К предстоящему саммиту БРИКС в Уфе Россия готовит важный экономический документ, который определит будущее развитие объединения на многие годы вперед. Также саммит призван стать отправной точкой в работе нового Банка развития БРИКС. О том, какие страны уже заинтересовались сотрудничеством с новым финансовым институтом, а также о перспективах создания в рамках объединения аналогичной SWIFT платежной системы рассказал в интервью специальным корреспондентам РИА Новости Татьяне Калмыковой и Полине Чернице замглавы МИД РФ Сергей Рябков.
— Ранее вы говорили, что Россия готовит важный экономический документ к предстоящему саммиту БРИКС. О чем идет речь?
— Вначале скажу, что понятна необходимость и стремление всех участников объединения не останавливаться на достигнутом в экономической сфере. Мы отмечаем с большим удовлетворением как важный позитивный результат последнего периода, что процесс ратификации вступления в силу соглашения и о Банке развития, и о пуле условных валютных резервов сильно продвинулся во всех странах. Сейчас в практическом плане в этой части речь идет уже о решении организационных вопросов: кто будет в руководстве банка, где будет штаб-квартира, каким образом будет проводиться отбор проектов, по каким критериям. В общем, вся процедурно-организационная часть — это вопросы, которыми мы занимаемся применительно к банку, и в меньшей степени, но тоже этим же начинаем заниматься применительно к пулу. На этом жизнь не останавливается, нужно делать следующий шаг. В какой области БРИКС мог бы заявить о себе как об устойчивом и ориентированном в будущее объединении? Конечно, в экономической. Мы никогда не оспаривали сфокусированность БРИКС на экономических вопросах, поэтому, когда началась подготовка к российскому председательству в объединении, естественно, встала тема, в чем будет наш вклад и в чем добавленная стоимость российского председательства.
Вот заблаговременно началась разработка стратегии экономического партнерства. Этот документ находится в высокой стадии готовности. Он не декларативный, он достаточно подробный. И говорить о его содержательной части сейчас возможности нет, потому что процедуры согласования еще не завершены, но у нас есть твердая уверенность, что в Уфе этот документ будет обнародован и он станет одним из итогов встреч на высшем уровне. Думаю, что по значению он не уступит другим документам, принимаемым в БРИКС, включая документы, касающиеся Банка развития и пула условных валютных резервов.
— Что касается других планов на будущее?
— Есть и другие планы на дальнейшее, потому что председательство не заканчивается, когда пройдет саммит в Уфе. Наше председательство продлится до февраля будущего года включительно, и мы рассчитываем после саммита продолжить проработку таких тем, как инвестиционные режимы, в том числе с перспективой выхода на некие договоренности.
Есть целая серия инициатив по развертыванию в рамках БРИКС новых треков экономического сотрудничества. Здесь я особо отметил бы проблематику горной добычи с учетом важности этого направления для всех стран, входящих в данное объединение. Пока тоже рано говорить о результатах. Вы знаете, что БРИКС работает достаточно своеобразно с точки зрения процедур: новые темы, предложения, инициативы вначале должны быть представлены лидерами, как это ни парадоксально, затем в зависимости от оценок этих предложений на высшем уровне и первоначальной реакции дается поручение экспертам продолжить проработку или не продолжать ее в силу тех или иных причин, и затем, уже к следующему циклу, саммиту готовятся те или иные предложения. Этим мы сейчас и занимаемся.
Возвращаясь к вашему вопросу, стратегия экономического партнерства — главный документ на экономическом направлении, который готовится к Уфе.
— Можно ли это назвать этот документ чем-то прорывным в развитии БРИКС?
— Это детализация условий работы в этой сфере, насыщение конкретикой политических решений на высшем уровне. То есть как нам сближаться экономически и что нам делать, по каким параметрам, в каких условиях и на какой основе. Я не хочу предвосхищать итоги Уфы.
— Могут ли обсуждаться предложения Банка России по созданию платежной системы в рамках БРИКС аналогичной SWIFT?
