такое – патриотизм? Судя по их речи и поведению, их собственный патриотический «джентльменский набор» весьма невелик. Болеть за футбольную сборную, призывать к интернетизации и нанотехнологизации, целоваться со священниками на Пасху. Никогда ни одной цитаты из литературного произведения (нового или старого), ни одного рассказа о поразившем до глубины души спектакле. Если о Пушкине – то «у Лукоморья дуб зеленый», на этом их репертуар иссякает.
Не удивительно, что в этих условиях не то что «античка» - родная литература, и та влачит в школе жалкое существование. Самое пострадавшее поколение – ребята-выпускники последних лет. В это время мотивация изучать литературу в последних классах была только у тех, кто собирался сдавать ЕГЭ по литературе. Таких в 2009 году набралась 51 тысяча человек. Остальные в подавляющем большинстве ничего не читали, поскольку это никак не отражалось на шансах поступления в вуз.
Сейчас ситуацию обещают исправить. Обещают вернуть исторически сложившийся единый экзамен «по русскому и литературе». Обещают… Обещают… А между тем почти 850 тысяч литературных манкуртов мы уже получили – и это только в уходящем учебном году. Как в стихотворении Кавафиса – «Сегодня в город прибывают варвары». Кто помнит продолжение? А вот оно: «Почто бездействует сенат?».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
