Политический обозреватель РИА Новости Петр Гончаров
На саммите ШОС в Шанхае иранский ядерный вопрос не стоял в повестке дня, но и не обсуждаться не мог. Было ясно, что Россия и Китай, да и прочие члены ШОС не обойдут иранскую проблему вниманием. Иран - потенциальный член этой организации, и не решив этой проблемы, вряд ли можно рассматривать и вопрос о его членстве.
Так вот, главное в том, что президенту Ирана, принявшему участие в работе саммита на правах наблюдателя, было рекомендовано принять предложения «шести». То есть пяти членов Совета Безопасности ООН, плюс Германии. Это то самое предложение, которое остается пока без иранского ответа – притом что на этот раз Тегеран намекает, что хоть что-то хорошее в этом предложении есть.
Владимир Путин на встрече с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом фактически еще раз озвучил позицию России, заявив, что «все страны мира, включая Иран, имеют право реализовать свои планы в области использования высоких технологий на благо своего развития». Но делать это нужно таким образом, «чтобы полностью исключить какие-либо озабоченности мирового сообщества по нераспространенческой тематике». Предложив в этом контексте Ахмадинежаду обсудить предложения шести стран по разрешению вопросов вокруг ядерной программы Ирана, Путин напомнил и о предложении России о создании совместного предприятия по обогащению урана, а также о глобальной инициативе по созданию сети подобных международных центров.
С аналогичной позиции выступил и Китай, чей лидер в Шанхае выразил надежду, что Иран «положительно оценит предложения шести стран».
На обдумывание предложений Тегерану осталось не так уж много времени. Ирану, например, предлагается ввести мораторий на обогащение урана. Мораторий должен действовать до тех пор, пока МАГАТЭ не проведет тщательную проверку и не снимет все имеющиеся вопросы относительно этих работ.
Примет ли Тегеран предлагаемый «пакет стимулов», одновременно предусматривающих для Ирана и определенные ограничения, или же, как это было не раз, заявит на высшем уровне, что «не будет обсуждать свои очевидные права», и тем самым похоронит появившуюся надежду на возобновление переговоров? Как сообщают в эти дни СМИ, США уже присматривают место в Европе для своих средств, предназначенных для перехвата иранских ракет, а премьер Израиля дал понять, что его страна не допустит появления у Ирана ядерного оружия. Правда, не уточнив при этом – как именно не допустит.
Между тем Тегеран в последние дни в вопросе отстаивания своего права на обогащение урана продемонстрировал решимость, внешне весьма походящую на демарш. В докладе по Ирану генерального директора МАГАТЭ Мухаммеда эль-Барадеи, подготовленного для Совета управляющих агентства, отмечено, что Иран вновь приступил к обогащению урана. Причем, очередную загрузку гексафторида урана в каскад из тех самых 164 центрифуг произвел как раз 6 июня – день, когда ему и были переданы предложения «шестерки».
Конечно, день в день – это совпадение, и было бы безусловным преувеличением придавать этому факту особое значение. Но нельзя не замечать того, что решение на возобновление работ по обогащению – это в первую очередь ответ на предельно жесткое условие Вашингтона. США сядут за стол переговоров с Ираном лишь в случае "полной остановки» им работ" по обогащению урана, заявила госсекретарь США Кондолиза Райс накануне визита в Тегеран верховного комиссара ЕС Хавьера Соланы.
Ответом на ее слова может послужить статья иранского журналиста Парвиза Исмаели «Дипломатия – дело тонкое» в столичной англоязычной газете «Тегеран таймс», рассчитанной на внешнего потребителя. «Вопреки раздающимся голосам, Исламская Республика не станет отвергать пакет компромиссных предложений с порога».
Автор, известный в Иране своими хорошими связями, объясняет зачастую взаимоисключающие заявления высокопоставленных иранских мужей их стремлением вести международные отношения «с максимально возможным соблюдением национальных интересов». Иными словами, за нарочитым демаршем Тегерана кроется, скорее всего, твердое намерение «выбить» для Ирана право на работы по обогащению урана в научно-исследовательских целях на период проверки МАГАТЭ ядерных иранских объектов. Или, в крайнем случае, согласиться на ввод полного моратория на все виды работ с ураном, но при условии, если будут указаны (и, главное, выдержаны) его жесткие временные рамки.
В принципе, последнее возможно. Общавшиеся в Шанхае с иранским лидером его коллеги из России и Китая, да и генеральный директор МАГАТЭ, не раз говорили о том, что можно было бы, конечно, предоставить Ирану возможность на обогащение урана в научных целях на период проверки иранских ядерных объектов и получения гарантий отсутствия военных аспектов у иранской программы. Так что лоббировать такой вариант и в СБ ООН, и в формате иранской «шестерки» есть кому. Другое дело, насколько последователен будет сам Иран?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