— Министры финансов и руководители центробанков стран БРИКС обсуждают весь комплекс вопросов, в том числе и тематику организации платежных систем, и перспективы перехода в возрастающей степени на расчеты в национальных валютах. SWIFT это или не SWIFT, речь в любом случае идет о возможности создания платежной системы многосторонней в формате объединения, которая бы обеспечивала большую независимость, а точнее, создавала бы определенную гарантию для стран от рисков, связанных с произвольными решениями в этой сфере, которые могут приниматься странами, в юрисдикции которых находятся действующие платежные системы.
— Поступают ли сейчас только сигналы о готовности это обсуждать или же идет предметное обсуждение данного вопроса?
— Это все находится на стадии начальных консультаций.
— Греция уже проявила заинтересованность к присоединению к новому банку БРИКС. Поступают ли подобные сигналы от других стран?
— Ряд стран проявляет интерес к деятельности этой новой структуры. В основном это страны Азии, Латинской Америки и Африки. Конкретных обращений и заявок я лично не видел, но я не берусь стопроцентно гарантировать, что они не поступали напрямую в наши профильные структуры, которые этим занимаются. По Греции консультации о том, как возможные ресурсы создаваемого банка могут быть использованы в проектах с греческим участием, как я понимаю, пока не начинались, но есть интерес соответствующих подразделений финансовых ведомств и центробанков стран БРИКС к тому, чтобы эту тему глубже проработать.
Интерес со стороны партнеров опережает фактическое создание самого банка, что хорошо, и это можно только приветствовать. Но я хочу сказать, что изначально банк задумывался как организация, которая будет заниматься прежде всего инфраструктурными и другими проектами на территории самих стран, входящих в этой объединение. Это не инструмент, по крайней мере на нынешнем этапе и на ближайший период, решения вопросов вне БРИКС, хотя исключать полностью ничего нельзя в дальнейшем.
— Первый руководитель нового банка БРИКС примет участие в Питерском международном экономическом форуме, какие встречи с ним запланированы?
— Я думаю, что будут двусторонние встречи с коллегами. И мы исходим из того, что представитель России войдет в состав правления банка со статусом вице-президента.
— Можно ли говорить, что у США есть осознанная политическая линия на сдерживание БРИКС в целом и нового Банка развития в частности?
— Не просто есть, а она неизбежна. Если сказать обобщенно, то США и, наверное, Евросоюз не могут не испытывать ревности по поводу таких инициатив. Они видят в них отражение процессов, объективно ведущих к сокращению влияния отцов-основателей Бреттон-Вудской системы в мировой финансово-экономической архитектуре. Я ожидаю, что по мере становления банка БРИКС и начала его практической работы критика того, что делается в этом формате, будет усиливаться. Несмотря на все декларации о том, что конкуренция во всех сферах приветствуется, мы сталкиваемся со стремлением сохранить монополию исторического Запада на финансово-экономические рычаги влияния на происходящее в мире. Но мир кардинальным образом изменился за время, прошедшее после создания МВФ, Всемирного банка, Европейского банка реконструкции и развития. Гегемонии этих структур давно уже нет. Они сами, и прежде всего МВФ и ВБ, нуждаются в реформе. Об этом мы не просто говорим, мы работаем в этом направлении совместно с коллегами по БРИКС и продолжим эту работу. Но главное то, что, например, создание в КНР очень мощного нового института в этой сфере АБИИ (Азиатский банк инфраструктурных инвестиций – ред.) – явление того же порядка. Я бы поставил его в ряд с созданием нового банка БРИКС, также как и с созданием региональных банков развития во многих уголках мира. Получается новая сетевая структура, где мы, конечно, имеем Бреттон-Вудские институты, обладающие огромными финансовыми ресурсами и действующие по отработанной схеме, но они уже не безальтернативны. Я уверен, что эта диверсификация и более равномерное и справедливое распределение влияние в финансово-экономической сфере между развитыми странами и поднимающимися экономиками, между севером и югом и так далее, в том числе с участием России, весь этот процесс будет нарастать и активизироваться. С политической точки зрения мы считаем это важным и, безусловно, поддерживаем такую работу.
