Вчера поздно вечером я наконец посмотрел фильм Сергея Лозницы "В тумане". Его официальный конкурсный показ в главном зале "Люмьер", напомню, сегодня в 16.00 по местному времени (в 18.00 по московскому). До просмотра я слышал о фильме много хорошего от тех деятелей кинобизнеса, кому уже довелось его увидеть. Говорили, что это куда более зрелая работа, нежели первая игровая картина Лозницы "Счастье мое". Что в ней нет той раздражившей многих провокативности, какая была в "Счастье", вообще нет рассуждений о России (тем более, что действие развивается во время войны в Белоруссии), зато есть глубокие и интересные размышления о человеке. Что сказались опыт и дотошность Лозницы как документалиста (он, если кто не знает, прославился именно как документалист): в фильме выверена каждая мелочь - в одежде, еде, обстановке изб, манере поведения тогдашних людей. И не просто выверена, а ненавязчиво подчеркнута: за камерой стоял знаменитый румынский, родившийся в Молдавии оператор Олег Муту, тот самый, что работает с Кристианом Мунджиу (в итоге у Муту сразу два фильма в этом каннском конкурсе - еще и "По ту сторону холмов" Мунджиу), а также снимал "Счастье мое" и фильм Александра Миндадзе "В субботу".
Стоит отметить, что с фильма во время его вчерашнего показа во втором по вместимости каннском зале "Дебюсси" (на 1200 мест) никто - или почти никто - не ушел, а ведь с некоторых конкурсных фильмов пресса валит так, что только и слышишь, как стучат откидные сиденья кресел. По окончании раздались аплодисменты - не бурные, но и не жидкие.
Тем не менее, моей уверенности в том, что Лозницу в Канне рассматривают как одного из претендентов на главный приз и что он вообще получит какую-либо награду, значительно поубавилось.
На войне как не на войне
Собственно войны в фильме Лозницы, снятом по повести классика Василя Быкова (которую непросто было перенести на экран, поскольку она состоит из внутренних монологов персонажей), считай, и нет. Несколько выстрелов в кадре да отголоски дальних перестрелок - вот и все. Кроме начальной массовой сцены, когда вешают трех путевых обходчиков, - как потом выяснится, за то, что послали поезд под откос, - в фильме вообще нет кадров, когда на экране разом присутствовало бы больше трех-пяти человек (вешают обходчиков, кстати, за кадром - Лозница (тут он молодец) избегает любой натуралистичности, прекрасно понимая, что в кино это всегда вранье - грим, декорация либо компьютерная анимация).
Сергей Лозница: после Чаадаева все пошло через запятую. Читайте интервью режиссера >>
Основных персонажей трое: четвертый обходчик, которого фашисты почему-то отпустили (и отпустили пусть со своим гадким умыслом, но справедливо: он был против того, что сегодня именуется терактом, тем более, что под откос пошел поезд с узницами концлагерей), и двое партизан, пришедших его казнить. Ведь партизаны заподозрили, что его отпустили неспроста: небось, сдал фрицам своих бывших товарищей, либо просто пошел на сотрудничество с оккупантами. Самое страшное: его в этом заподозрила и собственная жена. Один из пришедших казнить знает его с детства. Обходчик спокойно идет с пришедшими на собственную казнь, даже сам - в буквальном смысле, лопатой - роет себе могилу. Далее, однако, все идет не так, как задумывали партизаны. Судя по всему (в фильме кое-что недосказано), немцы, отпустив обходчика, которому действительно предлагали сотрудничество (только он отказался), устроили возле его избы полицейскую засаду, зная, что партизаны обязательно пришлют к нему мстителей.
