Судно «Академик Федоров» в ночь на 2 ноября выйдет из Петербурга в очередной антарктический рейс, который продлится до мая 2013 года. О том, какие задачи стоят перед полярниками Российской антарктической экспедиции, грозит ли миру глобальный «потоп» от тающих ледников и почему люди едут в Антарктиду, корреспонденту РИА Новости Анне Юдиной рассказал начальник экспедиции Владимир Кучин.
- Владимир Александрович, почему экспедиция разделяется на сезонную и зимовочную? Какие ключевые задачи стоят перед учеными?
- Сезон (с декабря по апрель) - наиболее благоприятный период для выполнения всех научных, ремонтных, строительных и других работ в Антарктиде. Мы должны успеть максимум за это время и вернуться до наступления южнополярной зимы. Неоднократно мы уходили с Новолазаревской до 1 апреля и шли в Кейптаун, завершив сезонную экспедицию и оставив только зимовочные составы.
Сезонный состав РАЭ - 120 человек, зимовочный состав по нормативам - 110 человек. Это не считая экипажей морских и воздушных судов: экипаж "Академика Федорова" - около 70 человек, и экипажи воздушных судов (вертолетов и самолетов) - порядка 20 человек.
На российские антарктические станции каждый год приезжают люди, занимающиеся гляциологией, биологией, геофизикой, метеорологией. Налаживается все то оборудование, которое за зиму вышло из строя. Концентрируются все усилия, чтобы за сезон все поправить, что-то новое поставить из оборудования.
Мне трудно применять словосочетание "ключевые задачи", ведь у нас очень много рутинных наблюдений. Они ценны именно тем, что длятся десятки лет. Весь смысл исследования климата - это накопление многолетних наблюдений. Если мы померили температуру воздуха год-два, никаких выводов об эпохальных изменениях мы не сделаем, не заметим каких-то тенденций. Ведь климат - это такой мощный утюг, который разглаживает случайные морщины, временно возникающие в картине погоды нашей планеты. То, что каждый год происходит - еще не климат, это погодные условия.
- А как же глобальное потепление? Ученые в Антарктиде сегодня могут ответить на вопрос, есть ли оно?
- Одна из серьезнейших задач сезонной экспедиции - исследование ледников. Все кричат, что они тают, но это дилетантский взгляд на вещи. На самом деле реальную жизнь ледников надо изучать всесторонне: как они отступают, наступают, какова их масса, какая у нее динамика.
Цикл жизни ледника предполагает некую замкнутость - "родился, жил и умер", но нам не удается ее проследить, потому что оледенение Антарктиды произошло около 30 миллионов лет назад, трудно при таких сроках ставить временные "вешки". О цикле говорить рановато. Когда там будут яблони цвести - очень трудно сказать.
Исследование кернов ледника в районе озера Восток дает возможность проследить, сколько было существенных колебаний климата на Земле - потеплений, похолоданий. И все, что сейчас происходит на планете, не выходит никуда за рамки тех циклов, которые уже были. Эта система постоянно испытывала колебания за прошедшие миллионы лет. Мы повторяем историю; может быть, скорость изменений другая, но все они уже происходили. Выявленная амплитуда изменений пока не превышена.
- Какое значение имеет изучение озера Восток для мировой науки? Это исключительно российский проект?
- Во-первых, бурение на станции "Восток", конечно, привлекает очень много внимания, но это от силы 2-3% от общего объема работ РАЭ. Ведь из 120 человек сезонного состава бурением занято человек 5-6. Не могут же все на эту скважину навалиться, хоть обеспечение этих работ и требует всесторонней поддержки многих специалистов: энергетиков, транспортников, поваров, наконец.