— Если говорить об Азиатском банке инфраструктурных инвестиций, уже появились публикации, в которых говорится, что со временем он составит конкуренцию не только Азиатскому банку развития, но и банку БРИКС, а Китай таким образом пытается в рамках группы "перетянуть на себя одеяло". Как вы можете прокомментировать такие оценки?
— Я бы призвал тех, кто рассуждает на эту тему, присмотреться, насколько этот банк станет конкурентом именно Всемирному банку. Потому что вообще публикациям, за которыми стоят недруги БРИКС, очень свойственны попытки стравить участников объединения друг с другом и показать, что все делается не так, делается ошибочно. Но это, наверное, свойство тех, кто привык поучать и не видит возможности признать за другими право жить своим умом, по своим правилам, не советуясь каждый раз и не спрашивая разрешения у кого-то еще, как быть. Но жизнь все расставит по своим местам. Я думаю, что очень заметный растущий интерес во многих странах, в том числе и в европейских, к возможностям работы по линии нового китайского инвестиционного банка показывает, что нельзя просто отмахнуться от реальности: нужно либо корректировать свою линию, принимая в расчет то, что происходит без твоего участия, либо тогда ты останешься где-то на обочине, если не за бортом основных процессов.
— Но пока это не предмет конфликта в рамках БРИКС?
— Конфликта внутри БРИКС вообще нет на эту тему. Мы видим возможность взаимодополняющих усилий. Много очень нерешенных проблем в экономиках всех стран БРИКС и других развивающихся экономиках, так что места хватит всем, и сферы приложения финансовых ресурсов – они тоже только расширяются.
— Еще в Форталезской декларации все страны БРИКС заявили о необходимости реформы СБ ООН, сейчас эта тема активно обсуждается, но очевидно, что каждая из стран БРИКС видит этот процесс по-разному. Существует ли все-таки некий консенсус по тому, как это будет происходить? И каковы оценки России?
— В отношении консенсуса в БРИКС по реформе СБ ООН я хотел бы привлечь внимание к формулировкам деклараций саммитов последних лет.
Если сравнить соответствующие пассажи Форталезы, Дурбана, Саньи, Нью-Дели, вы увидите, что нюансы или какие-то особенности текста минимальны. Это не значит, что в БРИКС тема не обсуждается, наоборот, тема обсуждается крайне активно, она приоритетна. Причина этого понятна нам всем – это стремление трех государств, входящих в БРИКС, получить иной статус применительно к СБ ООН – то есть добиться постоянного членства. Мы неоднократно заявляли, в том числе на самом высоком уровне, что мы считаем всех участников БРИКС очень достойными кандидатами для вхождения в СБ в качестве постоянных членов. Мы от этой позиции не отходим. Мы ее подтверждаем. И партнеры об этом очень хорошо осведомлены.
Но мы вместе с тем считаем, что стремление максимально форсировать решение в этой сфере, по сути дела продавить их или через Генассамблею ООН, либо другим образом превратить эту тему в доминирующую, в центральную, стержневую — вот эти попытки не ведут к результату, который обеспечил бы эффективность реформированного уже Совбеза и обеспечил бы дальнейшее укрепление центральной роли ООН в международных делах. По причине того, что жесткие и ударные приемы в этой сфере противоречат культуре ведения переговорной работы в ООН, где любой результат, любое решение только тогда оказывает стабилизирующий, стимулирующий эффект с точки зрения функционирования соответствующего органа и всей системы ооновской, если такое решение поддерживается максимально широким кругом участников ООН. Сейчас, к сожалению, приходится констатировать, что прессинг со стороны группы стран, добивающихся скорейшего решения в свою пользу вопроса о вхождении в СБ, антагонизирует значительную часть членов организации, и СБ только пострадает, если в вопросе о его реформе мы откажемся от настойчивого терпеливого поиска более консенсусных, более приемлемых решений — может быть, через так называемую промежуточную модель, более эволюционную и менее драматическую по своей сути. И примем в сжатые сроки некие решения, которые оттолкнут группу стран, не считающих такой подход правильным.
