Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости.
Сегодня на свободу выходит Биляна Плавшич – в начале девяностых годов президент Республики Сербской на территории Боснии-Герцеговины, оказавшаяся в шведской тюрьме по приговору Гаагского трибунала за ее действия во время боснийской войны 1992-1995 гг. Как известно, тогдашний конфликт боснийских сербов с местными мусульманами и хорватами стал самой кровавой страницей конфликтов, в которые оказалась погружена бывшая Югославия в результате распада единого государства СФРЮ (Социалистической Федеративной Республики Югославии) в 1990-1992 гг.
Случай Плавшич уникален. Во-первых, Плавшич пока – единственная женщина, осужденная трибуналом по бывшей Югославии. Во-вторых, Плавшич – единственная из высокопоставленных сербских лидеров, кто раскаялся. Перед своим осуждением в 2003 году Плавшич признала свои действия по созданию «этнически чистой» сербской части Боснии преступными и попросила прощения у жертв.
Это выгодно отличает Плавшич от охотников изобличать только чужие грехи (включая грехи представителей своего собственного этноса), каковых среди участников Гаагского трибунала было немало. Мало кто в России знает, что и бывший югославский и сербский президент Слободан Милошевич, столь ценимый нашей коммунистической и националистической оппозицией за несгибаемость, на самом деле «сдал» руководство боснийских сербов в 1995 году, объявив своих недавних союзников военными преступниками.
Вряд ли Милошевич вдруг почувствовал жалость к боснийским мусульманам, и в самом деле тысячами погибавшим до вмешательства западных стран в войну на их стороне в 1995 году. Просто признание боснийско-сербского руководства преступниками было частью пакетного соглашения, которое тогда, в 1995-м, Милошевич и боснийские сербы заключили с США и их европейскими союзниками в американском городе Дейтоне.
И Милошевич, и бывший лидер боснийских сербов Радован Караджич, чей процесс как раз в эти дни проходит в Гааге, не раз ссылались на Дейтонские соглашения для своей защиты. Оба утверждали, что взамен на прекращение поддержки Милошевичем сербских формирований в Боснии, а также взамен на уход Караджича из общественной жизни обоим этим политикам была обещана личная безопасность и неприкосновенность. Причем обещания эти были даны не кем-нибудь, а высокопоставленными американскими дипломатами. Караджич утверждает, что с ним на эту тему говорил Ричард Холбрук – нынешний специальный посланник США в Афганистане и Пакистане. Холбрук убежденно отклоняет эту версию, утверждая, что Караджич тогда, в середине девяностых, обещал уйти из политики без всяких предварительных условий.
Чья бы версия событий ни оказалась правильной, очевидны два факта. Во-первых, ссылки на закулисные договоренности с американцами Караджичу не помогут. Для суда, в западных странах формально (увы, часто именно формально!) отделенного от исполнительной власти и дипломатии, обещания Холбрука не имеют никакой силы. Тот факт, что Милошевич и Караджич в свое время, кажется, поверили этим обещаниям, свидетельствует только об их неискушенности в юридических и дипломатических делах. Во-вторых, сам Караджич в этих обстоятельствах отнюдь не выглядит этаким героем сербского сопротивления, каковым его любили рисовать некоторые российские политики. Герои не готовят себе запасных аэродромов через американских дипломатов, когда их собственный народ мыкается в нищете и изгнании. Может быть, именно этим объясняется отсутствие массовых волнений в Сербии при отправке в Белград что Милошевича, что Караджича.
Позиция Плавшич в этих обстоятельствах выглядит намного более благородной. Да, она не стала изображать себя и других лидеров боснийских сербов невинными овечками. Жуткая война в Боснии ужаснула и продолжает ужасать всех, кто знает, какой была эта страна всего двадцать лет назад или кто помнит хотя бы Олимпиаду в боснийской столице Сараево. Другое дело, что в этой войне, как и почти в любом межнациональном конфликте, вина лежит на обеих сторонах. Гаагский трибунал, пусть явно нехотя, но признает эту реальность. На его скамье подсудимых посидели не только 92 серба, но и 7 боснийских мусульман. Особенность Плавшич состоит в том, что она признала вину не только чужой, но и своей стороны.
Каковы были ее мотивы? Может быть, тогда, в 2003 году, она надеялась, что ее вскоре освободят? В шведских тюрьмах женщин старше 73 лет обычно амнистируют, а Плавшич уже было 72. Не исключено, что, садясь в тюрьму, Плавшич хотела избежать необходимости свидетельствовать против Милошевича и лидеров боснийских сербов. Очень часто в действиях людей благородные мотивы могут соседствовать со вполне прагматичными соображениями собственной пользы и безопасности. Но факт остается фактом: пожилая женщина, отнюдь не отличающаяся богатырским здоровьем, не только рискнула провести остаток дней в тюрьме (ей тогда дали 11 лет, а нынешнее досрочное освобождение сопровождается гневными протестами из Боснии), но и отказалась от весьма выгодной с точки зрения общественного мнения позиции жертвы.
Намного хуже выглядит, например, бывший премьер «независимого» Косово и лидер Освободительной армии Косово (ОАК) Рамуш Харадинай, обвиняемый в убийстве 38 мирных жителей Косово. Во время процесса его даже отпускали из Гааги домой, в Косово, «поруководить» (Харадинай еще в 2004 году стал премьер-министром края). А может быть, замести следы и заткнуть рот свидетелям? Харадинай, в отличие от Плавшич, ни в чем не раскаялся и из политики не ушел, а теперь возглавляет партию Альянс за будущее для Косово. Причину такого милостивого отношения к подсудимому объяснила бывший прокурор Гаагского трибунала Карла дель Понте: «Часто приходится слышать, что Харадинай – фактор стабильности для Косово». От себя мадам прокурор добавляет: «Для меня он – просто военный преступник».
Все эти факты, конечно, не улучшают репутацию Гаагского трибунала. Но не оправдывают они и неумеренных восторгов некоторых наших политиков по поводу прежнего сербского руководства. Эти восторги, а также миф о готовности Сербии пожертвовать связями с Западом ради российского союзника, уже стоили нам дорого. Нынешний Белград, кстати, намерен уже в этом году подать заявку на то, чтобы начать набирать «кандидатский стаж» перед вступлением в Евросоюз. При выборе между ЕС и Россией Белград выберет ЕС. Но идти в ЕС Сербия может только с природным газом, с хорошими хранилищами для этого газа, а также с другими важными вещами, которые дать Сербии может только Россия. Но дать, смеем надеяться, не бесплатно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
