Андрей Кисляков, политический обозреватель РИА Новости.
Начало можно прочитать здесь.
Летом 1957 г состоялся первый в СССР успешный запуск баллистической межконтинентальной ракеты Сергея Королева Р-7, а осенью - на орбите Земли впервые появился рукотворный космический объект-спутник.
Однако для военных этот год означал, прежде всего, старт новой фундаментальной программы противоспутниковой борьбы и развитие программы противоракетной обороны.
По чисто объективным причинам первый достойный проект ПРО появился в СССР раньше начала работ по противоспутникам.
В 1955 г. главный конструктор Специального КБ-30 Григорий Кисунько предложил дерзкую программу экспериментальной системы ПРО «А». Новаторство ученого заключалось в том, что он намеревался применить принципиально новый метод определения координат высокоскоростной баллистической цели и ракеты-перехватчика, - так называемую, триангуляцию. Успешные испытания по реальному перехвату ракеты-мишени Р-5 состоялись уже в 1960 г. Затем последовал цикл испытаний, большая часть которых, правда, окончилась неудачно.
Однако не только технические проблемы стояли на пути создания отечественной ПРО. Забегая вперед, скажем, что система ПРО «А» была, тем не менее, полностью готова заступить на боевое дежурство к 1966 г. Впрочем, тема ПРО - отдельный разговор в следующем материале. Пока же у противоракет появился безжалостный конкурент в лице антиспутниковой программы.
В 1959 г. генеральный конструктор ОКБ-52 Владимир Челомей предложил программу борьбы с искусственными спутниками противника, причем, сделал все возможное, чтобы новое направление вытеснило работы по ПРО. Надо сказать, что на руку Челомею сыграло событие, без преувеличения являющееся истинным военным триумфом СССР.
1 мая 1960 г. новый ракетно-зенитный комплекс С-75 наконец-то «достал» на подлете к Уралу американский высотный самолет-фоторазведчик Lockheed U-2, до сих пор безнаказанно летавший на недоступных для советских МиГов - перехватчиков высотах. Весь мир облетели снимки спасшегося и плененного летчика Френсиса Пауэрса на фоне обломков его самолета.
Руководство СССР резонно предположило, что теперь США в деле сбора разведданных переориентируются на широкое использование спутников-шпионов. Сам же Владимир Челомей, используя связи с руководством страны, добился полного доминирования противоспутникового направления. Мало того, Григорий Кисунько попал специальным распоряжением под начало Челомея, что, само собой, не прибавило темпов работ по ПРО.
«В КБ-1 (занималось тематикой Челомея, - А.К. ) фактически образовалась дурацкая административная ситуация, в которой, поди разберись, кто кому дядя. И все это - для того, чтобы изолировать меня от ОКБ-30 и тем самым парализовать мою деятельность как генерального конструктора ПРО», - вспоминал Григорий Кисунько. Кстати, Хрущев, чьи спонтанные, непродуманные действия не раз ставили мир на грань войны, а собственную страну - на грань экономического коллапса, победно заявил в июне 1960 г., что всякий разведывательный спутник над территорией СССР будет сбит.
Но, если незадачливого Пауэрса уже в феврале 1962 г. в Берлине на мосту Глинике обменяли на советского разведчика Вильяма Фишера (Рудольф Абель), то размениваться в вопросах стратегических вооружений СССР не намеревался. Несмотря на то, что программа «Истребитель спутников» Челомея была полностью обособленной от ПРО, т.е. не использовала наработки, в частности, последней по радиолокационному обеспечению, было решено ценой огромных материальных затрат форсировать оба направления.
И не только форсировать, но и создать принципиально новый образец - боевую космическую станцию с противоспутниковым лазерным вооружением.
В августе 1983 г. тогдашний руководитель СССР Юрий Андропов сделал сенсационное заявление о прекращении в СССР всех работ по космическим вооружениям. Однако в обстановке строжайшей секретности в КБ «Салют» продолжились работы по созданию боевой космической станции под кодовым названием «Скиф».
Приведенный в книге Игоря Дроговоза «Ракетные войска СССР» отрывок из официальной истории головной отечественной ракетно-космической корпорации «Энергия» повествует: « Для поражения военных объектов были разработаны два боевых космических аппарата на единой конструктивной основе, оснащенные различными типами бортовых комплексов вооружения - лазерными и ракетными При этом, первый тип аппаратов должен был применяться по низкоорбитальным объектам, а второй - по объектам, расположенным на средневысотных и геостационарных орбитах».
Испытать станцию решили во время первого старта новой мощнейшей ракеты-носителя «Энергия в мае 1987 г. Причем, опять решили не размениваться на мелочи, а запустить сразу боевой образец, правда, без дорогостоящего вооружения.
Итак, в традиционной советской спешке и штурмовщине 80- тонную, 37-метровую станцию, получившую для СМИ название «Полюс» смонтировали на носителе «Энергия», и 15 мая состоялся запуск. Отказавшая еще на этапе выведения система управления не во время включила двигательную установку станции, которая благополучно упала в Тихий океан. После этого «отец» перестройки Михаил Гобачев решил отказаться от дальнейших работ по «Скифу».
Однако сама идея орбитальный боевых комплексов, исторически близкая отечественной противокосмической обороне, никуда не делась, и ждет своего часа для воплощения.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
