Главная тема минувших недель, дней, часов: что творится с долларом? Обстановка и так была накалена, а тут жару в огонь подбросил аналитический доклад группы «Ренессанс-Капитал». Совсем коротко, предельно огрубляя, смысл его таков. Наши финансовые власти вынуждены будут обвалить внутренний курс американской валюты. Либо на майские праздники, когда страна традиционно спит сладким отпускным сном, либо в октябре-ноябре. Если этого не сделать сейчас, потом будет трудно решать предвыборные задачи 2007-2008 годов. Причем падение должно быть однократным и глубоким, до 26, 5, даже 26 рублей за доллар, чтобы рынок понял, это всерьез и надолго, нервничать бесполезно, нужно привыкать к новой планке. Не все экономисты с таким выводом согласны, некоторые более осторожны, говорят лишь о летнем спуске доллара ниже 27 рублей; но главное для нас не в конкретных прогнозах, а в общем ощущении. Оно же таково: доллар из России уходит, сдает позиции. Что означает – меняется финансовая эпоха, зашифрованная символом $.
У каждого свои воспоминания о том, когда и при каких обстоятельствах он впервые реально соприкоснулся с долларом и осознал его как внутрироссийскую проблему. У меня в памяти – сумеречный ноябрьский день 1991 года; университетский город Бремен; утро, завтрак в обществе добропорядочных бременских пенсионеров, сдающих комнату стажеру из России. Я читаю газету; обнаруживаю маленькую заметку о том, что отныне в Москве западные валюты свободно торгуются на рубли и что курс за один день подскочил с 69 копеек до 100 рублей за одну у.е. И выпадаю в осадок: только что был получен колоссальный гонорар за толстую книжку в издательстве «Советский писатель», тысяч пятнадцать, что ли. На это можно было жить года четыре. А теперь можно будет прожить месяц. Позже один очень известный драматург, чьи пьесы шли когда-то по всей стране, рассказывал, что у него на счете в сберкассе лежало 160 000; когда он сообразил, что нужно менять рубли на доллары, курс был уже таков, что ему выдали на руки 150 долларов. Спустя год он встретил своего бывшего шофера, и тот поинтересовался, не нужно ли чем помочь…
Листаем время. На углах возле отделений Сбербанка появляются менялы: двадцатипяти-тридцатилетние парни с набрюшными сумочками. Они дают побольше, чем банк; спустя некоторое время мы узнаем, что их доход называется интересным словом маржа. Но к этому моменту самих менял на улицах уже не будет; те из них, кто выжил в тяжелой конкурентной и полууголовной борьбе, уже основали свои маленькие банки и ездят в машинах с затемненными стеклами. Но массовый экономический ликбез продолжается; стране предстоит узнать, что такое пирамида, что такое валютный коридор, что такое дефолт. Между прочим, мама одного отмороженного телевизионного олигарха постоянно просила сыночка прислать за ней машину, часов в десять-одиннадцать вечера. Сыночек послушно присылал джип с охраной, но в какой-то момент осторожно поинтересовался: мама, а зачем тебе машина – так поздно? Выяснилось, что мама ездит покупать и продавать акции МММ. Зарабатывает на черный день. Сыночек взвыл: мама, ты представляешь, что будет, если узнают конкуренты? Как меня обделают? И ты догадываешься, во сколько раз аренда машины с охраной дороже дохода от торговли мавродиками? Мама – не догадывалась.
В двухтысячные началась пора усложнения. Широкие народные массы, освоившие науку сравнения курсов купли и продажи, привыкшие сверять свою жизнь с цифрами на табло обменников, как со стрелками ручных часов, стали изучать более сложный предмет под названием кросс-курс. Теперь нормальный среднестатистический россиянин, пробегая по торговой улице, краем глаза сравнивает стоимость доллара со стоимостью евро, причем сразу и на уровне купли, и на уровне продажи; мысленно чертит траектории, накладывает данные друг на друга и мчится дальше, ничего ни на что не меняя. Зачем, спрашивается, чертит? Затем, что голова так теперь устроена. Жизненная сетка координат предполагает ежеминутное соотнесение евро с долларом.
И вот – доллар начинает отползать. Что и с чем мы теперь будем сравнивать? Евро с йеной? Английский фунт со швейцарским франком? Данные форекса с результатами торгов на ММВБ? Или наконец-то научимся жить так, как живут средние европейцы и средние американцы: вообще не интересуясь ежедневными колебаниями валютных курсов? Ведь в этом отношении они скорее похожи на нас, какими мы были при советской власти. И каким должен быть любой нормальный обыватель в любое нормальное время в любой нормальной стране. В принципе, кое-что понимающим в устройстве экономики. Но детально не интересующимся, какое там сегодня допущено колебание? Вот есть родной франк. На него в магазине можно купить столько-то еды. Вчера хватало, сегодня не очень. Добавьте, пожалста, зарплату. Вот йена. Билет на электричку подорожал. Бензин подскочил. Где мои родные профсоюзы? Вот доллар. Сколько за него дают в далеком Франкфурте? Какая разница? Главное, сколько на него можно купить в соседнем Питсбурге.
Собственно, переориентация на своеродную валюту и есть главный признак национального суверенитета. Возможность обывателю не думать о кросс-курсах и есть главный признак развитого рынка. И все бесконечные разговоры о том, что нас окружают враги, угрожающие суверенной демократии, мифология внешнего управления и прочий политологический бред, в сравнении с этим гроша ломаного не стоят. Того самого ломаного гроша, который звенит в кармане обывателя. Мы шли от рубля к доллару, теперь пойдем от доллара к рублю. Главное, чтобы это перенаправленное движение не сопровождалось сменой другого вектора: от демократии к советской власти.
…А вообще – какие же фантастические перемены произошли за это пятнадцатилетие! Из страны тотального экономического невежества мы перескочили в страну всеобщей валютной грамотности. Из общества больших детей, не понимающих, что такое деньги и с чем их едят в общество финансовых наблюдателей за динамикой курса. Из времени деревянного рубля через период вечнозеленого доллара в эпоху рубля – живого. Нас еще ждут разные денежные испытания и потрясения, мы еще расплатимся за слишком твердую национальную валюту слишком жидким участием в мировой экономике, мы еще пройдем через кризисы и разорения, нам еще придется перебрасывать свои рубли в чужую валюту, как сегодня мы вынуждены перебрасывать доллары в рубли. Но в то доисторическое состояние, когда роль денег играли ничем не обеспеченные талоны с Лениным с овальном кружочке, мы уже никогда не вернемся. В денежной сфере уже невозможно то, что еще вполне вероятно в сфере политической. Эх, если бы нам удалось совершить такой же мощный прорыв на других направлениях общенациональной жизни, какой произошел на этом, меркантильном направлении! Какая бы сейчас была жизнь.
Автор – обозреватель газеты «Известия»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
