Крупнейший мировой научный форум в истории современной России — 38-й ежегодный конгресс Федерации европейских биохимических обществ (FEBS) — откроется 6 июля в Санкт-Петербурге. О том, как Россия завоевала право получить конгресс и что ученые ждут от него, корреспонденту РИА Новости Владимиру Сычеву рассказал президент Российского общества биохимиков и молекулярных биологов, представляющего Россию в FEBS, член-корреспондент РАН Александр Габибов.
— Что значит предстоящий конгресс для научной России, с чем его можно сравнить?
— По масштабу, тщательности подготовки, значимости не только для российской науки, но и страны в целом я бы сравнил предстоящий конгресс с чемпионатом Европы по футболу.
Для начала расскажу, что такое Федерация европейских биохимических обществ. Эта организация конкурирует в биохимии и молекулярной биологии с Америкой, она создавалась в 60-х годах XX века, чтобы показать, что науки о живом в Европе тоже успешно развиваются. И федерация успешно с этим справляется. Проведение ежегодных конгрессов — один из способов пропагандировать успехи европейских ученых. FEBS очень внимательно относится к выбору места проведения конгрессов, есть жесткие требования к уровню программы конгресса, к выбору состава лекторов, в том числе из страны-организатора. Это и дает право сравнивать конгресс с европейским чемпионатом.
— Такие вещи завоевываются в жесткой конкурентной борьбе. Как удалось России получить конгресс, ведь отечественные биологи не находятся на первых местах в научном мире?
— У нас были прекрасные ученые в начале XX века, достаточно вспомнить Николая Кольцова, Николая Вавилова. Затем наша биология сильно отстала в силу известных причин. Лишь в начале второй половины XX века мы вновь начали понемногу набирать обороты. И многие ученые-ровесники века, такие как академики Владимир Энгельгардт, Александр Браунштейн, Александр Баев сделали много для того, чтобы наша биологическая наука вновь стала признаваться в мире. Люди следующего поколения, такие как академики Александр Спирин, Юрий Овчинников, Георгий Георгиев, Владимир Скулачев продвинули отдельные области в биологических науках. Хотя мы в советские времена не "держали фронт" во всей биологии, но нас стали замечать. Апофеозом этого стал конгресс FEBS, организованный в 1984 году в Москве.
Тот конгресс был знаковый. В нем принимали участие такие корифеи, как лауреаты Нобелевской премии Лайнус Полинг, Дороти Ходжкин, и ученые, получившие эту награду позже, – такие как Эдвин Кребс, человек, открывший фосфорилирование белков, один из важнейших процессов в живых клетках. Конгресс 1984 года до сих пор вспоминается в истории науки как форум, собравший прекрасных ученых и доклады.
Далее, после распада Советского Союза наша наука оказалась в полном загоне. Был большой поток эмиграции. Но в начале нового века ситуация в российской науке и в науках о живом в частности стала меняться к лучшему, нас вновь стали привечать в мире.
— Что стало решающим доводом в пользу России при выборе места для FEBS-2013?
— Ключевым событием стало проведение в 2008 году в Новосибирске пятого съезда российского общества биохимиков и молекулярных биологов. Это самое крупное мероприятие в области наук о живом в нашей стране. На тот съезд собралась тысяча делегатов от России.
Мы пригласили на съезд некоторых научных "звезд", в частности, будущего нобелевского лауреата Жюля Хоффмана, который два года назад получил премию за изучение системы врожденного иммунитета. У нас было около 20-30 иностранных докладчиков. Руководство FEBS, которое мы пригласили на съезд, удивилось высокому уровню научных докладов российских делегатов, в том числе молодых ученых. И нам было предложено подать заявку на проведение конгресса FEBS – при том, что у нас самих вообще не было такой задумки, мы сами не просили об этом.
Руководители FEBS посоветовали подать заявку на проведение конгресса в Санкт-Петербурге, поскольку это не только очень красивый город и культурный центр, но и место, где работали и работают многие выдающиеся российские ученые.
Мы два раза подавали заявку, проигрывали, но постепенно набирали все больше очков. Наконец в 2011 году было решено дать нам право провести нынешний конгресс.
