Петр Гончаров, политический обозреватель РИА Новости.
У слова "Иран" есть все основания фигурировать среди десяти основных событий года, начиная от иранского ядерного досье и кончая конференцией по Холокосту, не говоря уже в целом об антиизраильской риторике президента Ирана Ахмадинежада.
Если свести все к одной фразе, то Иран заставил говорить о себе как о региональной сверхдержаве, ключевом игроке на Ближнем Востоке.
Главным вопросом по-прежнему остается иранская ядерная программа. Для этого есть все основания. На карту поставлена судьба Договора о нераспространении ядерного оружия.
Сейчас уже не приходится сомневаться в том, что если Иран реализует свою ядерную программу в том формате, который он декларирует, а именно - на основе собственных технологий по обогащению ядерного топлива, то режиму нераспространения будет нанесен практически смертельный удар, и ДНЯО (Договор о нераспространении ядерного оружия) можно с чистой совестью похоронить. Иранский фактор сработает по принципу домино. Примеру Ирана тут же последуют Саудовская Аравия, Египет, Иордания, о чем они уже фактически заявили.
Речь, в конечном счете, идет не о том, будет у Ирана атомная бомба или нет. Бомбы может и не быть, и, скорее всего, Иран и не будет ее создавать. Но он будет стоять в одном шаге от ее создания. И точно так же - в одном шаге от создания собственной атомной бомбы - окажутся Саудовская Аравия, Египет, Иордания. При этом Тегеран обещает поделиться своими ядерными технологиями с Кувейтом и, конечно же, с Сирией. Можно представить, в какую пороховую бочку, с учетом известных двухсот ядерных боеголовок, превратится этот регион.
Впрочем, основания для озабоченности направленностью иранской ядерной программы, ее действительному соответствию мирным целям, безусловно, есть. В частности, уже запущенный комплекс по обогащению урана в Натанзе рассчитан на 54 тысячи центрифуг. Правда, введено в строй пока два каскада по 164 центрифуги, но Тегеран намерен запустить комплекс в полном объеме. Сразу возникает вопрос - зачем?
По словам российских экспертов-ядерщиков, такое количество центрифуг позволит Ирану создавать собственное ядерное топливо одновременно для 20 блоков АЭС. Пока же в Иране запланирован запуск всего лишь одного блока, строящегося в Бушере. Физический запуск запланирован в сентябре, и в ноябре энергетический. Строительство же остальных 19 блоков - это весьма и весьма долговременная перспектива.
Но с другой стороны, по словам тех же экспертов, эти 54 тысячи центрифуг при желании или, как принято говорить в таких случаях, при наличии политической воли, позволят Ирану создать 5 - 7 ядерных зарядов в течение максимум двух недель.
Так что понятно, почему Международное агентство по атомной энергии, признанный орган по контролю над развитием ядерных технологий, не дает гарантий мирного характера иранской ядерной программы, хотя, правда, и не подтверждает ее военную направленность. У МАГАТЭ пока что есть ряд вопросов к Тегерану, на которые он все еще не ответил. Ответ такой мог бы стать гарантией мирного характера иранской ядерной программы. Но, увы...
Переговоры вокруг иранской ядерной программы, равно как и бесконечные дебаты экспертов, политологов и прочее, особенно на фоне искусной тегеранской дипломатии "персидской вязью", стали прямо-таки захватывающим сериалом. Шутка ли сказать: Совет Безопасности ООН устанавливает Тегерану срок 31 августа для прекращения работ на первом каскаде из 164 центрифуг по обогащению урана под угрозой санкций. Проходит более трех месяцев. За это время Иран запускает уже второй каскад из 164 центрифуг. К концу марта 2007 года Тегеран обещает запустить в общей сложности 3 тысячи центрифуг. Это, конечно, явный блеф, рассчитанный на эффект и не более. У Ирана на сегодняшний день таких возможностей просто нет. Но мало кому удавалось проделать такую штуку с Совбезом.
Постоянные же заявления президента Ирана Махмуда Ахмадинежада о том, что иранская нация "приняла свое великое решение и с достоинством двигается по своему пути", и что Тегеран расценит любую резолюцию СБ ООН о санкциях против Ирана "как враждебный шаг", скорее всего, бравада, к которой уже начинают привыкать.
Тегеран, несомненно, боится санкций. Свидетельством тому - памятный форс-мажорный прилет в Москву секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана Лариджани как раз перед запланированной остановкой в Москве президента США Буша. В Тегеране не сомневались в том, что главной темой беседы Путина и Буша будет иранское ядерное досье. В Тегеране опасались, что Буш уговорит Москву согласиться на строгие санкции против Ирана. Тегерану нужна была поддержка России, и он такую поддержку получил. Но ничто не может продолжаться до бесконечности.
Поддержка эта, как потом пояснил позицию России Владимир Путин, была нацелена на то, чтобы Тегеран в ходе диалога с МАГАТЭ прояснил остающиеся у агентства вопросы и таким образом восстановил доверие к мирному характеру своих усилий в ядерной сфере. Однако, судя по всему, Тегеран не настроен, по крайней мере пока, возвращаться за стол переговоров.
Голосование в СБ ООН по проекту резолюции по Ирану намечено под Рождество, на 24 декабря. Постоянным представителям при ООН иранской "шестерки" (Великобритании, Германии, Китая, России, США и Франции) на момент, когда пишутся эти строки, так и не удалось договориться о конкретных санкциях, которые должны быть введены в отношении Ирана. По-прежнему проект "евротройки", которая ведет от ЕС переговоры с Ираном, существенно разнится с российской позицией. Москва считает, что санкции против Ирана должны распространяться лишь на деятельность, вызывающую озабоченность МАГАТЭ - обогащение урана, химический репроцессинг, основанные на тяжелой воде проекты и производство средств доставки ядерного оружия.
Но, похоже, что независимо от того, будут санкции или нет, роль соседа России, Ирана, на международной арене так и останется ключевой. И это главный итог истории с иранским ядерным досье.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
