Политический обозреватель РИА Новости Петр Гончаров.
Ответ Ирана на предложения мирового сообщества и последовавшая на него реакция оказались большей неожиданностью, чем прогнозировалось.
И дело не в том, что официальный Тегеран в своем ответе, без каких бы то ни было обиняков, полностью проигнорировал резолюцию Совета Безопасности ООН, требующую от него до конца августа свернуть все работы по обогащению урана. Дело также не в том, что и сделано это было в лучших традициях иранской нынешней дипломатии. Ответ Ирана на пакет предложений, по словам советника по международным вопросам иранской Организации по атомной энергии Мохаммада Саиди, «предоставляет Европе (как переговорщику с Ираном от лица ООН, прим. авт.) уникальный шанс для возвращения на путь диалога и за стол переговоров». Хотя, казалось бы, наоборот - это резолюция СБ ООН 1696 от 31 июля предоставляла Ирану «уникальный шанс вернуться за стол переговоров» и избежать тем самым возможных санкций - дипломатических, экономических и других. Так, по крайней мере, явствовало из заявлений участников «шестерки», в том числе России и Китая, которых принято считать протежирующими Ирану.
Важно другое. Реакция сторон, задействованных в переговорах с Ираном, оказалась неожиданно осторожной. Как говорится в заявлении верховного представителя ЕС по внешней политике и безопасности Хавьера Соланы, Европейский союз считает, что ответ Ирана на международные предложения по ядерной проблеме требует серьезного - «длительного и скрупулезного» - анализа. Солана отказался комментировать, стоит ли расценивать ответ Ирана как согласие на пакет международных предложений или отказ от них, но при этом отметил, что в ходе анализа будет поддерживать контакты с секретарем Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Лариджани. Другими словами, Хавьер Солана намерен продолжить консультации с иранской стороной? Если - да, то как долго?
Фактически в пользу возможных дальнейших консультаций высказалась и Россия. Москва не исключает, что «после того, как каждая из стран (шестерки международных посредников) изучит ответ иранской стороны, понадобятся новые консультации», заявил, в частности, официальный представитель МИД России Михаил Камынин. При этом российский дипломат указал ненароком на одну весьма существенную деталь - «очень важно понять нюансы (ответа) и определиться, можно ли дальше продолжать работать с Тегераном на основе известного пакета предложений шести стран». Такая формулировка может предполагать либо немедленное начало обсуждений санкций в отношении Ирана в виду его отказа принять предложения «шестерки», либо пересмотр или, в крайнем случае, определенную корректировку самих предложений в пользу иранской стороны.
Большого прогресса от официального ответа Ирана на предложения «шестерки» международных посредников и не ожидалось. Логика всех предыдущих переговоров по ядерной программе Ирана показывает, что ответы Тегерана никогда не представляли ни простое согласие, ни простой отказ. Если говорилось «да», то оно обставлялось таким рядом условий, что воспринималось скорее как «нет». При этом Тегеран всегда оставлял за собой возможность «отыграть назад», ужесточая или, наоборот, смягчая свою позицию, ориентируясь по ситуации. Сейчас же стороны как бы поменялись ролями, и теперь уже ответ Тегерана выглядит в большей степени ультимативным (судя по реакции Хавьера Соланы), чем обязывающая резолюция 1696.
Теперь уже очевидно, что Тегеран пытается диктовать свои условия (хотя бы частично) и Евросоюзу, и Совету Безопасности ООН по возобновлению переговорного процесса относительно иранской ядерной программы, и это ему явно удается. По крайней мере, теперь уже не факт, что запланированное на начало сентября возможное заседание СБ ООН по обсуждению возможных санкций в отношение Ирана состоится вовремя - ведь ответ иранской стороны, по признанию Соланы, «объемный, требующий длительного и скрупулезного анализа».
Президент Организации по атомной энергии Ирана Голямреза Агазаде предупреждал, что «ответ Иран будет более обширным, чем ожидают США и Европа». Вполне возможно, Тегеран и рассчитывал на то, что достаточно пространный текст, тем более содержащий неожиданные тезисы, станет весьма удобной для него формой для дальнейшего торга вокруг своей ядерной проблемы. В этом случае европейским специалистам потребуется время и на анализ документа, и на подготовку заявления по его содержанию. Такое развитие событий конечно выгодно для Ирана, и Тегеран уже начинает спекулировать на цейтноте своих визави, подчеркивая свою готовность сесть за стол переговоров «прямо сейчас».
Но вполне возможен и другой вариант. Тегеран доходчиво доводит до своих оппонентов не только бесперспективность возможных санкций в отношении Ирана, но и тщетность международного сообщества воспрепятствовать ему развивать свои ядерные технологии по полной программе, предлагая при этом свой набор требований и предложений.
Скорее всего, так оно и есть. Позиции Ирана в целом на сегодняшний день выглядят предпочтительнее, и СБ ООН сегодня приходится признать свое бессилие в решении иранской ядерной проблемы и выбирать между значительными уступками Ирану и силовым вариантом. На фоне ливанских событий последний вариант может показаться сомнительным. По крайней мере, именно на это и рассчитывает Тегеран.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
