Когда я был ребенком, я, конечно, хотел стать космонавтом. Все нормальные советские дети хотели стать космонавтами. У меня была такая круглая шапочка из искусственного меха, очень похожая на скафандр. Я очень гордился этой шапочкой и не хотел идти в детский сад ни в какой другой, тем более, что другой у меня и не было.
Это были 70-80-е. Тогда космос был большим, космонавты — высокими, а двенадцатое апреля воспринимался как второе первое мая. Свой кусочек безвоздушного пространства был у каждого. Вокруг все было серым, поэтому люди чаще думали про космос и смотрели на ночное небо - даже пьяные. Однажды мы с папой шли домой после хоккейного матча и увидели лежащего на земле алкоголика. Под ним была большая лужа, но он смотрел в ночное небо и бормотал: «Товарищ Гагарин. Товарищ Гагарин».
Теперь космос куда-то испарился, а космонавты стали такими маленькими, что их не видно. Недавно ВЦИОМ провел опрос в 42-х регионах России и выяснилась страшная вещь: только 19 процентов россиян хотят побывать в космосе. А 81 процент не могут назвать ни одного имени современного космонавта. А знаете, что самое страшное? Это то, что я тоже не могу. На ум приходит только космонавт Падалка и то, потому что фамилия смешная. А как его зовут, вы помните? Я - нет.
Последние годы на каждый День космонавтики российская власть пытается вернуть стране великую идею близкого космоса. В этом году открыли, наконец, основательно подзабытый во время затянувшегося ремонта Музей космонавтики на ВВЦ. Это тот, над которым «мечта импотента». Внутри — личные вещи первых космонавтов, интерактивный макет модуля станции «Мир», тренажеры, на которых любой может выполнить стыковку. Станет ли музей культовым? Сильно сомневаюсь.
Я знаю в стране лишь один культовый музей космонавтики, но находится он не в Москве, а в райцентре Пыталово Псковской области. Это то самое Пыталово, вместо которого Путин предложил Латвии от мертвого осла уши. И называется музей так: «Народный музей космонавтики имени Ари Абрамовича Штернфельда». Если Латвия когда-нибудь получит свою бывшую Абренскую волость взад, лично для меня этот музей будет самой большой утратой.
Кто такой Арий Абрамович? Подождите, обо всем по порядку.
Жил когда-то в Пыталово некто Коля Егоров. В 6 лет вместе с матерью угодил в немецкий концлагерь. Чудом вернулся живой. Когда подрос, стал работать учителем труда в Пыталовском интернате для глухих и слабослышащих. Полет Гагарина в космос оказал на Николая Петровича такое впечатление, что он стал собирать марки и значки, посвященные теме космоса, потом организовал в интернате факультативный кружок космического моделирования. Вместе с учениками стал из сломанных глобусов, салатниц, автозапчастей и прочего некосмического мусора конструировать ракеты, космические корабли и даже станции. Появился уголок в школе, который можно было назвать «Народным музеем космонавтики». От имени этого музея Николай Петрович стал вести активную переписку с настоящими космонавтами, астрономами, добрался даже до родственников Гагарина и академика Королева. Музей стал пополняться уникальными документами, экспонатами, почетными грамотами и наградами. Понадобилось отдельное здание и его предоставили. Сегодня в музее 13 тысяч экспонатов. Самые ценные - подлинники заявлений Гагарина о приеме на учебу в Саратовский индустриальные техникум и бюст первого космонавта работы скульптора Льва Кербеля. Тоже подлинник.
Рядом со всеми бюстами, представленными в экспозиции стоят ландыши, сделанные из проволоки и пенопласта. Не потому, что нет денег на живые цветы, а просто ландыши еще не расцвели, а другие растения вдова Николая Егорова Галина ставить к бюстам отказывается напрочь.
- «Ландыши» - это была любимая песня первого отряда космонавтов, - объясняет Галина Никитична свое упрямство. - Только пели они ее по-другому: «А вчера ты мне принес не букет из пышных роз, а бутылочку «Столичную». Заберемся в камыши, надеремся от души и зачем нам эти ландыши».
- А причем все-таки тут Ари Абрамович Штернфельд?
- Это незаслуженно забытый ученый, - объясняет Егорова. - Когда мой покойный муж узнал его биографию, он не раздумывая решил дать своему музею его имя.
Биография французского гражданина Штернфельда такова. Под впечатлением от поездки в СССР этот наивный, как и все люди, занимающиеся космосом, человек в 1936 году решил иммигрировать в Москву. Хотя у себя на родине он уже был видным ученым и мог жить безбедно. В Советском союзе он несколько лет проработал в нынешнем городе Королеве, а потом его заставили оттуда уйти из-за того, что он иностранец.
Слава богу, не посадили, но всю оставшуюся жизнь он просидел у себя дома, вооруженный одним арифмометром, и высчитывал траектории орбит. Его расчеты потом поразили ученых. Даже орбиту полета Гагарина он вычислил с минимальной погрешностью.
Когда Галина Никитична в очередной раз слышит про то, кто и куда собирается присоединять родной Пыталовский район, она говорит примерно так:
- Все-таки прав был мой покойный муж. Надо чтобы президенты правили из космоса. Оттуда земля очень красивая и на ней нет никаких границ. А если вдруг чудить начнут, то просто не возвращать их на землю. Во имя гуманизма и Ари Абрамовича Штернфельда.
Здесь, в маленькой комнатке, увешанной экспонатами и украшенной искусственными ландышами, я впервые со времен своего детства испытал чувство космоса. Маленького, но своего.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
