Обозреватель РИАНовости Анатолий Королев.
Эта знаменательная дата в России была практически незамечена.
Между тем она стоит того, чтобы пристально оглянуться назад.
Так вот.
100 лет назад состоялось историческое решение апелляционного суда по делу Дрейфуса. Он был не только помилован, но еще и награжден Орденом Почетного легиона, высшей наградой Французской республики.
Дело Дрейфуса стоит того, чтобы о нем помнили и сто лет спустя.
Альфред Дрейфус (1859-1935) был капитаном французской армии.
Работал в Генеральном штабе.
Свистопляска началась с того, что уборщица обнаружила в корзине для бумаг письмо, в котором некий тайный агент сообщал немцам о секретах французского генштаба. Контрразведка изучила почерк шпиона и пришла к выводу, что письмо написал Дрейфус.
Ату его!
Сам Дрейфус измену решительно отрицал. Адвокаты доказывали, что почерк похож, но все же не идентичен. Однако суд единогласно признал Дрейфуса виновным в государственной измене и 22 декабря 1895 года приговорил к пожизненному заключению в тюрьме на Чертовом острове у берегов Южной Америки.
Тут надо сказать, что капитан Дрейфус был евреем.
И добавить, что Франция сто с лишним лет назад была страной антисемитских страстей. Контрразведка выбрала Дрейфуса на роль шпиона еще и потому, что он был единственным евреем, служившим в Генштабе. Но было и немало французов, которые осуждали антисемитизм.
Дело Дрейфуса стало полем битвы для тех и других.
Вскоре выяснилось, что настоящим агентом был майор Фердинанд Эстергази, аристократ из элитарной семьи. Однако власти решили, что признать дело Дрейфуса липой, ошибкой, - значит повредить престижу армии. Второй суд вновь признал Дрейфуса виновным, а вот Эстергази объявили полностью чистым, хотя новый начальник французской разведки полковник Пикар установил, что роковое письмо было написано Эстергази. Дело дошло до сената. Часть сенаторов заколебалась, однако исполнительная власть стояла намертво на своем решении.
Наконец волнения выплеснулись на улицы Парижа.
По улицам прошли демонстрации под лозунгами «да здравствует армия». Тут в ситуацию вмешался тогдашний кумир французской публики писатель - француз по национальности - Эмиль Золя. Он написал открытое письмо президенту республики Феликсу Фору под заголовком «Я обвиняю». 13 января 1898 года, письмо было опубликовано в газете «Орор». В нем он назвал оправдание Эстергази преступлением против человечности. В ответ власти обвинили Золя в клевете и в оскорблении армии. Против писателя было возбуждено дело, и суд присяжных признал вину писателя доказанной; его ждал год тюрьмы и денежный штраф в 3000 франков, но Золя имел право на апелляцию и пока находился на свободе. Однако апелляция Золя провалилась, и он был вынужден бежать из страны в Англию.
Пороховая бочка взорвалась. В Париже толпы обывателей принялись громить еврейские магазины. Жгли статью Золя. Скандировали «смерть Золя, смерть евреям». В петициях антисемиты требовали выгнать всех евреев из Франции. Большая часть прессы подхватила ультиматум националистов.
Тут я возьму паузу.
На мой взгляд, именно здесь - в 1898 году - началась будущая вторая мировая война. Она началась раньше первой. Европейская цивилизация явила миру желудок своего подсознания: зависть, ксенофобию, расизм и низменность идеалов.
Риторика вновь стала править бал.
Увы, в истории Европы Франция почему-то первой обкатывает механизм репрессий. Именно здесь, в годы Великой французской революции был сформирован первый механизм голословных обвинений против человека. Его обвиняли в том, что он враг французского народа. А Робеспьер усилил эту живодерню идеалов феноменальным постулатом: только революционная убежденность судьи в вине подсудимого может быть полным и достаточным обоснованием для приговора.
Отказ от доказательств мгновенно стал пиршеством гильотины.
Через столетие, в деле Дрейфуса был сформирован второй вариант репрессий - обвинения в шпионаже. Только реализован этот системный подход не во Франции, а у нас, в России.
За делом Дрейфуса внимательно следили два молодых человека, два будущих партийных фюрера Гитлер и Сталин. Гитлер из дела Дрейфуса взял на прокат идею еврейского заговора против Германии, а Сталин оценил суггестивную силу обвинений в шпионаже. От лозунга смерть шпионам народ обычно звереет. С одной стороны такое обвинение невозможно опровергнуть, с другой - завеса секретности позволяет не заботится о доказательствах. Кроме того, Сталин оценил преимущества формально закрытых судов, которые одновременно широко освещаются в печати. Парижская пресса ежедневно писала о деле шпиона, который предал французскую армию. Смерть изменнику родины!
Короче в деле Дрейфуса исток двух кровавых рек ХХ века, черной реки Холокоста, посыпанной коркой пепла Освенцима и алая Волга Гулага, занесенная снегом.
Но был еще один человек, который внимательно следил за процессом по делу Дрейфуса, это основатель теории сионизма Биньямин Зеев, известный миру как Теодор Герцль. Герцль как раз работал над пьесой «Новое гетто», где задавался вопросом: могут ли евреи стать французами. Он присутствовал как журналист на двух заседаниях суда, был и на публичной церемонии разжалования Дрейфуса. На Марсовом поле с капитана срывали погоны, а тот только повторял безжизненным голосом: «я не виновен. Да здравствует Франция. Я не виновен. Да здравствует Франция...» Толпа улюлюкала. Именно тут Герцль пришел к окончательному решению: дело Дрейфуса (писал он позднее) не ошибка суда, а фактическая отмена Декларации прав человека, отныне почти все французы не хотят равноправия для евреев, призыв великой революции отменяется и нам остается только один путь - бегство из нового гетто, возвращение в Палестину, создание своего государства Израиль.
Вот где исток хотя бы нынешней войны в Ливане.
Но вернемся к делу Дрейфуса.
В результате политического кризиса, к власти во Франции пришли новые силы во главе с премьер-министром Вальдеком-Руссо. Дрейфуса вернули из заключения на родину, где несчастный узник был помилован президентом Лубэ.
Помилован, но не оправдан.
Лишь в июле 1906 года, через 12 лет после начала дела, решением апелляционного суда Французской республики Альфред Дрейфус был признан полностью невиновным.
Но, увы, война умов вскоре превратилась в войну миров.
Вот почему спустя 100 лет мы вспоминаем дело Дрейфуса - историческую развилку, после которой европейская, да и мировая история пошла, так как она пошла, то есть самым кровавым путем.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
