Под занавес года вышла в свет книга ранее не издававшихся текстов Сергея Довлатова «Речь без повода... или Колонки редактора». В ней под одной обложкой собраны короткие эссе писателя, которые были опубликованы в основанной им газете «Новый американец».
Хорошая проза всегда бывает желанной. А тут она оказалась еще и актуальной, несмотря на дистанцию почти в 25 лет. Можно сказать, ложкой к обеду.
Недавний обед - это сто лет, как родился Брежнев, и без года четверть века, как умер. По телевизору этот факт отмечали с размахом - фильмы (документальные и художественные), передачи, дискуссии... Социологические опросы показали, что покойный генсек сегодня любим так, как дай нам Бог полюбить кого-нибудь еще. А у Довлатова есть по этому поводу одна из «речей без повода». Вернее письмо, адресованное уважаемому Леониду Ильичу. Датировано оно 81-м годом. В первых строках корреспондент выражает надежду в том, что советские люди «уверенно шагают в будущее», что их «благосостояние повышается», а «вооруженные силы крепнут». Единственно, что всерьез обеспокоило тогда русского писателя-эмигранта, так это ухудшение состояния здоровья адресата.
Впрочем, не очень хорошее здоровье пожилого человека - дело житейское, и автор письма никоим образом не желал на сей счет злословить. Но он не мог утаить от других удивления по поводу того, как «недуги» лидера усиленно рекламировались по телевизору на потеху «бессердечным западным корреспондентам»: «Ваше запущенное лицо стало достоянием международной общественности... Ваши невнятные речи повсюду слышны... Такой вот обескураживающий материализм!».
И тут же Довлатов высказал предположение, что Брежнева «усиленно гримируют под нормального человека». «Вернее, под коммуниста с человеческим лицом».
Надо признать, с высоты нынешнего времени тогдашние политгримеры сделали свою работу не очень хорошо, и я понимаю чувства Довлатова - сам тогда жил и все видел своими глазами. Нынешним пиарщикам, судя и по документальному фильму, и художественному сериалу «Брежнев», она удалась гораздо лучше. Но дело уже не в этом. Дело в том, что сегодня миллионы реципиентов не хотят поверить, что «запущенное лицо» генсека само по себе свидетельствовало о запущенности Системы. И более того об ее обреченности.
Последняя стадия маразма человека - это, когда он не стесняется собственного маразма. Тоже самое можно сказать и о режиме.
Советский режим не стеснялся. В книге Довлатова можно найти немало едких строк. Но сама книга не стала бы сегодня столь интересной и поучительной, если бы не оказалась переполненной страницами глубокой самоиронии. И не только по отношению к собственной персоне, но и в отношении сообщества эмигрантов той волны, что датирована 70-ми годами.
Люди тогда уехали из Советского Союза в Америку. Сейчас мы все уехали из Советского Союза и приехали в Россию. Тоже не короткое путешествие. И тоже - небезболезненное.
Штаты, конечно, более обустроенная для жизни страна и тогда и теперь, чем РФ. Но в ней наши соотечественники, называвшие себя «новыми американцами», нашли массу недостатков: бензин дорожает, от чернокожих нет спасения, демократия в опасности, ужас тоталитаризма недооценивают. А главное - тараканы попадаются. Это-то в цивилизованной стране.
Кое-какие недостатки они привезли с собой. Например, бытовую коррупцию. Довлатов рассказывает, как советские беженцы пристрастили местного домоуправа Мигуэля брать взятки за мелкие ремонтные работы.
Читать о том, как «новые американцы» в смысле - советские интеллигенты приобщались к капиталистическому укладу жизни, к демократическим его основаниям страшно любопытно, поскольку узнаешь свои сегодняшние чувства, свои ежесекундные настроения. И ладно бы это касалось только материальной стороны житья-бытья, но ведь и по части духовной многое узнаваемо.
Вот Довлатов пишет: «В Союзе мы были очень похожи». Он подразумевает интеллигентов-диссидентов, коих сплачивало общее неприятие режима, того же Брежнева, опять же Андропова с его КГБ. И только в Штатах они обнаружили меж собой глубинные различия. В том числе и идейные. «Есть среди нас либералы, -пишет Довлатов. - Есть демократы. Есть сторонники монархии. Правоверные евреи. Славянофилы и западники. Есть, говорят, в Техасе один марксист».