Во-вторых, такой технологией бурения, разработки скважины никто не владеет, кроме нас. Франция в свое время предоставляла нам лабораторию высокой чистоты в Гренобле, которой мы не располагали, поэтому результаты бурения, керны отдавали туда на исследования. Ну а США брали на себя часть логистики. У нас раньше были непреодолимые проблемы, связанные с тем, как забросить сезонный состав на станцию Восток, которая расположена внутри континента. Перестройка практически лишила нас скоростных средств доставки. Раньше у нас были самолеты с лыжными шасси, которые летали из Мирного на Восток - в некоторые сезоны было до 40 рейсов.. Поэтому туда без проблем завозили не только людей, но и оборудование. Полярной авиации нет у России до сих пор, а доставлять людей на Восток санно-гусеничными походами неэффективно, поскольку они только придут, и им надо будет пускаться в обратный путь. Люди шли 1,5 тысячи километров по 30-40 и больше суток - какая уж тут работа. Поэтому в кооперацию включились американцы, которые доставляли наш сезон и оборудование на Восток своими самолетами - через Новую Зеландию, станцию Мак-Мердо и на Восток. В таком варианте сезон мог работать разумные сроки и завершаться в начале февраля.
- А теперь?
- Теперь мы уже многие годы арендуем авиацию у зарубежной фирмы, которая обзавелась "Баслерами", способными летать на Восток и доставлять порядка полутора тонн груза и до 15 человек. Американцы в этой схеме уже не присутствуют. А когда выяснилось, что в ПИЯФе (Петербургском институте ядерной физики) есть лаборатория, способная конкурировать с французской, то программа по Востоку стала самодостаточной. Теперь это сугубо национальный, российский проект. Хотя это не значит, что мы совершенно закрылись и не будем ни с кем делиться.
Проблема в том, что на Востоке люди до сих пор живут в тяжелых условиях. Станция целиком ушла под снег, там очень большая скученность. Там использовались два жилых здания до 2001 года, а сейчас все зимовщики вынуждены жить в одном здании. Там, где раньше была медсанчасть, теперь располагается кают-компания. Жизненное пространство съежилось очень сильно. Это наша головная боль и большая задача - реконструкция. Это дело нескольких лет, и есть планы по выделению немалых средств на это - в ближайшие годы какой-то сдвиг будет. Не столько реконструкция, сколько строительство новой станции по последнему слову техники, обеспечение безопасности людей.
- Какие исследования проводятся на российских станциях в Антарктиде?
- Станции разные по численности. Минимальное количество на Востоке, где 12 человек. На Мирном - 22 человека, на Новолазаревской - 27-28 человек. Соответственно, и программы разные. Практически на всех станциях есть "джентльменский" набор научных дисциплин. Метеоролог есть стопроцентно, так как на континенте развернута целая метеорологическая сеть. Есть и автономные метеостанции, которые работают без людей. Автоматы стоят на не работающих сейчас станциях - на Русской, Ленинградской, Молодежной. На Молодежной люди только в сезон работают, на Ленинградской и Русской бываем не каждый год.
Аэрология - чуть ли не самый дорогой способ исследований в слое атмосферы до высоты 30 км, в отличие от спутниковых и лазерных методов. Нужно держать как минимум двух, а то и трех человек, мощнейший комплекс радиолокации, который требует массу энергии, надо содержать лабораторию по производству газа для аэрозондов. Мы не можем его возить, а потому он изготавливается на месте, в газогенераторах. Это довольно грязное производство, и от него стараются в Антарктиде избавиться. Мы пока его держим на двух станциях - Мирном и Новолазаревской. За один цикл можно приготовить газ на несколько выпусков, но не более. Но совсем без аэрологии тоже скучно, потому что у нас есть масса математических моделей, которые рассчитывают картину циркуляции атмосферы по слоям, на разных уровнях. Чистая математика без практики ущербна, и надо в модели закладывать реальные данные, результаты наблюдений.
Помимо метеорологии, есть актинометрия - исследование солнечного света, который поступает к нам на планету, изучение прямой и рассеянной солнечной радиации, ее поведения в разных широтах. Это энергия, которая дает жизнь нашей планете, приток этой радиации надо контролировать, его надо наблюдать и учитывать во всех моделях.
Есть наблюдения геофизические. В широком понимании, геофизика - это все явления, происходящие на планете и ее окрестностях, в узком понимании, это исследования магнитного поля земли. Магнитолог зимует, который этим занимается. Есть и специалист, который занимается ближним космосом - ионосферой. Прохождение радиоволн, качество связи на Земле напрямую зависит от ионизации слоев атмосферы.
