Недавно в книжных магазинах появился сборник ранее не публиковавшихся рассказов Виктории Токаревой "Короткие гудки". Как и всегда книга известной писательницы и сценариста сразу вошла в топ-листы продаж. Токарева пишет о вещах, остающихся неизменными в любую эпоху - прежде всего, о любви. Пишет с юмором, но без цинизма, с глубокой психологией, но без занудства, с тонкой женской проницательностью и всегда с сочувствием к своим героиням и героям. В интервью РИА Новости Виктория Самойловна вспомнила, как советские начальники попытались заказать ей рассказ "на злобу дня", объяснила, почему сегодня нет фильмов уровня "Мимино", и как она относится к романам с откровенными эротическими сценами. Беседовала Светлана Вовк.
- В ваших произведениях никогда не было никакой идеологии, "линии партии". Неужели власти ни разу не пытались воспользоваться доверием читателей к вам? Вы когда-нибудь писали на заказ?
- Однажды меня вызвал главный редактор "Литературной газеты" Чаковский. Очень номенклатурная фигура с мало симпатичным лицом, но образованный, воспитанный. Он сказал: "Вы не могли бы описать борьбу лучшего с хорошим, то есть - вот у кого-то хорошо, а можно еще лучше?". Я говорю: "Даже не представляю себе, о чем вы говорите!". Есть анекдот такой, когда Петька пришел с экзамена, а Василий Иванович его спрашивает: "Ну, как, сдал?". "Да, нет! - отвечает Петька. - Меня попросили нарисовать квадратный трехчлен, а я его не только нарисовать, а и представить себе не могу". И вот для меня тоже эта борьба лучшего с хорошим была как квадратный трехчлен. Чаковский был крупной фигурой, и ни о каком грубом ответе с моей стороны не могло быть и речи. Я сказала: "Давайте так - я буду писать показывать все, что у меня есть. Если вам что-то подойдет, вы напечатаете. А так, по заказу, я писать не могу". На этом мы и порешили.
- Показывали ему написанное, или он сразу понял, что с вами бесполезно пробовать договориться?
- Он сразу понял, конечно. Он же был очень умный, как и все они. Они пользовались властью так, как им надо было, но при этом прекрасно понимали, кто есть кто, и что есть что. Скажем, Высоцкого большие чиновники днем гнобили, а вечером эти же чиновники приходили домой, ставили пластинку и наслаждались, и восхищались. Это была жизнь с двойной моралью. Я так не умею в творчестве, в политике. В быту - сколько угодно! По-женски так. (Смеется).
- Вырезали когда-нибудь что-нибудь из ваших произведений по цензурным соображениям?
- Конечно. Однажды я написала замечательный рассказ и принесла его в "Литературную газету". Его сюжет родился из реальной истории. Ко мне пришла женщина с улицы, как к писательнице пришла, и сказала, что работает на овощной базе, и ее начальник продает второсортицу как первый сорт. То есть, гнилые помидоры выдает за хорошие. А второе ее несчастье - это ее муж, с которым она жила в гражданском браке лет 15. И вот он влюбился в какую-то женщину и тайком от нее пошел и расписался с ней. А потом она сказала: "Знаете, как я лечусь от всех бед? Высотой. Вот куплю билет на самолет до Ленинграда, туда-обратно слетаю, и у меня все проходит. Я, наверное, в прошлой жизни птицей была". Она рассказала, что и коклюш детям лечила высотой. И помогало. Я записала эту историю, и финал у меня был такой: эта женщина, когда поднимается на самолете, то с той высоты какое-то время видны кресты куполов, а потом и их не видно. А уж ее начальника и ее мужа никак не разглядеть. Так, в газете этот финал убрали и написали, что когда поднимаешься на высоту, то видны стройки коммунизма, реки чего-то. Я прочитала и побежала к заместителю главреда, и когда я влетела с выпученными глазами, он сказал: "Ну, Мариэтта Шагинян!". То есть, он хотел сделать комплимент моей молодости, сказать, что я не старая идиотка. Но на меня это переписывание финала произвело такое впечатление! Я поняла, что те, кто меня знает и читает, они, когда прочтут этот финал, просто перестанут мне верить. Это был ужас!
- Рассказ вышел с таким финалом?
- Да. Это было мое единственное столкновение с наглой, хамской, уродующей вещи цензурой.
