В 1863 году «почвенник» Николай Николаевич Страхов, писавший под псевдонимом «Русский», закончил свою статью «Роковой вопрос» такими словами: «Польский вопрос, вероятно, еще долго будет глубоким русским вопросом; чем он труднее и важнее, тем нужнее для нас сознавать в отношении к нему свой долг». Назревающий новый конфликт, который стал продолжением эстонской истории с Бронзовым солдатом, -- уже российско-польский. Его причина - законопроект, даже два рассматриваемых законопроекта, о возможности демонтажа или переноса памятников социалистического периода. «Война монументов», которая теперь переносится на польскую территорию - часть польского вопроса, который во многом русский, и наоборот.
Законопроекты появились очень не вовремя - и это в стиле польского премьера, брата-близнеца польского президента. Называется, нашли время и место - ровно перед праздником Победы и к западу от Эстонии. Законопроекты продолжают логику законотворческой деятельности нынешних правоконсервативных польских властей, у которых национализм в духе наших русских национал-патриотов и политических православных сочетается с антикоммунизмом, пылкость которого явно не соответствует нынешнему состоянию Польши - не худшим образом развивающейся рыночной демократии. Вслед за законом о люстрации, вызвавшим совсем не однозначную реакцию в самой Польше, готовится закон, который априрори спровоцирует негативную реакцию у восточного соседа.
Но помимо застарелой, многовековой, в жанре «спора славян между собою», взаимоувязанности польского и русского вопросов, помимо прямолинейной позиции нынешнего польского высшего начальства в лице братьев Качиньских и их партии «Право и справедливость», есть в этой истории еще один, более предметный подтекст.
Минувшим летом мне довелось выслушать аргументы Анджея Пшевожника, главы Совета охраны памяти борьбы и мученичества, по сути дела - министерства национальной памяти. В функции этой структуры, в частности, входит обустройство могил убитых и расстрелянных поляков на территории бывшего Советского Союза. Катынь - лишь одна из публично известных трагедий и преступлений сталинского режима. Стоит ли удивляться тому, что часть национальной идентичности поляков, живущих в эпоху после «железного занавеса» -- это антикоммунизм, который был существенным элементом российского самосознания 15 лет назад, но так и не стал доминирующим в общественном мнении России. Одно из естественных требований польской стороны - хотя бы признание за потерпевшими в этой и многих других трагедиях статуса жертв политических репрессий. В упорном нежелании российской стороны идти навстречу поляки, разумеется, усматривают политический подтекст. А каким он еще может быть?
В известном смысле борьба с памятниками и стремление продолжить демкоммунизацию в том числе и за счет переименования улиц - ответный шаг. В этой ситуации интересы национальной самоидентификации «от противного», где «противный» -- это Россия, являющаяся в таком контексте прямым правопреемником Советского Союза, для польского руководства важнее нашей общей памяти о войне.
Здесь слишком много тонких и пограничных материй. Слишком трудно отделить правых от виноватых. Необыкновенно сложно погасить накопившиеся взаимные обиды, которые тлеют, как подземный пожар, а потом - дай только повод - вырываются наружу, как это произошло сейчас. Одно неосторожное слово, один неуклюжий жест вроде появления этого польского законопроекта на фоне взаимной эстонско-российской истерии, как конфликт грозит перерасти в межгосударственный. Пока от российской стороны комментарии следуют на уровне председателя парламентского комитета. Но особых сомнений нет: как только закон поступит в Сейм, начнется новая фаза конфликта с привлечением более тяжелой артиллерии. А тут еще проблема Северо-европейского газопровода, неснятые вопросы к польскому мясу, да и общая неуступчивость сторон, градус которой увеличился с тех пор, как Александр Квасьневский уступил президентское кресло Леху Качиньскому.
Война монументов - одна из самых скверных разновидностей межстрановых войн, потому что она основана не только и не столько на переписывании истории, сколько на взаимной «эксгумации» и демонстрации всему миру национальных комплексов. А это удивительно неэстетичное и негигиеничное действо - как вытряхивание грязного белья. Нельзя делать политику на национальных комплексах. Речь идет, в конце концов, не о прошлом, а о будущем.
Нобелевский лауреат Чеслав Милош писал: «Не исключено, что поляки знают о русских то, что сами русские знают о себе, не желая в этом признаться, -- и наоборот». Но это не повод для взаимной вражды в эпоху, которую называют то постиндустриальной, то постмодернистской. И уж совсем не повод для глупостей...
