Нынче куда ни плюнь, угодишь в какой-нибудь код. Про «Тайную вечерю» Леонардо не говорю. У нас в России, что ни историческая фигура – код. И Ленин, и Сталин, если хотите, - фантастические коды, шифры, шарады «регбусы», как говаривал Аркадий Райкин.
Сравнительно недавно образовалась пара кинематографических непонятных феноменов – «Ночной дозор», «Дневной дозор». Теперь вот, бьемся над загадкой «Евровидения».
Первое, на что нельзя не обратить внимание, все «коды» - золотоносные жилы. Конечно, в разной степени. С «Кодом да Винчи», пожалуй, ничто не сравнится. Сначала книга Брауна дала обильный урожай. Потом с этого сюжета собрал богатый урожай его кинематографический двойник. Теперь плодоносит код Успеха этого кода.
«Первый канал» решил выступить с разоблачением сеанса черной магии и показал документальную «Разгадку «Кода да Винчи». На этом он заработал хороший рейтинг. По прошествии нескольких дней он повторил эту «разгадку», и опять был замечательный рейтинг. И теперь каждый, кто будет спорить с Брауном, обличать, разоблачать его спекуляцию на чаше Грааля, на крови Иисуса, поневоле окажется коммивояжером беллетриста, его рекламным агентом, разумеется, платным. И отцы церкви, что пытаются отвратить свою паству от этой книги, служат делу ее популяризации и увеличению ее продаж.
Тоже самое происходит и с экранизацией. Сколько бы ни издевались над ней кинокритики, сколько бы они ее ни третировали, ни освистывали, ни оплевывали – ей все в прибыль. Ей все как с гуся вода, и все плевки – как божья роса. Они (критики) говорят про фильм: мыльный пузырь, торжество бездарности, триумф голливудской халтуры, а зритель валом валит лицезреть и то, и другое, и третье.
Код «Евровидения» не столь выразителен, но тоже показателен.
Смотр европейской попмузыки был полвека назад задуман как такой субглобализационный проект. Парад-але национальных шлягеров должен был знаменовать единение народов, населяющих европейский континент. А что могло бы быть более верным общим знаменателем, чем попсовая музыка? Но постепенно проект трансформировался в ярмарку тщеславия музыкантов-исполнителей, а затем выродился в балаган национально-государственных амбиций.
Не случайно в нем с особым энтузиазмом принимают участие страны, представляющие так называемую новую Европу из числа недавних государственных образований на Балканах, в Прибалтике и других бывших республик Советского Союза. Слишком явно в их жажде победы просматривается подростковый комплекс государственного самоутверждения.
Как не случайно игнорирование этой затеи со стороны старушки-Европы. И Франция, и Англия, и Италия, и Германия уже давно переболели детской болезнью своей культурной избранности. Потому в конкурсе участвуют вяло, формально. Или не участвуют вовсе. Но обязательно голосуют. И все более презрительно. На сей раз этот тренд проявился особенно отчетливо. Очевидно, что эпатажное голосование за фриков из Финляндии было формой голосования «против всех». По тому же принципу, по какому иные из нас на выборах в Думу отдают предпочтение лидеру ЛДПР. То есть в насмешку над этим демократическим институтом.
Следовательно, будем считать, что победителями стали и не финские парни из группы «Лорди», и не русский юноша Дима Билан (его таковым сочли восторженные поклонники), а рок-музыкант по фамилии «Против всех», похожий, к слову сказать, на Жириновского, которого опять же, к слову сказать, давно предлагают послать на конкурс «Евровидения». И он сам согласен. Дело за экспертным советом.
Собственно голосование теперь – самое интересное, что есть в этом шоу. Кто, что и как поет, уже мало кого волнует. Эстетический интерес ушел, остался спортивный азарт в упаковке патриотического ража.
Здесь патриотизм, как нетрудно заметить, носит ярко выраженную региональную окраску. Поскольку телезрители каждой из стран по правилам не могут отдавать голоса своему музыканту, то они шлют эсемески и интерактивные звонки в поддержку ближайших соседей. Выходит, что фору получает та страна, у которой соседей больше. Останься Россия Советским Союзом, вряд ли сегодня юноша Билан получил бы такое количество баллов.
С другой стороны, благодаря «Евровидению» мы можем судить о симпатиях и антипатиях тех, кто проживал на просторах, еще сравнительно недавно называвшихся «соцлагерем». Причем не на уровне политических элит, а на уровне рядовых граждан. Выяснилось, в частности, что все не так плохо, как «трендят» с утра до вечера политологи. Все наши недавние братья, обустроившиеся на новых государственных квартирах, и якобы испытывающие к нам неприязненные чувства, присудили Диме Билану высшие баллы. Самым большим сюрпризом стало то, что и телезрители Польши, в государственных отношениях с которой у России сейчас наступил ледниковый период, выставили нам высокую оценку.
К сожалению, в конкурсе не участвовала Грузия, которая, по впечатлению, формируемому СМИ, все более отдаляется от «имперской» России. А то мы могли узнать, как дело обстоит в реальности.
Результаты нынешнего «парада-але» примечательны для нас, по крайней мере, в двух отношениях.
Во-первых, более чем очевидно, что все бывшие граждане Союза от Балтийского моря до горы Арарат живут пока в едином культурном пространстве. Экономика экономикой. Политика политикой. А дружба – это уже, простите, служба на уровне генов и инстинктов. Это эмоция, ставшая традицией.
Во-вторых, разговоры наших национал-патриотов о русофобских настроениях, господствующих на Западе, - миф и просто блеф. У России вполне симпатичный образ, в общем, понравившийся народам Западной Европы, если не считать страны Монако.
Образ симпатичный, правда, для внешнего потребления. На внутреннем рынке он уже не так благороден, в чем телезрители «Первого канала» смогли убедиться, наблюдая патриотическую истерику, организованную Андреем Малаховым на «Первом канале» непосредственно до и после шоу.
Все-таки ничто так не способно скомпрометировать чувство гордости за свою страну, как стадное его проявление.
Если же говорить об успехе субглобализационного проекта, то он под большим сомнением. Мы увидели, что с каждым годом страны все жестче структурируются по региональному признаку. К национальным амбициям прибавились амбиции местнические. А индивидуальность, оригинальность музыкантов неумолимо усредняются и тускнеют.
Словом, можно смело утверждать, что «Евровидение» себя изжило и в музыкальном, и в политическом отношениях. Оно сохраняет некоторое значение как своеобразный социологический опрос населения по той проблематике, о которой говорилось выше. Но, несмотря на это, его стоило бы прикрыть, и не исключено, что его и прикрыли бы, если бы не еще одно «но».
Дело в том, что это шоу – гигантская транснациональная компания по печатанию дензнаков. Работает она не менее продуктивно, чем «Код да Винчи». И столь же неостановима, так же необратима. Устроена она, конечно, по-другому. Впрочем, не в этом суть.
Материя массовой культуры в ХХI веке сгустилась до черной дыры, которая все, что ни приближается к ней, поглощает и аннигилирует – политику, мораль, культуру, историю. Атакована и религия.
Одна надежда на здравый смысл и чувство юмора.
…В пору, когда обсуждалась тема подлинности плащеницы, рассказывали анекдот. Есть две новости. Одна: наука неопровержимо доказала, что плащеница – всего лишь поздняя подделка. Вторая: этому никто не поверил.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