Есть у нас и сеть сейсмических станций, которые отслеживают все землетрясения, происходящие в Южном полушарии и даже за его пределами.
- Наблюдения за знаменитой озоновой дырой над Антарктидой продолжите?
- Естественно, мы наблюдаем за озоном, и всю эту панику с озоновой дырой как-то пытаемся сгладить, показать реальную ситуацию на всех наших станциях. Да и на "Академике Федорове" озонометрист работает каждый рейс и чуть ли не от Петербурга начинает этот озон замерять, так что у нас эта информация очень хорошо представлена, и мы знаем, что происходит с озоном в Антарктиде. Мое глубокое убеждение, что все эти панические настроения как насчет озона, так и насчет глобального потепления - это просто способ создать лишний ажиотаж, добиться выделения больших средств, попытка влиять на экономику, в том числе и российскую.
Нужно отметить, что во время сезона ведется особенно мощная "атака" на загрязнения. У нас целый отряд, который берет пробы всего, что можно - грунта, воды, снега, и определяет, что происходит с уровнем загрязнений. Антарктида бесспорно является самым чистым материком, но на нем присутствуют люди - что-то приносят они, и что-то "затягивает" глобальная циркуляция атмосферы. Это надо фиксировать, и очень интересно, если удается определить, откуда это взялось.
- Как "Федоров" добирается до Антарктиды и сколько груза он с собой везет?
- Надо пройти через Атлантику, пролив Ла-Манш. Прежде чем через него пройти, нужно побывать в Германии - пополнить запасы, принять грузы. Традиционно в последние годы мы там получаем техническое снабжение для проведения походов на Восток.
В Германии на борт "Федорова" традиционно садятся иностранные участники РАЭ. После Европы до самого Кейптауна заходов в порты не будет.
Объем грузов в этом году не очень большой, поскольку в прошлые годы мы очень много возили материалов для того чтобы построить новый зимовочный комплекс на станции Прогресс. Сейчас эта стройка уже близится к завершению - мы в конце года должны ее принять, поэтому объем стройматериалов на порядок меньше. Мы везем стройматериалы только для текущего ремонта станций. С учетом того, что дизельного топлива мы везем 1605 тонн, то общий объем груза, загружаемого в Петербурге, вряд ли превысит 2200 тонн.
- Потом "Федоров" в течение сезона обойдет все прибрежные российские станции?
- Да, причем не один раз, но не все, так как на станцию Беллинсгаузен планируется рейс НЭС "Академик Трешников". Строго говоря, судно должно сначала высадить сезонные экспедиции и зимовочные составы, потом через какое-то время вернуться за "сезонниками" и отзимовавшими учеными.
Первая остановка - наша бывшая столица, Молодежная, законсервированный городок. Там есть целые улицы, двух- и трехэтажные дома, там был огромный аэродром, пункт выпуска геофизических ракет. Это была огромная, мощная структура, но мы вынуждены были ее законсервировать. Сейчас мы ее посещаем, чтобы обозначить свое присутствие, и на нас лежит ответственность предупреждать загрязнение окружающей среды, мало-помалу очищать от лишнего.
После Молодежной пойдем на Прогресс - нашу современную антарктическую столицу. Там находится база формирования походов на Восток, там же разворачивается мощный комплекс научных наблюдений. Еще несколько лет назад это была просто сезонная база, ориентированная на геолого-геофизические исследования, сейчас это наша основная точка базирования в Антарктиде, мощный энергетический комплекс, комфортные условия для проживания состава зимовщиков.
Из Мирного санно-гусеничные походы выходили многие годы, когда мы ходили на наших тяжелых тягачах, но их эпоха уже закончилась. Сейчас мы делаем походы на немецких машинах с Прогресса. По дистанции разница небольшая - и там и здесь 1,5 тысячи километров.
