Август такой специфический месяц, что от него по традиции все время чего-нибудь ждешь поворотного и даже судьбоносного.
И правда, в последние годы под занавес лета нет-нет да случается нечто чрезвычайное: то революция, то теракт, то дефолт, то война…
Прошлым летом в августе сразу сошлось – уход Солженицына, Пекинская Олимпиада и очередное кавказское кровопролитие. В этом году мы с тревогой ожидаем новых колебаний краеугольных камней.
Колебаний ждем главным образом от мирового финансового кризиса. Пока же вспоминаем событие под номером 08.08.08.
Год назад в колонке, посвященной ему, я перелистал брехтовскую пьесу «Кавказский меловой круг» и привел цитату оттуда: «Война окончена. Страшитесь мира!».
Она сполна оправдалась, если всерьез отнестись к тому, что было показано на прошлой неделе по телевизору.
***
Восьмого августа 2009-го года у меня возникло стойкое ощущение, что началась Вторая российско-грузинская война.
Годовщину кончины Солженицына не удосужился вспомнить ни один канал, за исключением «России», показавшей документальный фильм «Слово» Сергея Мирошниченко. Зато войну на Кавказе поминали так и столько раз, что никому из телезрителей мало не показалось
…В пятницу, 7-го, начало НТВ документальным фильмом Вадима Фефилова «В августе 2008-го…». Телеканал «ТВ Центр» в ночь на 8-е ахнул по нам тяжелым документальным снарядом – «Август. Цхинвал». Он же на утро продолжил – «Пятидневная война «революции роз». Сорока пятью минутами раньше Первый «открыл огонь» фильмом «08. 08. Война в прямом эфире». Спустя несколько часов снова в эфире стрельба – «Цхинвал. Жизнь после войны». После «Времени» канал номер единица повторил худфильм «Олимпиус инферно», показанный в первый раз в ноябре или в декабре прошлого года. Это любовная история на выигрышном фоне перестрелок и прочих грубостей.
Тем временем, еще один «фронт» открыл телеканал «Россия» - «Цхинвал. Больше никто не умрет». За ним – «Валерий Гергиев. Сумерки богов» - фильм о том, как готовился в разрушенном городе концерт оркестра Мариинского театра. И уже в ночь прозвучал сам концерт.
Первый не смог ответить ничем иным, как повтором утренней ленты «Война в прямом эфире».
***
Весь минувший год война продолжалась. Но только в холодной фазе. В информационном формате. Стороны обменивались взаимными обвинениями, свидетельскими показаниями и лишь изредка примиряющими жестами. Чем ближе была годовщина очередного кавказского кровопролития, тем больше с обеих сторон посыпалось соли на незажившие раны.
Российское ТВ, которое корили в том, что оно год назад начисто проиграло информационную войну Грузии, на этот раз постаралось взять реванш. По крайней мере, в эмоциональном плане. По крайней мере, внутри страны.
Почти во всех последних экранных версиях войны преобладал, что называется «человеческий фактор». Все фильмы были переполнены рассказами тех, кто уцелел под обстрелами, под бомбежками, кто спасся от танков. Много было синхронов от близких и родных погибших. Пробивали детские слезы и детские рассказы. Правда, чувствовалось, что некоторые из них были изложены под диктовку взрослых.
Фильм Фефилова, пожалуй, самый сдержанный, и потому, наверное, наиболее достоверный. В центре внимания автора один эпизод минувшей войны – оборона миротворческим батальоном своего штаба. Автор использует документальные кадры, снятые профессиональными операторами, и аранжирует их кадрами, оставшимися в мобильниках как русских, так и грузинских солдат. К этому приобщен рассказ медсестры Кристины Литовка о том, как отбивались солдаты и офицеры российского миротворческого батальона, как они ждали помощи, и, как, не дождавшись ее, покидали разрушенное здание. Вернее, стены бывшего здания.
Весь год мировые СМИ снова и снова возвращались к вопросу, кто начал это смертоубийство? В информационное пространство то и дело вбрасывались обрывки расследований всевозможных комиссий. А вопрос все равно оставался открытым.
