По каноническим традициям Православной Церкви, сформировавшимся еще в эпоху Вселенских Соборов (IV VIII вв.), поминать самоубийц в православном храме не разрешается. Канонический запрет на это связан с богоборным характером самоубийства как такового. Жизнь каждого человека есть драгоценный дар Божий. Следовательно, тот, кто самовольно лишает себя жизни, кощунственно отвергает этот дар. Это в особенности должно сказать о христианине, жизнь которого вдвойне есть дар Божий — и по естеству, и по благодати искупления. Налагающий на себя убийственную руку христианин вдвойне оскорбляет Бога: и как Творца, и как Искупителя. Само собой понятно, что такое деяние может быть плодом только полного неверия и отчаяния в Божественном Промысле, без воли которого, по евангельскому слову, и волос не упадет с головы верующего. А кто чужд веры в Бога и упования на Него, тот чужд и Церкви. Она смотрит на вольного самоубийцу как на духовного потомка Иуды предателя, который, отрекшись от Бога и Богом отверженный, "шед удавился".
Поэтому по церковным канонам, самоубийц (к таковым относятся также убитые на дуэли, преступники, убитые во время разбоя, люди, настоявшие на эвтаназии) и подозреваемых в самоубийстве (например, утонувших при неизвестных обстоятельствах) нельзя отпевать в храме, поминать в церковной молитве за Литургией и на панихидах. Самоубийц не хоронят на церковных кладбищах.
Тем не менее, как в Русской Церкви, так и в других Поместных Православных Церквах, сочли возможным, тщательно исследовав обстоятельства, приведшие каждого конкретного члена Церкви к самоубийству, допускать отпевание и церковное поминовение тех из них, кто совершил самоубийство в состоянии засвидетельствованного третьими лицами психического расстройства, душевной болезни. На этом основании епархиальные церковные учреждения по благословению правящего епископа могут выдавать разрешения на отпевание самоубийц, в отношении которых точно известно, что самоубийство было совершено ими не в состоянии душевного озлобления или холодного расчета, не в порыве ропота или богоборчества, а в состоянии психического нездоровья.
Так, например, в 1991 году Московская Патриархия приняла решение об отпевании Марины Цветаевой. Основанием для ее церковного поминовения было ходатайство диакона Андрея Кураева, одного из наиболее авторитетных современных богословов и большого ценителя и знатока творчества Цветаевой. При внимательном исследовании всех обстоятельств ее елабужского самоубийства о. Андрей Кураев мог, вероятно, прийти к выводу, что назвать ее сознательным богоборцем нельзя, ни Бога, ни Церковь она никогда не хулила, от Христа не отрекалась, а ее самоубийство было результатом крайнего истощения всех душевных и телесных сил, спровоцированного одиночеством, голодом, разрухой.
Кроме того, церковь разрешает хоронить по церковному обычаю так называемых "случайных самоубийц" – то есть не рассчитавших дозу алкоголя, выпивших по ошибке яд, случайно разрядивших в себя ствол при чистке оружия, вывалившихся из окна и т.д. и т.п., а также тех, кто пожертвовал своей жизнью для спасения жизни чужой.
Церковь разрешает отпевать самоубийц, которые не умерли сразу, а имели время для покаяния (так отпевали Пушкина, хотя дуэль приравнивается к самоубийству).
Особого внимания заслуживают случаи, когда человек был убит, но убийцы постарались инсценировать самоубийство. Если есть хоть малейший повод сомневаться в том, что это было самоубийство – т.е. покойный никогда не выказывал таких намерений и т.п., то отпевание, как правило, совершается. Так, например, был отпет Сергей Есенин, невзирая на официальную версию самоубийства.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