Это у них тогда было такое разнообразие. У нас список был бы гораздо длиннее. Я бы к означенному перечню добавил сторонников либеральной империи, суверенной демократии, национал-большевиков, интернационал-меньшевиков, социал-демократов, социал-патерналистов, интеллектуал-нацистов и православных католиков... И среди каждой группы единомышленников найдется пара тройка подгрупп непримиримых антагонистов.
То, что сегодня происходит в либерально-демократическом анклаве не поддается описанию. Побродив с мышкой по Интернету, можно такое узнать от демократов про демократов, чего не приходилось слышать некогда американским советологам от золотого пера КПСС Юрия Жукова. А уж он-то был мастером идеологических поношений и погромов.
Каспарова с Рыжковым спрашивают: не слишком ли не гигиенично садиться за стол после общения с Анпиловым и Лимоновым, не помыв предварительно руки и не побрызгав на себя хлоркой? А те в ответ: господа Явлинский и Белых, пользуйтесь дезодорантом такой-то марки после похода в Кремль.
Егор Гайдар, который до недавнего времени получал только увесистые оскорбления от левых красных и правых коричневых, теперь после своего выступления в «Зеркале» о своем отравлении, подвергся массированной атаке и со стороны своих недавних поклонников. Понятное дело, испугался до смерти, продался Кремлю за место в Думе и за кусок эфира на ТВ.
Листаю Довлатова, а там комментарий к тому, что приходится слышать и читать: «Казалось бы - свобода мнений! Очень хорошо. Да здравствует свобода мнений! Для тех, чьи мнения я разделяю».
Что же касается тех особей, мнения которых я не разделяю, то здесь возможны, по Довлатову, два варианта решения проблемы. Первый: заставить их заткнуться. Второй: скомпрометировать высказывающегося как личность.
За невозможностью первого пути, как в эмиграции, так и в сегодняшней России, широкоупотребительным стал второй. Ремесло компрометации стало искусством. Тебя обольют грязью, но с таким вкусом, что только пальчики оближешь.
По книге видно, как изумляло автора склонность его соотечественников-эмигрантов все проблемы списывать на КГБ.
«Пожар случился - КГБ тому виной. Издательство рукопись вернуло под нажимом КГБ. Жена сбежала - не иначе как Андропов ее ублудил. Холода наступили - знаем, откуда ветер дует!».
Довлатов даже частушку сочинил:
«Если ты женат на бэ
Виновато КГБ!
Если вовсе не женат,
Тоже Брежнев виноват!..».
Сегодня либералы, эмигрировавшие в «Другую Россию», могут ее смело распевать, поменяв две буквы в первой строчке и одну фамилию - во второй.
Сегодня ФСБ с одной стороны, а с другой - Березовского можно попрекнуть, что холода до сих пор не наступили и снега нет во дворе.
Я помню, как одна талантливая журналистка, сделавшая себе имя в пору перестройки на разоблачениях нравов КГБ, после августа 91-го, когда эта организация утратила былой статус, растерялась; она не знала, о чем писать. А темперамент уже был наработан, интонации заучены, перо определенным образом заточено. Но не было достойного противника. И чтобы с демоническим шлейфом... И с кровавым подбоем... Печальная история.
Теперь он есть. Это ФСБ. Почти столь же демоническое, как КГБ. Стало быть, героико-патетическая история.
«Нас можно понять, - грустно заметил Довлатов. - Мы - одержимые».
Хотя сам он не был одержимым. Он не был антисоветчиком. Он просто был несоветским человеком и несоветским писателем. Как не был антикоммунистом и контрреволюционером, а всего лишь - не коммунистом и не революционером.
Его все немногочисленные книги и эта, составленная из газетных колонок на злобу сиюминутных настроений, о том, как широка жизнь, как глубоко сердце, как высоко небо...
Вот как он описывает свое состояние после джазовой импровизации Корни Прайса: «Я чувствовал какой-то странный душевный подъем. Мне казалось, я неожиданно ощутил всю глубину и разнообразие жизни. Всю меру причастности к общему ходу бытия...».
Нечто подобное, признаюсь, и я почувствовал, читая Довлатова.
«Мы вышли на улицу глубокой ночью, - вспоминает он. - Тротуары были заполнены народом. Молодые люди громко переговаривались и смеялись.
На улице было светло, как днем...».
Довлатов шел по ночному Нью-Йорку верх ногами - так он сам про себя говорил, перелетев через океан. И передал нам привет через десятилетия. До кого он дойдет, благодарно откликнется.
...В ночной Москве на Тверской тоже светло, как днем. Уже хорошо.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
