Борис Каймаков, политический обозреватель РИА Новости.
Она публиковалась в основном в «Новой газете», а ее имя было известно даже тем, кто кроме гламурных журналов ничего не читает. Существовал негласный запрет на ее появление на телеэкранах, но ее лицо знали все. Такие лица точатся поколениями, и оно отражает богатейший внутренний мир, ум и личность. Теперь уже - отражало.
Какова же была ненависть к этой женщине, если «ТЫ» трижды стрелял ей в голову. Трижды!!! Я не буду искать слов, чтобы заклеймить стрелявшего, потому что "оно" и так уже по ту сторону добра и зла.
Смерть Анны потрясла весь мир. Но только не тех, кто готов за счет чужой смерти лишний раз показать по телевизору свою причастность к политике. Не свою политику, не свою позицию, а как бы свое там присутствие: ".... да, жалко ее, но я лично не разделяю ее взгляды, я лично при жизни Анны не раз хотел ей сказать, что ее журналистика вредит Родине. Но я ей не враг, а враги у нее в Чечне, в рыбной мафии, в госаппарате, в военном ведомстве, в недрах «патриотических бандформирований». Имея столько врагов, как она вообще жила так долго?..."
Вопрос в точку. Что, Анна Политковская, которая работала не на сливе из ведомственных бачков, а на основе собственных расследований, не понимала, что живет не на облаке? Это депутат-журналист может наехать на тех, на кого укажут. А потом и до дома довезут. А Политковская сама решала, кто подлец, а кто праведник. Может быть, и ошибалась, но праведников сегодня крайне мало, так что ошибок почти не было.
Все понимала Аня. И жила в страхе, потому что - нормальная женщина. И подлец тот, кто объясняет ее гражданское мужество деньгами, которые она якобы получала за свою правозащитную деятельность. Оставим это плебеям, которые в озлоблении только и могут кричать о наймитах. Но помимо страха есть у профессионалов, которые работают с мыслью и словом, одно качество, которое не заглушит никакой страх. Когда у больного Мандельштама в обстановке "я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек" вдруг вырывается: "Мы живем под собою не чуя страны", это что, от страха, от желания опорочить эту самую страну? Да нет, такова уж природа мысли, она не может быть внутри ее родившего, она рвется наружу, она жжет, и тогда у истинно талантливых людей, людей, которых потом считают совестью нации, страх проходит, остается мужество истины. «Высокий суд, она вертится».
Расстрел Анны Политковской - это наглый вызов власти. Тем более в день рождения Путина. Если бы я был на месте Анны, я был бы уверен, что власть никогда не предпримет против меня каких-либо уголовных репрессий. Потому что, будучи сотканным из мяса и крови, я бы ощущал свою уязвимость, но будучи политическим журналистом, более того, крайне оппозиционным по отношению к власти, я бы и рассчитывал на ее защиту. Власти я был бы нужен из четко понимаемых прагматических соображений. Анна Политковская давно уже стала лидером той части гражданского общества, которое яростно критиковала власть. И власть еще имела репутацию, пусть «суверенного демократического государства», но все же демократического. И это благодаря в огромной степени заслугам и позиции Анны Политковской. И пусть власть игнорировала нередко критику таких, как Политковская, но не слышать ее она не могла. Не мертвая она....
Мы имеем сегодня поразительный феномен выдающейся женской политической журналистики. Я не буду называть фамилии, но каждый, кто в профессии, или хотя бы следит за политикой, а не смотрит в «Окна», назовет сходу несколько женских имен, которые составляют цвет российской прессы. Они блестящи, и мы не должны позволить, чтобы эти блестящие женщины стали жертвами чьих-либо амбиций и элементарной жадности.
Российской интеллигенции еще предстоит начинать работу по восстановлению духовной общности народов России. И нам придется опираться на те шаткие мостки, которые первой стала строить Анна Политковская. Она была совестью нации в угаре шовинизма. И ее именем назовут еще улицу в Грозном.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