— А в чем конкретно заключается предложение о промежуточной модели реформирования ООН?
— Мы выступаем с позиций, что промежуточная модель, которая разработана в ООН группой государств и рассматривается там, она более приемлема для всех. То есть, понимаете, не должно быть решений, которые играют в пользу определенной группы, но в ущерб интересам другой. Мы сторонники решения, которое бы, да, меняло конфигурацию, вело бы к реформе Совета безопасности, — я подчеркиваю, мы не отказываемся от реформы и мы всегда говорим о том, что вся ООН, включая СБ, нуждается в последовательном реформировании, — но эволюционный путь постепенного изменения качества без потери эффективности, без утраты возможности обеспечивать абсолютный авторитет этого органа для всех стран — вот это главное.
И еще один важный момент для нас: право вето для всех нынешних членов Совбеза должно быть неукоснительно обеспечено и гарантировано при любой реформе, при любой схеме реформирования, которая может быть принята.
— Если учитывать все те аспекты, о которых вы уже заявили, в какой степени тема реформы СБ ООН будет отражена в готовящейся декларации саммита БРИКС в Уфе?
— Этот вопрос, безусловно, будет обсуждаться. И на всех мероприятиях в рамках российского председательства, где рассматривались политические вопросы, — а это и встреча высоких представителей, курирующих вопросы безопасности, это и парламентский форум, и академический форум — на всех этих площадках тема реформы СБ ООН звучала очень сильно. Понятно, что она будет звучать и на саммите. И я упомянул о документах предыдущих саммитов только в плане того, чтобы обозначить отправные точки: формулировки в пользу реформы, в пользу, а не отрицания реформы есть в каждом из этих текстов. Если их сравнить, то вы увидите, в каких нюансах произошло развитие, и где, с другой стороны, нет изменений. То есть это нормальная дипломатическая практика, когда работа идет, что называется, с нарастающим итогом. Мы не каждый раз придумываем что-то заново, мы всегда в процессе согласования текста на ту же тему, что и раньше, основываемся на предыдущих прецедентах, на опыте согласования формулировок, который уже имеется.
— Тем не менее стоит ли ожидать каких-то новых формулировок по данной теме?
— Все зависит от того, кто из делегаций стран БРИКС на уровне су-шерп и шерп проявит большую изобретательность и настойчивость. Это на самом деле так. Формулировка, она же не пишется просто с потолка. Председательство дает свое прочтение — так называемый нулевой проект. Потом начинают поступать комментарии от коллег. Кто-то говорит, что это вообще не годится, и дает свой новый, кто-то вносит незначительные поправки. У всех разный уровень амбиций и разные инструкции. Дальше председательство оценивает поступившие ответы и делает собственный вывод: то есть видит, как меняется настроение, сопоставляет это с тем, что происходило в прошлом году по аналогичной теме, дает обновленный проект, который отличается от первоначального нулевого для нового прогона. Поэтому сказать, какой будет текст в итоге, я сейчас совершенно не могу. Мы еще не прошли все эти этапы большого пути.
— По вашим прогнозам, сильное ли будет сопротивление со стороны других членов СБ ООН по вопросу реформы?
— Со стороны России такого противодействия нет. Мы не закрываемся от этой дискуссии. Наоборот, мы участвуем в ней, будучи убежденными в силе нашей позиции и аргументов. И мы ее излагаем всем участникам БРИКС, очень в товарищеском ключе. Никого мы не антагонизируем, ничьим мнением не пренебрегаем. Китайские коллеги действуют аналогично. А если говорить о партнерах по Совбезу, то это вопрос отдельный, там есть много ракурсов, которых придерживаются и постоянные члены, и непостоянные.
