Алексей Малашенко, доктор исторических наук, член Экспертного совета РИА Новости.
Грянувший осенью 2008-го экономический кризис, на мой взгляд, выявил два противоречащих друг другу обстоятельства. С одной стороны, это – ущерб, который он наносит и еще нанесет России, выводя ее из числа держав, способных претендовать на особые геополитические приоритеты, снижая ее претензии на статус некоего центра притяжения для «постимперского» космоса, где она играет роль лидера, контролера, посредника и еще много чего.
Жаждущие богатых спонсоров соседи России еще более утвердились в правильности избранной ими многовекторности. Они теперь в особенности чутки к любым обещаниям со стороны оказать финансовую и прочую помощь. Они прекрасно сознают, что кризис экономический может привести к кризису социально-политическому, справиться с которым под силу будет не всем. В этих условиях рассчитывать на устойчивую финансовую и политическую поддержку слабеющей России несколько рискованно.
Но вот парадокс: тот же кризис создает для России новый, возможно, последний шанс укрепить свое лидирующее положение на постсоветском пространстве. Да, шанс этот представляется далеко не абсолютным. Но Москва пытается его использовать. Во-первых, некоторым странам – Киргизии, Белоруссии, Таджикистану, Узбекистану, Армении требуется не помощь, но «скорая помощь», и она уже оказывается.
Во-вторых, кризис может сделать более уступчивой Украину. Российско-украинские отношения давно вышли из постсоветского формата.
Украина практически не участвует в эсэнговских проектах, последним из которых было «единое экономическое пространство», о чем в Киеве просто-напросто забыли за ненадобностью. Украина не отказала себе в удовольствии поддержать Грузию, в чем, пожалуй, нашла свое выражение ее окончательное преодоление постсоветскости. Впрочем, Россия и Украина начинают уставать от межгосударственных конфликтов. Кто бы ни оказался у власти в Киеве, вряд он станет всерьез провоцировать Кремль.
Спровоцировать обвальное, необратимое ухудшение российско-украинских отношений не сможет даже «крымский вопрос», который, как полагали некоторые аналитики, может привести чуть ли ни к Второй постсоветской войне.
И еще плюс от кризиса: почувствовав возможность привязать к себе соседей дополнительными узелками, Россия стремится вновь обратиться к коллективным инструментам своего влияния – Организации Договора о коллективной безопасности и Евразиатскому Экономическому сообществу. И ОДКБ, и ЕврАзЭс длительное время пребывали в полусонном состоянии. Узбекистан, например, вообще временно приостановил свое членство в ЕврАзЭс на том основании, что никакой пользы оно ему не приносит.
Ныне эти международные организации получили новый импульс. Главным его результатом стало создание Коллективных Сил быстрого развертывания, которые призваны обеспечить безопасность участников ОДКБ по периметру их внешних границ. Был подписан, а в феврале 2009г. ратифицирован протокол «О механизме оказания военно-технической помощи государствам ОДКБ». Этот механизм предусматривает безвозмездные военные поставки в случае, если на участника Договора будет совершено нападение. Интересно, каким образом он сработает, например, если помощь попросит Армения?
Укрепление ОДКБ - очевидный успех Москвы. Вопрос, однако, в том, насколько эффективно она может сплотить ее участников вокруг России, и не окажется ли этот успех не более чем ярким экстравагантным пиаром?
Да и вообще трудно отделаться от мысли, что созданные на постсоветском пространстве международные структуры есть «кооператив» авторитарных режимов, на реальную интеграцию у которых нет ни денег, ни особого желания.
Обстановку на постсоветском пространстве нельзя рассматривать помимо внешнеполитических заявок нового президента США Барака Обамы, предложившего более «мягкий», опирающийся на дипломатию курс. Обама, например, не стремится форсировать вступление Украины и Грузии в НАТО. Заместитель Госсекретаря (бывший посол в Москве) Уильям Бернс сказал, что «ни Украина, ни Грузия не готовы к тому, чтобы стать членами НАТО». Вашингтон протягивает руку для сотрудничества в Афганистане. И ее придется или пожать, или оттолкнуть.
Иногда возникает чувство, что, привыкнув к поиску конкурентов и врагов, российская внешняя политика испытывает чувство растерянности. Действовать ли в соответствии со стандартами времен Буша, или попытаться отреагировать на новые инициативы?
Похоже, в этом контексте надо рассматривать и переменчивую судьбу американской военно-воздушной базы в киргизском аэропорту «Манас». Какие бы объяснения выселению американцев не предлагались, все прекрасно понимают, что это было сделано а) «по просьбе» России, и б) что за этот мужественный поступок Бишкека Москве пришлось заплатить своему союзнику солидную сумму. Между тем интрига вокруг «Манаса» оказалась не совсем ко времени. Она не вписывается в формат широкого сотрудничества в Афганистане. С точки зрения же стратегии вытеснения США из Центральной Азии их уход из «Манаса» вообще сомнителен, ибо, покинув Киргизию, американская база может обрести приют хотя бы в Узбекистане или Таджикистане.
Очевидно, что, не сумев выработать эффективную стратегическую политику в СНГ, Москва продолжала действовать ad hoc, скорее реагируя на происходящие здесь процессы, и только уже во вторую очередь пытаясь их формировать. По большому счету у Москвы не осталось «полноценных сателлитов», готовых следовать исключительно в ее фарватере. Но вопрос может быть поставлен еще шире: а возможна ли, необходима ли общая стратегия применительно к странам, которые далеки по все параметрам друг от друга и живут своими собственными интересами? Надо ли России продолжать их соединять между собой? Да и хватит ли на все это сил и средств, которые, подобно воску, тают в огне кризисного пожара?
Деятельность интеграционных структур зависит от привлекательности России в глазах их участников, от ее способности их финансировать, следовательно, от ее собственного внутреннего благополучия. Бывшие граждане СССР с интересом, а некоторые, увы, со злорадством наблюдают за погружением бывшей «метрополии» в кризис. Но интереснее другое: какими выйдут из кризиса она и ее союзники по бывшему СССР? И насколько востребованными окажутся их взаимоотношения на уже далеко не советском пространстве?
Для части участников СНГ 2009-й станет годом проверки на состоятельность местных режимов, а для некоторых граждан это вообще вопрос собственного выживания и даже выживания своего государства.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