…Я смотрю фильм Вадима Фефилова и вижу, как грузинские танки катаются по улицам Цхинвали, вижу, как солдаты фотографируются на память о взятии южноосетинской столицы с твердым убеждением в том, что война выиграна. Для российского зрителя – это и есть ответ на вопрос: кто агрессор, а кто жертва.
Для грузинского телезрителя ответом становятся «телекартинки» с российскими танками на улицах Гори, рассказы и слезы тех, кто по другую сторону фронта потерял своих близких на этой войне.
Мира между воюющими приходится «страшиться» потому, что едва ли ни после каждой войны открывается простор для манипуляций фактами, обстоятельствами, страданиями, легендами, полуправдами и т.д.
Фильм «Война в прямом эфире» затронул тему манипуляции сознанием массовой аудитории мировыми СМИ. Понятно, что, когда рвутся бомбы, горят здания, гибнут люди, журналисту невозможно быть объективным в оценках происходящего. И когда журналист находится по одну из сторон линии фронта, ему трудно остаться не ангажированным пропагандистом. Но уж потом, когда ловишь своих коллег на сознательном или нечаянном вранье, можно было бы самому «тщательнее», как сказано у Жванецкого, работать.
Рассказав о том, как западные информагентства выдали «картинку» разрушенного Цхинвали за пострадавший грузинский город Гори, не стоило тащить в кадр некую массажистку, услугами которой якобы пользовался президент Саакашвили. Дама тут же радостно объяснила, почему ее клиент жевал галстук. Потому что его в детстве мама недокормила грудью. Отсюда, мол, и все беды грузинского народа.
Авторы отважно обличают технологию пропагандистских мероприятий западных СМИ и тут же прибегают к ее помощи. Например, прибегают к постановочным эпизодам в рамках документального формата.
В помянутых фильмах это происходило сплошь и рядом. Человек рассказывает, как он год назад убегал в подвал дома. Мы видим бегущего человека со спины, и в стык план, на котором этот человек вбегает в помещение. Все как в художественном кино.
Но особенно отличились авторы показанного на канале «Россия» фильма «Цхинвал. Больше никто не умрет».
Идет синхрон: женщина рассказывает о том, как она пряталась от стреляющих танков в подвале, камера чуть сдвигается, и побежали кадры этого эпизода в явно постановочной версии. Мы видим перестрелку с разных сторон. В том числе и со стороны противника. Опять – художественное кино.
Опасно стирать грань между реальностью и домыслом, между фактом и его интерпретацией.
Конечно, такое стирание границы усиливает эффект зрительского сострадания, умножает пропагандистский эффект. Но дело в том, что кино должно быть не только документальным. Оно обязано быть честным по отношению к зрителю.
Нельзя менять правила игры по ходу игры.
Либо ты играешь со зрителем в шашки, либо в поддавки. А так, чтобы одновременно в то и в другое – получается невесть что. То есть как раз весть что: в выигрыше остается тот, кто меняет правила. Но рано или поздно он оборачивается проигрышем.
***
По информации из Грузии, эфир местного ТВ в эти дни был также переполнен пропагандистскими материалами и понятное дело, с противоположными знаками. И там было посыпано достаточное количество соли на незатянувшиеся раны.
Вместе с тем, стоит заметить, что такие интенсивные, массированные пропагандистские кампании дают незапланированный эффект: они превращаются просто в нечленораздельный и бессмысленный пропагандистский шум с обеих сторон.
***
Когда же под вечер пропагандистские пушки умолкли, заговорили Музы. Они сказали несколько убедительных слов о жизни после смерти. Был показан фильм Сергея Мирошниченко «Сумерки богов» и концерт оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева. На следующий день можно было увидеть на канале «Культура» балеты с участием великого танцовщика Рудольфа Нуреева «Арлезианка» и «Юноша и смерть».
Жизнь продолжается, но и август еще не кончился.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
