После объявления результатов думских выборов гарант конституции прилюдно выдохнул с облегчением: теперь-то он уверен, что никакие потрясения России не грозят, народ не поддержит внешний слом системы. В подтексте читалось: ну вот, могу и уходить.
Но система, окружающая гаранта, почему-то успокаиваться не спешит; ощущение катастрофизма остается. Оно сформировалось не сегодня; не сегодня, видимо, и разрешится. По мере приближения 2 декабря, как по мере приближения судного дня, в верхах нарастала паника. Чем было яснее, что партия власти получит в Думе абсолютное большинство, а проигрывающая оппозиция не сможет вывести людей на улицы, чтобы оспорить грязноватый результат, тем очевидней было: липкий страх. Страх - чего? Страх - перед кем? Перед коварным Западом, который спит и видит, как бы свергнуть путинский режим? Перед затаившимися олигархами, которые плетут коварный заговор, чтобы лишить нас самого святого? Но ведь о наших правителях можно сказать что угодно, кроме того, что они не дураки. Они - совсем не дураки. Лучше нас знают, при каких исторических обстоятельствах и в каких экономических условиях происходят оранжевые революции. Понимают, что беглые олигархи рады бы посчитаться, да ручки коротки.
Чем же был порожден этот нарастающий испуг в преддверии неизбежной победы?
Возможно, тем, что был растрачен последний запас политических сил, вскрыт стабфонд легитимности, началась электоральная инфляция. Путин, спасая тонущую партию, закачал в нее свою популярность - и второй раз прием уже не сработает. А жизнь в 2007-м не закончится. И, по секрету скажем, в 2008 - тоже. Мама, мама (папа, папа), что мы будем делать, когда придут морозы-холода? А так хочется стабильности, уверенности в завтрашнем дне... И как можно отпустить Путина в самостоятельное плавание, если никаких гарантий спокойного существования он на самом деле никому не оставил? Если нет никаких самодостаточных государственных институций, а есть лишь один-единственный институт по имени В. В. Путин?
Или паника подпитывалась предчувствием того, что будущая победа более чем условна? Так оно и вышло. Победил Путин, а «Единая Россия» - проиграла. При условии жестокого административного диктата, при невероятных преференциях на местах, она смикшировала путинский результат; за него лично на последних выборах проголосовало на 7 миллионов граждан больше, чем за него безлично - в качестве бренда «Единой России». Прикормленные волхвы могут сколько угодно лукавить, объясняя, что голоса мироновцев, надо обязательно прибавить к грызловским, и тогда получится искомое путинское число. Мы-то понимаем, что сено нельзя приплюсовать к корове.
Или просто повторилась вечная история Чуковского? Девочка рисует бяку-закаляку, сама начинает верить в ее реальность, приходит в ужас и пускается в слезы? Но тогда дело вовсе плохо; оппоненты режима смотрят на него куда оптимистичнее, чем сам режим - на себя. Оппоненты закладываются на долгое существование в замороженном обществе, под неформальной властью каудильо, и если надеются на реванш, то в очень отдаленной перспективе. Когда, возможно, и в них нужда уже отпадет: придут другие времена, взойдут другие имена. А надежный режим всерьез готовится к скоропостижной разморозке, не зная, кто и когда нажмет на роковую кнопку «выкл»!
Вообще говоря, это сеанс коллективного саморазоблачения. Подсознательные страхи вылазят наружу только в том случае, если вытесненная совесть находится в жутком, неизлечимом разладе с собой, а потому - в тревоге; если система психической самонастройки расшатана постоянной необходимостью врать, красть, мстить, отжимать и завинчивать гайки, то паническое состояние неизлечимо. Особенно если резьба уже свинчена, а гаек почему-то не хватает; кто-то погрел на гайках руки. Причем - из своих; чужие не были допущены. Тогда начинает мерещиться ужас; призраки несуществующих угроз самозарождаются в воспаленном сознании и проецируются в окружающее пространство. Так страдающие белой горячкой начинают крушить все вокруг, чтобы избавить себя от внешней опасности, а опасность, между тем, подстерегает их изнутри. Они -главная опасность для самих же себя.
В политике, как в медицине, враждебные воздействия извне не так страшны, как загнанные комплексы. Внешние воздействия расшатывают временную систему и формируют другую, вразмен. Не всегда лучшую, но по крайней мере не позволяющую государственному телу рухнуть. Когда же риск внешних воздействий сведен практически к нулю, внутренние комплексы обретают двойную силу. И радостно подтачивают тело. Не позволяя обществу подготовиться к системному крисизу. Не допуская создания запасных плацдармов. Стоит одинокое дерево в отрытом поле, на котором выкорчевано все; стоит, становится трухлявым; попадает молния, и все: обуглившаяся головешка посреди торжествующей и беззащитной пустоты.
Постоянная борьба - естественное сопровождение истории. Пока борьба происходит в конкурентном политическом мире, густонаселенном, живом, вероятность полного самоуничтожения страны низка. Когда же этот мир превращен в пустыню, очищенную от микробов, борьба перемещается в саму систему. Что мы, собственно, и наблюдаем. То вдруг запахнет гарью; Черкесова вытащат за вихор из-под чекистского ковра, устроят нагоняй, чтобы не жег понапрасну спички в огнеопасном месте - и тут же повысят в звании: не обижайся, парень, мы шутя. А генерал Бульбов - сидит. То вдруг полыхнет в деньгохранилище; силовики начнут сжимать огневое кольцо вокруг министра финансов Кудрина. А замминистра Сторчак - сидит. То неумный мальчик, назовем его Шварцопф, расскажет «Коммерсанту» про то, как рейдерски захватывает бизнесы под господина Сечина; и ясно, что мальчику пообещали хороший заказ, если он поможет кудринскому клану - отомстить. А потом оставляют и без бывших покровителей - и без обещанного заказа. То Генпрокуратура отменит постановление о Следкома о несчастном Сторчаке, то Следственный комитет отменит решение прокуратуры... Война всех против всех. На фоне торжества административной демократии.
Одно хорошо; городу и миру показали: нет прямой и гарантированной связи между личной свободой - и налаженным бытом, между независимостью - и обеспеченностью; утешаться мыслью о всесильных законах вольного рынка, который сам собою обеспечит нам реальную демократию, больше не приходится. Ничто не делается само собой. И раз в четыре года - тоже не делается. Надо работать. Изо дня в день. Над собой, над страной, над настоящим. В противном случае будущее покажет нам ту самую «государственную дулю», которую, по счастливой оговорке Юрия Лужкова, сформирует «Единая Россия».
Лужков, конечно же, поправился. Сказал: нет, Государственную Думу! Но все-таки осадок остался.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
