Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Кажется, все получилось. Хотя то, что произошло в эти два дня в Вене, в штаб-квартире Международного агентства по атомной энергии – МАГАТЭ – до конца понятно лишь экспертам по части ядерных вооружений и ядерной энергии. Которые, собственно, в Вене и заседали, представляя США, Россию, Францию и Иран. И обсуждали очень частный, но в общем ключевой аспект того, что называется «иранской ядерной проблемой».
Неизвестно о чем, собственно, они в Вене договорились. Понятно лишь, по словам генерального директора МАГАТЭ Мохаммеда эль-Барадеи, что переговоры прошли успешно, по их итогам сам эль-Барадеи составил проект соглашения, которое должно быть одобрено в эту пятницу всеми четырьмя правительствами. А затем потребуется еще нечто вроде регистрации, или ратификации этого документа Советом управляющих МАГАТЭ, который состоится в конце ноября.
Документ же, о котором идет речь, касался вроде бы исключительно технических аспектов договоренности, достигнутой 1 октября на женевской встрече «иранской шестерки» - насчет экспорта иранского урана в третьи страны (прежде всего в Россию) для его обогащения.
В этой процедуре – вся суть решения ядерной проблемы Ирана. Если Тегеран на нее действительно согласен и не сорвет уже обговоренное в пятницу или позже, то, значит, его ядерная программа действительно носит мирный характер. И можно двигаться в переговорах с Ираном дальше, как и сказал в этот раз эль-Барадеи.
Цена вопроса – до 1500 килограммов низкообогащенного (до примерно 3,5%) урана, полученного самими иранцами на их центрифугах. Для ядерной бомбы требуется высокообогащенный уран. Однако инерция прежней эпохи, эпохи Джорджа Буша, когда Иран сделали ответчиком по ядерным обвинениям, предполагала, что держать у себя даже и низкообогащенный уран Ирану нельзя, потому что его можно достаточно быстро обогатить до оружейного уровня.
Тегерану предлагали вывести часть обогатительного цикла за пределы страны – в Россию, например (это, собственно, была идея Москвы). Там бы его доводили до почти 20% обогащения, что достаточно для атомной энергетики, но мало для бомбы. И возвращали бы иранцам. И вот 1 октября в Женеве Тегеран в целом согласился на такой вариант (при Буше делать этого не хотел упорно). В Вене обсуждались лишь подробности.
Дальше остается (в ближайшие дни) инспекция МАГАТЭ на второй ядерный объект Ирана – возле Кум, тот самый, существование которого было обнародовано как раз накануне 1 октября. Иранцы сообщили, что он занят медицинскими исследованиями, и к ядерному оружию иметь отношения не может. Так что и этот вопрос при желании можно снять.
Теперь остается вопрос – «что это было». Потому что вся длинная история международного кризиса вокруг иранской (и северокорейской) ядерных программ изобилует множеством подробностей, понятных опять же скорее ядерным специалистам. Как, впрочем, и специалистам по информационно-пропагандистским кампаниям.
Вот, например, недавняя публикация в «Вашингтон пост». «Поскольку вы вряд ли регулярно читаете специализированный журнал «Ньюклеоникс Уик»… - не без ехидства начинается этот комментарий. А дальше сообщает, что читателям этого издания для атомщиков только что поведали: весь упомянутый запас (в 1200 или 1500 килограммов) низкобогащенного урана у иранцев «испорчен» некими соединениями молибдена – это недостаток оборудования иранского завода в Исфахане. И теперь без деконтаминации его нельзя обогащать дальше, до оружейного или какого угодно уровня. То есть международное сотрудничество Ирану тут нужно, и даже очень.
И сразу же разговоры о военных планах и военных возможностях Ирана начинают выглядеть по-другому, как бы Тегеран ни пугал соседей.
Далее в американских же СМИ по новой начался разговор об оценках американской разведки от 2007 года. Тогда, напомним, разведка сообщила, что Иран прекратил военные ядерные программы еще в 2003 году. Этот документ как-то сразу заморозил активность прежней администрации США на иранском направлении. Хотя слово «санкции» произносились после этого с прежним постоянством, но без былого пламени в душе.
Теперь разговоры идут о том, что оценку надо пересмотреть в сторону ухудшения. Хотя бы потому, что американская разведка проморгала ядерный завод в Куме. Ответить что-то внятное никто в Вашингтоне не хочет. Подтверждать или отрицать непригодность своей разведки – дело непростое. Но остается вопрос о том, а нужны ли были прежней администрации США реальные факты по Ирану. Или не в фактах было дело.
Наконец написал статью Ричард Хаас. А это очень серьезный человек, вокруг имени которого ходят легенды: глава Совета по внешней политике. О Совете и его влиянии тоже ходят легенды. В той же «Вашингтон пост» Хаас рассказывает, что политика в отношении Ирана должна выбираться такая, что постепенно будет улучшать режим в Тегеране. А Израиль со своими постоянными угрозами нанести по Ирану удар может лишь ужесточить режим аятолл и создась хаос на Ближнем Востоке.
Интересно, с чего это он?
Выводы из всей этой истории можно сделать следующие: информационно-пропагандистский компонент в ней зашкаливает за все пределы приличий и мешает видеть реальность. Причем занимались и занимаются этим «информационным сопровождением» все стороны – иранская, американская, израильская. В Вене эта иранская дымовая завеса до конца не рассеялась, но процесс идет успешно.
Так же как в случае с Северной Кореей, с Ираном суть дела сегодня вовсе не в том, что США с союзниками пытаются заставить «плохое государство» отказаться от ядерных амбиций с помощью санкций – а Россия с Китаем эти санкции срывают, пользуясь своим статусом в Совете Безопасности ООН. Суть, похоже, раньше была в том, что США желали изменить плохие режимы – ложными обвинениями, угрозами, войнами или как угодно еще. Привело это к тяжелым последствиям: Иран (и Северная Корея), испугавшись, и вправду могли начать ядерные военные программы. И уж точно пугали ими окружающих. А вот что делать теперь, есть ли какая-то действительно новая политика США на этот счет – тут еще предстоит разобраться. Но с технической точки зрения с Ираном все может получиться – и переговоры в Вене это ясно показывают.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