После Прогресса пойдем на Мирный. Рядом с этой станцией находится огромная колония пингвинов, и там иногда зимуют биологи, орнитологи, строго следя, чтобы птиц никто не тревожил. Много работы у гидролога, который выходит на лед, наблюдает за многолетней динамикой морского льда, организует пост ледовых и океанологических наблюдений, проводит наблюдения за течениями, температурой, соленостью вод.
- Экологические проблемы в Антарктиде значительны?
- В прошлые годы не сильно заботились об этом, поэтому железо накапливалось, там многие тысячи тонн, и теперь даже нескольких лет не хватит для того, чтобы его вывезти. Огромная проблема - это скопление большого о количества отслужившей техники и металлических конструкций . Все это трудно загрузить на судно по припаю (неподвижному льду у берега), большие массы перемещать трудно, грузоподъемность вертолета ограничена, да и вертолетное время дорогое и много его не выделишь. В этом году мы решили, что "Федоров" будет стоять около 22 дней на Мирном и решать как раз экологические задачи, освобождать станцию от накопившегося железа.
После Мирного вернемся на Прогресс, но перед этим выполним традиционный многолетний океанологический разрез по 70-му меридиану восточной долготы, и еще несколько других разрезов. Их протяженность - порядка 400 километров.
- А в чем суть такой работы?
- Суть этой работы в том, что в итоге получается картина температуры, плотности, солености, направления течений - всех характеристик водных масс, как они двигаются и перемешиваются. Ведь небольшие температурные различия могут привести к большим последствиям циркуляции океана. Океан обладает огромной инерцией, если он какую-то температуру накопил, он ее быстро не изменит.
- На Беллинсгаузен в этом году пойдет "Академик Трешников", и все-таки не могли бы вы и про эту станцию тоже рассказать?
- Специфика станции Беллинсгаузен в том, что она находится на пересечении многих иностранных антарктических программ. В двух шагах чилийская станция, в трех шагах - уругвайская, чуть подальше - китайская, через залив - корейская, гостей со всех стран там много, царит атмосфера дружбы и сотрудничества, да и природный климат там нестрашный, потому что широта почти питерская. Кроме того, сказывается близость двух океанов. На один берег придешь - посмотришь на Атлантический океан, на другой берег придешь - полюбуешься на Тихий. Во время сильных штормов водоросли из одного океана перекидывает в другой прямо через остров.
- Наука на полярных станциях - это одно, а досуг и питание - совсем другое?
- Конечно, повара лучше брать проверенного. На каких-то станциях их двое, на Востоке и Беллинсгаузене он один. И при прочих равных условиях кормить людей нужно хорошо, иначе никакой нормальной работы не будет, праздника не получится. А мастер на камбузе скрасит множество неудобств антарктической зимовки.
Если говорить о питании и снабжении, то разные станции находятся, к сожалению, в неравных условиях. Беллинсгаузен - это "предбанник", близко к Южной Америке, и к нашим соседям прилетают самолеты, корабли заходят - можно что-то передать. А на Востоке - увы, от сезона до сезона, и к концу зимовки овощей лишних нет, зелени нет, много субпродуктов, мороженых и сушеных.
- Зачем люди едут работать в Антарктиду?
- Общего правила нет. Кто-то хочет себя испытать - выдержит или нет такое. Кто-то однажды сходил в Антарктиду, вернулся на большую землю и не нашел себя в этой жизни, попал на новые условия, в перестройку, в капитализм, не знал, что делать и как себя вести. Устроился, к примеру, администратором игральных автоматов, помыкался лето, а потом махнул рукой - и вернулся в коммунизм. Там же все общее, работа есть всегда, всем понятны правила игры. В какой-то момент человек уже не может приспособиться к современной жизни и переходит из одной экспедиции в другую. Такая категория тоже есть.
Молодежь появляется - я вижу новые лица, но не все хотят зимовать. Есть высококлассные специалисты, ведь у экспедиции серьезная технологическая высота, с тремя классами не разберешься. Нужно образование и навыки.
- Каким должен быть настоящий полярник?
- Есть такое мнение, что первейшая доблесть полярника - это терпение. Дергаться бесполезно, а можно при особом желании отравить жизнь и себе, и товарищам. Надо принимать все, что происходит, достаточно философски.
