Анатолий Королев, обозреватель РИА Новости.
Писателю Александру Солженицыну присуждена Государственная премия РФ за выдающие достижения в области литературы (около $160 000). Получать премию в Кремль приехала его супруга, после чего президент лично посетил писателя в его доме, в Троице-Лыково, чтобы поздравить патриарха современной русской литературы с наградой. По кадрам, мелькнувшим в хронике, видно, что Александр Исаевич недомогает, но взгляд его по-прежнему остр, и посидеть за столом с именитым гостем, попить чайку, поговорить, он вполне горазд.
Пожалуй, ни у кого из писателей ХХ века не было столь яркой судьбы!
Офицер советской армии, арестант, заключенный в лагере, смертельно больной и чудом, вставший из гроба раковый больной, затем скромный учитель физики в рязанской школе, после яркий дебютант в литературе, вскоре отчаянный диссидент, высланный из отечества, наконец, лауреат Нобелевской премии, гневный пророк, колосс-затворник в американском Вермонте.
И самые последние штрихи: триумфатор, который вернулся на родину, чтобы снова окружить себя атмосферой уединения и жить как в скиту.
Если так же бегло проследить путь писателя в литературе, то можно заметить следующее: начинал он как строгий реалист, толстовского круга. В своем знаменитом дебюте, повести «Один день Ивана Денисовича» Солженицын увидел защиту от бед террора в качестве души человека, в его характере. Именно характер обозначил писатель как то последнее и неистребимое человеческое начало, зернышко, каковое неспособно раздавить никакое насилие. В этом его герой Иван Шухов наследует толстовскому Платону Каратаеву. Тут главное - быть в ладу с собственной совестью, а прочее, в том числе и государство совести, приложится.
Всемирная слава скорректировала идеализм дебютанта.
Солженицын ввязался в отчаянную политическую борьбу и в серии разгневанных книг «Раковый корпус», «В круге первом» и особенно в «Архипелаге Гулаг» полностью сменил картину русского бытия. Теперь он не уповает на отдельного человека, отныне его вера - это характер истории. Вот что невозможно ни отменить, ни исправить никаким палачам. В конце концов, правда этой стихии настоит на своем, и победит.
Казалось бы, на этом можно поставить точку. Мысль и чувство достигли зенита, но. Но Солженицын решительно следует дальше. В его упрямом характере есть черты пророка, который беспрестанно ищет мишени для ударов гневного посоха...
Как-то мне довелось увидеть вериги патриарха Никона.
Впервые в жизни я видел то, что зовется словом «вериги». Так вот, это были два гнутых железных бруска, с шипами (не очень острыми, но длиной не меньше 2-3 см.). Они одевались на голые плечи, под монашескую рясу, и ежеминутно терзали плоть, напоминая о страданиях Христа. Вот где источник русской особенности - терзай себя, чтобы иметь святое право терзать других.
Долг писателя Солженицын водрузил на свою судьбу с тем же неистовством как Никон вериги на свои плечи.
В своей новой грандиозной эпопее «Красное колесо» писатель отринул прежний подход. Он устремил взгляд на прошлое страны, и в поисках истока всех бед, обнаружил извращение правды, годы поражения России в первой мировой войне, и возвел это извращение правды в проклятие, которое кто: Судьба? История? Бог? наложили на русский народ. Впрочем, с Богом у писателя нейтралитет. В результате случился коллапс, повествование пришло к выводу о том, что народ заслужил свою гибель и тем самым (парадокс) вина с палачей сталинизма перекладывалась - веригами - на плечи негодного человеческого материала. Получалось, что и палачи и жертвы одинаково повинны в общей неправде. На мой взгляд, такое умозаключение - тупик, конец этики.
Возможно, именно здесь кроются корни последней значительной работы писателя, речь о двухтомнике «200 лет вместе». В этом энциклопедическом труде Солженицын описал судьбу русских евреев и дал оценку той роли, каковую они сыграли в судьбе России. Мнения об этой книге резко разошлись, патриоты увидели в ней правду, демократы - ложь, а евреи обвинили писателя в ксенофобии и даже антисемитизме. На мой взгляд, Солженицын постарался быть предельно нейтральным, и все же в центре писательского внимания впервые встал «вопрос крови». Описав немыслимую параболу, мысль Солженицына пришла к выводу о том, что корень истории страны лежит не в характере человека, не в характере территории, не в духе общей наднациональной вины, а в национальной ментальности евреев и русских, в «голосе крови». Может быть я не прав, но предпосылки для таких выводов в двухтомнике есть.
Одновременно с творчеством писатель предпринял попытку лично вмешаться в судьбу отечества. В своей работе «Как нам обустроить Россию», в своих выступлениях в Думе, на телевидении Солженицын призвал искать опору в продлении идей Столыпина, выходить из кризиса через воскрешение крестьянства, опираться на опыт земства, развивать самоорганизацию жизни и труда в рамках сельской общины.
Увы, его голос не был услышан. Больше того, вызвал насмешки и критику... что ж, Россия пристрастна, она, наверняка, вознесет того, кто подражает Христу, но освищет того, кто решит подражать Столыпину. Она пойдет скорее на крест, чем на пашню.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
