Андрей Колесников, политический обозреватель РИА Новости.
Едва отвлекшись в начале текущей недели от интриги с назначением генерального прокурора, наблюдатели стали гадать о том, кто займет пост министра юстиции. Вариант, казавшийся несколько экстравагантным, но предсказывавшийся в нашем материале «Почему президент внес кандидатуру Юрия Чайки?», в результате и оказался единственным реалистичным. Никаких «малоизвестных питерских юристов», никого из привычного набора фамилий запасных и записных претендентов на высокие посты... Назначен экс-генеральный прокурор Владимир Устинов. Чистая шахматная рокировка. Или, как говорил первый президент России, «рокировочка».
Что это может значить в принципе и что это значит для Минюста?
Прежде всего, руководство страны хотело видеть Владимира Устинова в правоохранительном истеблишменте, но не на посту генерального прокурора. Именно это имел в виду президент, когда говорил, что экс-генпрокурору будет предложена равнозначная по статусу должность. И хотя по формальным критериям статус прокуратуры и министерства юстиции трудно сопоставлять, более или менее очевиден тот факт, что Минюст по сравнению с прокуратурой - менее престижное ведомство, обладающее не слишком масштабным кругом полномочий. Это тем более очевидно, если учитывать, что у генпрокуратуры все-таки имидж своего рода «силовой» структуры.
Получается, что новое назначение Владимира Устинова все-таки понижение? И да, и нет.
Да, потому что заниматься правовой защитой интеллектуальной собственности, регистрировать партии и ведомственные нормативные акты, курировать судебную экспертизу - все это важные, но кажущиеся вторичными функции. Существенное полномочие - курирование Федеральной службы исполнения наказания. Это действительно большое и хлопотное «хозяйство», по большому счету нуждающееся и в реформировании и в увеличении финансирования.
Нет, потому что если Владимира Устинова отправили в Минюст не в почетную «ссылку», а руководить процессом повышения статуса и расширения полномочий министерства, он может снова де факто стать политической фигурой. Для этого достаточно реализовать идею создания Следственного комитета на базе Минюста. Или отлоббировать для еще одной подведомственной Минюсту структуры - Федеральной службы судебных приставов оперативные функции, чтобы превратить этот орган в «силовой». Впрочем, надо понимать, что реализовать подобного рода сценарии в практическом плане почти невозможно.
На самом деле от личных качеств министра тоже зависит очень многое. Минюст в этом смысле нехарактерный пример, потому что никогда не был министерством первого ряда - он и не из силового блока, и не из экономического. В тени держались и министры, хотя почти каждый из них иногда пытались бороться за повышение статуса министерства. Но по-настоящему яркой фигурой, обладавшей реальным политическим весом был, пожалуй, только Николай Федоров, нынешний многолетний президент Чувашии и некогда первый министр юстиции независимой России.
Так что у Владимира Устинова еще есть шанс отличиться. И многое зависит не только от верховной власти, но и от него самого.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
