Анатолий Королев, политический обозреватель "РИА Новости"
Илья Эренбург (1891-1967) - одна из самых ярких фигур в советском обществе эпохи Сталина. Писатель, крупный журналист, дипломат, общественный деятель, поэт, Эренбург был поднят волной русской революции на верхний этаж новой власти и сумел прожить жизнь буквально на лезвии бритвы.
Он – возможно, единственный писатель в эпоху террора - позволял себе независимый стиль жизни. Жил на широкую ногу, коллекционировал трубки и авангардную живопись, дружил с Пикассо.
Сталин использовал его как эффектную ширму свободы перед Западом, и Эренбург прекрасно понимал, насколько призрачна его несоветская жизнь.
Потом пришла война с Германией, которая позволила, наконец, Эренбургу говорить то, что он думает, по одному ключевому для той эпохи вопросу. Он ненавидел фашизм и раньше многих понял, что с культом пролетарской солидарности надо кончать, что идеи коммунистического Интернационала умерли. Эренбург первым воскликнул: убей немца! И возглавил переворот русских умов в сторону беспощадной войны.
Ведь первое время после германского нападения солдаты и офицеры Красной армии наивно ждали, что немецкие солдаты из числа бывших рабочих вот-вот перейдут на сторону СССР и повернут штыки против немецких капиталистов и фашисткой клики Гитлера.
Эренбург покончил с этими иллюзиями.
Ненависть - опасная тема. Разжигание ненависти - опасно вдвойне.
С сегодняшней точки зрения лозунги Эренбурга: «немец по природе своей зверь» или «солдат, не щади даже не родившихся фашистов» кажутся пропагандистским перехлестом. Но ведь их породила бесчеловечность самой войны, которая шла на полное истребление врага с обеих сторон.
В контексте времени он был прав.
Слова Эренбурга стали таким же оружием победы над фашизмом, как танки, пушки и самолеты.
Однако роль, которую сыграл Эренбург в деятельности Еврейского Антифашистского Комитета, вызывает вопросы. С одной стороны, Эренбург вместе с Гроссманом стал после войны автором неродившейся «Черной книги» об уничтожении советских евреев на оккупированной территории СССР (набор книги был уничтожен). С другой стороны, именно Эренбург написал одиозную статью в «Правде» 21 сентября 1948 года, специально к приезду в Москву одного из лидеров сионизма Голды Меир, где утверждал, что евреи - это вообще не нация, что евреи обречены на полную ассимиляцию в странах проживания, в первую очередь в СССР.
Эренбург был слишком крупной фигурой, чтобы его слов не услышали.
Его статья вызвала смятение среди советских евреев, и евреев в Америке.
Между тем, вспоминал польский еврей журналист Гирш Смоляр, на рабочем столе в кабинете Ильи Эренбурга он видел «гору писем - сплошной стон об антиеврейских настроениях в СССР».
Эренбург, однако, вел опасную игру на выживание любой ценой.
Он знал, что как раз к этому времени Сталин принял решение о полном разгроме ЕАК, который превратился во влиятельную общественную силу. Еще в январе 1948 был уничтожен лидер еврейства, великий актер Соломон Михоэлс. И, по сути, Эренбург занял именно его место, место негласного лидера. Это было опасно.
Гибель Михоэлса стала началом разгрома верхушки ЕАК, которая закончилась кошмарным приговором 1952 года. 13 самых известных евреев СССР были приговорены к расстрелу: С. Лозовский, И. Юзефович, Б. Шимелиович, В. Зускин. Сюда же вошли писатели и поэты: Д. Бергельсон, П. Маркиш, Л. Квитко, И. Фефер, Д. Гофштейн... но самого яркого и знаменитого из них, Эренбурга, в списке казненных не оказалось. Он не был даже арестован и продолжал вести прежний образ жизни на широкую ногу.
Почему Сталин его не тронул, осталось загадкой.
Сам Эренбург написал, что уцелел «по лотерее».
Больше того, он продолжал уверять на Западе, что расстрелянные еврейские писатели якобы живы и пишут (об этом факте сообщает исследователь еврейского вопроса в эпоху Сталина Г.Аронсон).
Эренбург прекрасно понял, для чего тиран оставил ему жизнь.
И по-прежнему продолжал стоять над схваткой.
В 1953 году, когда было инспирировано "дело врачей" (о заговоре врачей-евреев против руководства страны), Сталин потребовал от уцелевших евреев подписать лакейское письмо в «Правду» с одобрением действий правительства и резким осуждением козней «буржуазных националистов». Подписали покорно все звезды советской культуры и науки из числа евреев: знаменитый кинорежиссер Михаил Ромм, великий скрипач Давид Ойстрах, поэт Самуил Маршак, гениальный физик Лев Ландау, пианист Эмиль Гилельс и другие.
А Эренбург отказался. Но любопытно то, каким образом он это сделал. Он вновь проявил чудеса выживаемости.
Эренбург обратился с личным письмом к Сталину, где спрашивал совета, как ему поступить. Говорил, что предложенное ему на подпись письмо могут опасно истолковать «враги нашей Родины», что «сам я не могу решить эти вопросы», но, если «руководящие товарищи передадут мне, что моя подпись желательна и полезна для защиты Родины, и для движения за мир, я тотчас подпишусь».
В этом шедевре казуистики Эренбург сбивал Сталина с толку.
Прекрасно изучив механизм тиранической бюрократии, Эренбург понимал, что его письмо завязнет в шестеренках системы, вызовет волну согласований, утверждений, звонков и переписки, оно будет перепечатано машинистками, украшено штампами и закорючками разных подписей и, наконец, смертельно устареет, потому что политический момент не терпит волокиты. И на его вопрос никто никогда не ответит.
После смерти тирана и падения сталинизма Эренбург напишет две ярких книги: повесть «Оттепель», которая даст название всей новой эпохе, и многотомную книгу мемуаров «Люди, годы, жизнь», где откровенно расскажет о времени и о себе.
Эта книга станет и его покаянием, и его исповедью.
