Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Как и следовало ожидать, полное содержание встречи глав МИД России, Индии и Китая в китайском городе Харбине приходится угадывать, расшифровывать по дипломатическим формулировкам принятого там коммюнике или сообщений трех министров. А именно, Сергея Лаврова, Ян Цзечи и Пранаба Мукерджи. Догадаться же, какая из упомянутых тем была ключевой, на сегодняшний момент и подавно сложно. Упоминались (в разных источниках) транспортное сообщение и инфраструктура, здравоохранение, биологические, информационные и высокие технологии, взаимопомощь при природных бедствиях и, понятно, энергетика. В общем, экономика.
Это седьмая трехсторонняя встреча - первая состоялась в ООН в 2002 году. В любом случае ясно, что «трехсторонний» механизм можно считать состоявшимся, это теперь важная часть глобальной дипломатии трех из примерно 10-15 ключевых солистов сегодняшней мировой политики.
В этой связи любопытно вспомнить эволюцию трехстороннего формата. Сначала (в конце 90-х) это была попытка Москвы сблизить двух своих ключевых партнеров, недолюбливавших друг друга и до сих пор имеющих нерешенный территориальный вопрос после войны между ними. Попытка эта прикрывалась разговорами о «стратегических треугольниках» в многополярном мире. При этом с самого начала ни один из трех партнеров всерьез не думал и не надеялся напугать «треугольником» США, ЕС или кого-либо еще - цель была совсем не в этом. Однако многие все-таки пугаются, и вот на Харбинской встрече и накануне ее тоже прозвучали дежурные заявления для непонятливых о том, что создания какого-либо военного блока, направленного против кого бы то ни было, речь не идет.
Зато речь идет уже о создании если не организации, то полу-организации - в рамках которой встречаются не только министры иностранных дел или эксперты (как это было до сих пор), а еще и деловые круги или государственные ведомства. Китайская сторона еще накануне встречи говорила о том, что «треугольнику» нужна дорожная карта. То есть четкий план того, где три страны будут взаимодействовать в ближайшее время. Похоже, что частично эта цель достигнута.
И все же - в чем суть этого тройственного механизма, что им движет? С самого начала, с 2002 года, оказалось, что Пекин и Дели и без Москвы хотели бы как минимум не толкать друг друга локтями, завоевывая себе все более важную роль в мире. Но попутно на многочисленных трехсторонних встречах выяснилось, что и втроем говорить тоже есть о чем. И прежде всего речь идет если не о координации действий на мировой арене, то хотя бы об обмене мнениями. С целью сделать так, чтобы никто не столкнул лбами растущих гигантов - Китай, Индию и Россию. Тут речь не только о российских нефти и газе, которые нужны и Китаю, и Индии. И не только о Средней Азии, где Индия чувствует себя аутсайдером на фоне активности Москвы, Пекина и их детища - Шанхайской организации сотрудничества.
Два наиболее актуальных примера сегодняшнего дня - это, во-первых, ядерные планы Индии, а во-вторых, ситуация вокруг Бирмы. В обоих случаях мы имеем классические «треугольные» отношения, требующие как минимум координации. И в том или ином виде эти темы, конечно, обсуждались и в Харбине.
Хотя временно и приторможенная индийской оппозицией, «ядерная сделка» Индии и США предполагает, что Дели сможет развивать ядерную энергетику и вообще быть полноценным членом клуба, так и не подписываясь под режимом нераспространения. Москве и Пекину в этой истории нравится все, кроме возможных попыток американской стороны «привязать» к этой сделке нечто постороннее, вроде роли Индии как «противовеса» Китаю. Но сделка должна быть одобрена Группой ядерных поставщиков, где у России и Китая есть свой, и громкий, голос. Вот вам классический случай, где три страны вместе просто вынуждены общаться.
Что касается Бирмы (она же Мьянма), то тут другая история. В 1988 году, когда бирманские военные подавили массовые волнения и кровавые бунты, Индия повела себя почти как США или Европа - наложила на бирманский режим санкции. В результате Бирма «досталась» Китаю, который открыл стратегический коридор из своей провинции Юньнань к Индийскому океану. Америке или Европе это все равно, но у Индии свои отношения с Китаем - как уже сказано, далеко не безоблачные. В результате Индии сейчас остается координировать свою бирманскую политику с Китаем (и Россией, которая помогает Пекину на этом направлении). В том числе и на международной арене, где политика санкций выглядит в лучшем случае как бездумный базовый рефлекс некоторых стран.
Почему же тогда на первый план в документах вокруг харбинской встречи выступают экономические проекты? Потому что фразы дипломатов есть все-таки нечто эфемерное. А конкуренция между тремя странами в самых разных областях, включая экономику, была, есть и будет. Конкуренцию эту нельзя устранить, ее можно только уравновесить сотрудничеством. И трехсторонняя дипломатия будет выглядеть совсем по-другому, если партнерам будет что терять от ее неудач.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
