Татьяна Синицына, обозреватель РИА Новости.
Чернобыльская трагедия вызвала к жизни своеобразное явление - она породила своих сталкеров. В России это слово (в английском - охотник, упорный преследователь) стало популярным после выхода книги Стругацких "Пикник на обочине". Профессор-физик Александр Боровой признался: "В Комплексной экспедиции "Курчатовского института", 20 лет отработавшей в Чернобыле, этим званием награждали лучших "разведчиков". Так мы называли специалистов, которые добывали бесценные сведения, работая в разрушенных помещениях четвертого блока, в условиях высоких, а часто - очень высоких, радиационных полей".
Сталкеры - люди, безусловно, особые. Для многих ежедневная схватка со смертельной опасностью оказалась родной стихией. Именно они добывали бесценную информацию о процессах, происходящих в топливе разрушенного блока.
Но ситуации изменчивы. Визуальная разведка постепенно отходила в прошлое. Настало время лабораторных исследований, трудоемких расчетов, осмысления фактов и материала. Жестче стали требования дозиметрических служб. Часть чернобыльских сталкеров переквалифицировалась, но радиационные поля будто притягивали их: время от времени, они тайком, без разрешения начальства, отправлялись на "подвиги".
Судьбы сталкеров складывались по-разному. Например, Эдвард Пазухин стал доктором наук, известным ученым, является одним из лучших специалистов по чернобыльским лавам. Нельзя не вспомнить и такого удивительного сталкера, как Ирина Симановская. "Шел третий год после аварии, 1988-й, - рассказывает профессор Боровой. - С огромным трудом отвоевывались у радиоактивности помещения разрушенного блока. Это было нужно для того, чтобы установить в них буровые станки и через скважины ввести в места скопления топлива наши приборы, чтобы понять, какая ядерная и радиационная опасность скрывается в этих развалинах. Мне нужно было своими глазами увидеть помещения, где еще никто не бывал, и я отправился в "Укрытие" ("Саркофаг"). Каково же было мое изумление, когда я увидел свет, пробивавшийся из двери - кто-то включил переносной прожектор! А еще через несколько мгновений я услышал вежливый женский голос: "Добрый день, Александр Александрович, правда, мы уже сегодня виделись на оперативке". Из темного угла появилась фигура в антирадиационной экипировке, увешанная ящиками приборов. Тут я разглядел не желавшие умещаться под шапочкой роскошные волосы Ирины Симановской. В научном отделе она ведала всем, что касалось дезактивации. В последние годы все больше сил у нее отнимают хлопоты о чернобыльцах, серьезно подорвавших свое здоровье. Но о том, сколько рентген получила она сама, знают, видимо, только врачи".
Ирина Симановская стала живой энциклопедией всех событий, происходивших в разрушенном блоке, ее чернобыльская вахта не заканчивается вот уже 21 год. И сегодня Чернобыль не может без нее обходиться - Национальная Академия Наук Украины ежегодно приглашает работать.
Но кому-то из сталкеров жизнь без опасных походов в "Укрытие" уже казалась пресной. Шло время, накал интереса вокруг них снижался, а материальное положение ухудшалось, поскольку "за вредность" по высшей шкале уже не платили. Их стали забывать, как, впрочем, и многих других людей, рисковавших своим здоровьем ради общества. Это психологически надламывало, и ни у каждого доставало силы характера, мудрости выстоять в новой ситуации. Скорее всего, именно этим во многом и объясняется тот факт, что некоторые сталкеры оказались источником разнообразных "чернобыльских сенсаций".
Сначала в иностранных журналах, а затем и в российской печати, стали появляться статьи с рассказами людей, "набравших" в Чернобыле запредельные дозы радиации. Например, журнал "Собеседник" сообщил о том, будто у "курчатовца" Константина Чечерова за десять лет работы набралась доза в 2000 бэр (для ориентации читателя: свыше 500 бэр - гарантирована лучевая болезнь). Пресса даже призывала медиков исследовать данный феномен. Но где взять подтверждения тому, что такая несовместимая с жизнью доза была получена?
Сегодня активно муссируется еще одно ирреальное суждение бывшего сталкера: нечего, мол, тратить деньги на "Укрытие-2", потому что чернобыльский реактор - пуст, оттуда все разлетелось еще во время взрыва. Сначала для этой "сенсации" предоставила свои страницы "Berliner Zeitung", далее небылицу, на разные лады, многократно повторили многие интернет-издания. И все эксплуатировали одно и то же "клише" - высказывания Константина Чечерова. В статьях подчеркивалось, что наконец-то, "мир слышит правду". Между тем, можно ли принимать на веру "правду", основанную на неадекватной самооценке: Чечеров утверждает, что никто тщательнее, чем он, не изучил Чернобыльскую катастрофу. Но можно ли сбросить со счетов выводы многих серьезных специалистов, утверждающих, что в развалинах скрыто примерно 50 миллионов кюри?
Президент Российского научного центра "Курчатовский институт" Евгений Велихов обеспокоен: "Одно дело, когда Чечеров говорит все, что вздумается, как частное лицо. Но совершенно иное, когда он представляется сотрудником нашего Центра и тем самым как бы выступает от имени "Курчатовского института". У людей может сложиться мнение, что к таким выводам пришли в институте, а это не соответствует действительности".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
