Александр Храмчихин, заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа.
Ужесточение взаимной риторики вокруг ряда основополагающих договоров, подписанных в конце «холодной войны» (СНВ-1, РСМД, ДОВСЕ) свидетельствует о том, что вся система коллективной безопасности в Европе и мире требует новых подходов и, возможно, полного пересмотра.
В основе нынешнего конфликта лежит глубоко ошибочная позиция Запада по отношению к России в начале 90-х. Российская Федерация, возникшая в конце 1991 г., была, по своей сути, политико-идеологическим отрицанием СССР. Лишь в силу конкретных политических, экономических и военных обстоятельств она была вынуждена выступить в качестве юридического правопреемника Советского Союза (в значительной степени, по просьбе самого Запада). Народ России сам отказался от коммунистического режима. В этом его принципиальное отличие от немецкого народа, который отказался от нацистского режима не путем свободного выбора, а в результате военного поражения и внешней оккупации.
Однако, Запад стал рассматривать Россию в качестве идейно-политического преемника СССР и в качестве страны, потерпевшей поражение в «холодной войне», у которой нужно «принять капитуляцию» и диктовать ей условия. Факт наличия у России собственных внутри- и внешнеполитических интересов, которые могут объективно не совпадать с интересами Запада, практически полностью игнорировался. По отношению к России был избран менторский тон, который ничем не был обоснован.
НАТО начало процесс расширения на Восток, не имевший никаких реальных политических и, тем более, военных причин. Фактически, интересы брюссельской бюрократии, по сей день находящейся в поисках смысла своего существования после исчезновения СССР и Варшавского договора, возобладали над политическими и военными интересами самих западных стран. Сегодня практически невозможно скрывать тот факт, что расширение НАТО лишь ослабило этот блок и в политическом и, особенно, в военном смысле, однако, процессу расширения уже, кажется, придан характер самоцели.
В результате уже во второй половине 90-х отношения между Россией и НАТО значительно ухудшились, а во время агрессии НАТО против Югославии дошли, практически, до прямой военной конфронтации. В дальнейшем произошло временное смягчение отношений, затем они снова ухудшились.
Ситуацию усугубила односторонняя агрессивная политика США при президенте Буше-младшем. Вашингтон начал действовать на международной арене без оглядки не только на Россию, но, часто, и на своих западных союзников. Он начал разрушать действующие договоры, которые переставали его устраивать в силу сиюминутных тактических соображений, совершенно не думая о долгосрочных стратегических последствиях такого поведения. Так произошло с договором по ПРО, так, видимо, произойдет с договором СНВ-1.
Россия не может понять смысла расширения НАТО, а также размещения американской системы ПРО в Европе. Разъяснения Брюсселя и Вашингтона по этому поводу носят, как правило, совершенно невразумительный или откровенно демагогический характер, интересы и озабоченности России подчеркнуто игнорируются. Игнорируется также известное положение о том, что «военные реагируют не на намерения, а на возможности», поэтому заверения Запада в миролюбии убедительными не выглядят.
Такая ситуация оказалась чрезвычайно удобна «ветеранам холодной войны» в Москве, а также пропагандистам нынешнего кремлевского режима. Поведение Запада позволяет им вернуться к привычной советской риторике об «империалистической угрозе». Это усиливает позиции «ястребов» и обеспечивает сплочение населения перед лицом «внешней угрозы». Со своей стороны, Запад воспринимает новую жесткую риторику Москвы как проявление ее «традиционной агрессивности». Оба этих пропагандистских штампа (об «агрессивных планах НАТО» и о «русской угрозе») имеют, как и любые штампы, в высшей степени отдаленное отношение к реальности, однако очень значительная часть населения и политических элит в России и на Западе воспринимает их вполне серьезно. Более того, эти штампы успешно «подпитывают» друг друга, в результате процесс ухудшения отношений становится самоподдерживающимся.
Кроме того, можно отметить определенную парадоксальность ситуации с нынешними договорами. Поскольку они были подписаны в эпоху пусть и заканчивающейся, но всё же еще продолжающейся холодной войны, то идея конфронтации Востока и Запада лежит в самой их основе. В результате сохранение договоров, по сути, лишь консервирует факт конфронтации, а их разрушение порождает новую конфронтацию, поскольку не появляется никакого заменителя разрушенным договорам, а стиль мышления с обеих сторон остается прежним.
Очевидно, главная проблема именно в стиле мышления. Стороны должны перестать мыслить вышеназванными штампами. В России должны перестать видеть в Западе «мировую закулису», плетущую против России заговоры и рвущуюся к российским природным ресурсам. Запад должен признать наличие у России собственных интересов за пределами ее собственных границ и перестать видеть в ней тупую агрессивную силу, стремящуюся непременно поработить окружающие страны и народы. Соответственно, любую страну, противостоящую России, не обязательно рассматривать в качестве «светоча демократии», заслуживающую безусловной поддержки.
Если бы эту задачу удалось решить, видимо, в договорах об ограничении вооружений просто исчезла бы необходимость. Однако, хорошо известно, что именно мышление менять тяжелее всего. Тем более, если стороны не просто не хотят избавляться от идеологических штампов, но, наоборот, стремятся их обновить и придать им новое звучание. Более того, в России и в ряде стран Восточной Европы и СНГ штампы очень эффективно используются во внутриполитических целях для укрепления правящих режимов.
В этих условиях целесообразнее всего было бы пересмотреть действующие договоры в соответствие с новыми реалиями. Москва и Вашингтон уже выдвинули очень разумное совместное предложение - распространить договор об РСМД на все страны мира. Что касается ДОВСЕ, то, видимо, необходимо подписывать новый договор, в котором устанавливался бы верхний лимит количества В и ВТ для НАТО, независимо от количества входящих в него стран. При этом, видимо, стоило бы существенно понизить лимиты всех стран по отношению не только к первоначальному, но и к «адаптированному» варианту ДОВСЕ. Учитывая, что ни одна из стран-членов ДОВСЕ (кроме Азербайджана) не выбирает своих квот, понижение квот вряд ли представляло бы проблему.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