— Что было дальше?
— Решающим подтверждением выбора для FEBS стало то, что в Россию собралось приехать достаточно много нобелевских лауреатов. Мы создали международный оргкомитет конгресса во главе с нобелевским лауреатом Ричардом Робертсом, который способствовал привлечению других лауреатов, классиков мировой науки 1980-90-х годов. Некоторых нобелевских лауреатов я пригласил, хорошо зная их лично, – это, например, Курт Вютрих и Жан-Мари Лен. Всего у нас в качестве пленарных докладчиков будет одиннадцать "нобелиатов".
Далее пошла активная работа по созданию программы симпозиумов. Для темы каждого из симпозиумов мы выбирали ту область знаний, которая неплохо развита в России, где российские ученые, работающие у нас в стране, имеют приличные публикации в престижных мировых журналах. Это был наш принцип. При этом из примерно 300 докладчиков на конгрессе будет только 10-20% российских — это жесткое требование, нельзя создавать превалирование докладчиков из страны-организатора.
Мы собрали почти 40 таких симпозиумов, в большинстве из них есть сопредседатели из России.
— Получается, в России все же немало сильных научных групп.
— А я назову конкретные имена — это профессор Алексей Финкельштейн из Института белка, крупнейший наш специалист в области молекулярной биологии рака Георгий Георгиев, исследователь РНК-содержащих клеточных структур Ольга Донцова, иммунохимик Сергей Деев, специалист по организации генома эукариот Сергей Разин, один из крупнейших наших молекулярных физиологов в области зрения Михаил Островский, ученый в области высшей нервной деятельности Михаил Угрюмов, всех и не перечислишь.
Отдельная тема — молодежь. FEBS выдает 300-350 стипендий молодым европейским ученым на участие в конгрессе. Но по правилам федерации молодые ученые из страны-организатора не получают таких стипендий. Это был еще один трудный момент – как обеспечить участие нашей молодежи? Мы эти трудности преодолели не без помощи Министерства образования и науки, РАН, Российского фонда фундаментальных исследований. В итоге около 300-400 молодых отечественных ученых выступят у нас с докладами, некоторые с постерными сообщениями.
У нас была организационная поддержка на высоком уровне. Осенью 2012 года вышло распоряжение правительства о проведении конгресса. Это было необходимо, потому что в итоге с помощью МИД и Минобрнауки удалось создать облегченный визовый режим для участников конгресса. В сумме на конгресс удалось привлечь около трех тысяч делегатов, из них две тысячи — из-за рубежа.
— Продолжим сравнение с футбольным чемпионатом — ведь перед ним всегда тщательно выбираются стадионы. Наверняка FEBS обращала особое внимание на выбор площадки для конгресса?
— Конечно. Петербург — прекрасный город, одна из крупнейших жемчужин мировой архитектуры, город с мощными научными традициями, но не очень приспособленный для проведения больших форумов. Когда международная комиссия изучила первоначально предложенные нами площадки, такие как Мариинский театр и концертный зал "Октябрьский", все это не удовлетворило инспекторов. Нужно было иметь некий комплекс, где одновременно можно было бы собрать около трех тысяч человек и проводить десяток секционных заседаний. Такой комплекс в городе один – это "Ленэкспо". Он был выбран и сертифицирован FEBS для проведения конгресса. Были определенные трудности, потому что комплекс принимал несколько крупных мероприятий в очень близкое время, но "Экспофорум", компания-оператор "Ленэкспо", заняла здравую позицию и очень нам помогла.
— Чего лично вы ждете от конгресса?
— Я думаю, что силы относительно небольшого коллектива, работавшего на организацию конгресса, будут потрачены не зря в том случае, если наши молодые специалисты, которые в большинстве своем пока не имеют возможности ездить на конференции за рубеж, увидят мировых научных лидеров и молодых ученых, добившихся определенных успехов и поймут, какой должна быть первосортная наука. Если ребята, особенно из глубинки, вернувшись в свои университеты, поймут, что надо делать, как менять свое отношение к науке – какие темы брать, а какие, может быть, как устаревшие, закрыть, — то тогда наша миссия будет выполнена.