- Минкультуры устраивает конкурсы на гранты режиссерам, которые смогут снять фильмы добрые, светлые, объединяющие народ. Но все как-то мимо. Как думаете, почему сегодня не получается делать фильмы масштаба "Любовь и голуби", "Москва слезам не верит", "Ирония судьбы", "Мимино", которые все до сих пор пересматривают, цитируют?
- Объясняю: 70-80 годы были временем расцвета великого советского кинематографа. Для того, чтобы снять "Любовь и голуби", нужен Меньшов.
- Но Меньшов и сейчас есть.
- Но, понимаете, Меньшов 50 лет и 80 лет - это разный Меньшов. Это гормональный, возрастной фактор. Люди стареют и ветшают, у них мозги меняются, портятся.
- А современных талантливых режиссеров вы не видите?
Я очень люблю Балабанова. Это очень хороший режиссер, но это режиссер - факел, который себя жжет. Я очень люблю Василия Сигарева, который снял "Волчок".
- А кому бы вы свой сценарий доверили?
- Вот им бы и доверила.
- Вы сейчас пишете сценарии?
- Нет, ни в коем случае, пишу только книги. Потому что это "маде ин Токарева", а в фильме обязательно придет режиссер и все испортит.
- Но с Данелией ведь не было проблем?
- Дело в том, что Данелия был для меня безукоризненный авторитет, он не просто талантливый человек, он какой-то отдельно стоящий. Знаете, он какой-то инопланетянин, у него мозги по-другому устроены. Все, что он делал - это абсолютно все инопланетное. Вот смотришь и думаешь - как же это так можно? Я еще очень люблю Панфилова, его "Вассу Железнову". Мне этот фильм кажется шедевром. Чурикова там - шедевр. Особенно после этой Пашенной, которая похожа на двустворчатый шкаф и старая, как не знаю кто. А ведь Вассе Железновой было лет 40. По нашим временам - невеста. Сейчас в 42 года все по второму разу только замуж выходят, и выглядят прекрасно. Но так вот, Панфилов - не инопланетянин, он просто гений, как скажем, Герман.
- Могли бы вы в нескольких словах дать портрет современной героини и современного героя?
- По-моему, современная героиня - это женщина 45 лет, красавица, умница, в разводе, замуж не хочет, талантливая бизнесвумен. С собирательным портретом современного героя сложнее. Я очень люблю своего внука, который мне кажется идеальным. Извините, что так говорю.
- Сколько внуку лет?
- Ему 27 лет. Он уже взрослый дядька. Он без вредных привычек - не пьет, не курит, не бабник, не наркоман. И он идет к своей мечте, как ледокол, и готов голодать, готов, на любые утраты, лишения. Он как революционер, мечтающий о революции, вот он также мечтает о кинематографе, хочет стать режиссером и сценаристом. И он очень умный, у него потрясающе развита речь, его можно слушать часами, он очень интересно выражает свои мысли. Вот это для меня идеал молодого человека. Я встречалась с его институтской группой: замечательные девочки и мальчики - умные, светлые. Я на них посмотрела и поняла, что у России есть будущее, если в стране такая молодежь. Можете надо мной смеяться.
- Вы читали книгу американской писательницы Джеймс "Пятьдесят оттенков серого", которая сейчас в топах продаж в книжных магазинах? В этой книге много довольно откровенных эротических сцен. Говорят, это новый тренд.
- Я слышала про эту книгу. Мне сказали, что моя новая книга по продажам уступает этой книге, в которой много эротических сцен. Я обязательно ее почитаю. Но я преклоняюсь перед Чеховым, Довлатовым, и поэтому мое сексуальное поле - такое же, как у них, очень сдержанное и практически не касающееся самых интимных сфер. Это настолько никого не касается, что выставлять это на обозрение - все равно, что сидеть в определенной крайне неприличной позе. Писатель не должен принимать неприличных поз, он должен искать контакты с душой, а не с эротическими зонами. Довлатов никогда об этом не пишет. Он это описал только в одной сцене - как он собаку свою водил с кобелями знакомить. Вот это единственное, что он себе позволил. И там все это талантливо и смешно. Я предпочитаю работать с юмором, и если я буду об этом писать, то это тоже будет с юмором.
Гендиректор "Азбуки-Аттикус": сексуальный роман – это новый тренд >>