Дальнейшее - это истории трех главных персонажей: обходчика и двух мстителей, один из которых после перестрелки с полицаями тяжело ранен. Лозница в комментариях к фильму определяет их как святого, сомневающегося и злодея (третий и впрямь предавал, да и теперь постоянно пытается спасти свою шкуру). Начинается то, что в кино именуется флэшбеками - уходы в прошлое всех троих со сменой времени года: вместо лета - зима. Тут-то моя первая претензия к фильму. Даже я, глядя картину на русском языке, не сразу понял во время первого ответвления от основного действия, что мы теперь наблюдаем прошлое одного из персонажей. Это стиль Лозницы: он и в "Счастье моем" использовал резкие нырки в прошлое, в сторону от главных событий, в какую-то совсем иную историю, нисколько об этом зрителей не предупреждая. Но "Счастье мое" - вообще неправильный фильм, чем, кстати, тоже замечателен. А "В тумане" - очень традиционное кино, которое смотришь другими глазами. В итоге эти нырки в прошлое, боюсь, многими, особенно иностранцами, будут не поняты. Или поняты не сразу.
Вторая претензия - уже упомянутая традиционность фильма. Каждый день ходишь на каннские просмотры - и вдруг попадаешь на фильм Лозницы. И понимаешь, что это другое кино. Обычно в устах кинокритика словосочетание "другое кино" - это похвала. Но не в данном случае. Фильм "В тумане" выглядит старомодным - выходцем из советского кино 1970-х, пусть даже из лучшего и сопротивлявшегося официальной идеологии советского военного кино, фильмов Климова и Шепитько. Он не кажется актуальным. Как ни странно (и слава богу), фильмы про войну на сей момент неактуальны. Мир - а уж про Россию не говорю - обитает в такой горячей, требующей комментария (в том числе и киношного) политической и экономической действительности, чего не было еще лет пять назад, что проблемы нравственности во время войны, на мой субъективный взгляд, его сейчас не так уж заботят.
Между тем, проблема нравственности во время войны - конечно, главная тема Лозницы (и, судя по всему, он будет ее развивать - в каннской прессе прошла информация, что он намерен снять фильм про Бабий Яр, где немцы уничтожили 30 тысяч украинских евреев). Главные вопросы фильма "В тумане": можно ли в ситуации войны остаться человеком и можно ли не измениться, сохранить верность тем моральным принципам, которым ты был верен всегда. Главный герой, немногословный обходчик путей, как раз и пытается сохранить верность своим принципам. Потому и не идет на сотрудничество с оккупантами, отвечая им просто: "Я не могу". В итоге он понимает, что для таких людей как он в ситуации войны места нет. Что в его честность все равно никто никогда не поверит. Развязка наступает в момент, когда все трое главных персонажей, двое из которых уже убиты, окутаны таким накатившим туманом, что зритель ничего не видит.
Пишу о фильме и понимаю, что он мне начинает нравиться гораздо больше, чем во время просмотра. Что же, задам сам себе рациональный вопрос: чем все-таки может привлечь каннское жюри во главе с интеллигентом левых взглядов Нанни Моретти фильм Лозницы? Сам себе рационально отвечаю: первое - безусловным пацифизмом. Второе - незапланированной перекличкой с другими, причем громкими конкурсными картинами, а именно упомянутым фильмом Кристиана Мунджиу "По ту сторону холмов" и "Охотой" Томаса Винтерберга. Во всех трех случаях честному человеку не верят. Во всех - пытаются отомстить ему либо исправить его с помощью карательных мер, способных довести его до смерти - и иногда доводящих. Во всех трех случаях речь о давлении общества на отдельного, причем лучшего, истинно живого человека. С "Охотой" фильм Лозницы объединяет еще и то, что вдруг перестают доверять тому, кого знают и кому верили с детства. Причем перестают и самые близкие.
Краткий перечень новых кораблей
Поскольку вчера я опубликовал списки каннских фаворитов до показа фильма Лозницы, то сегодня пополню картину теми конкурсными фильмами, которые также способны составить ему конкуренцию.
Как ни странно, начнем с уже известных фильмов, о которых мы говорили. В топ-фильмы, по опросам мировой прессы в британском журнале Screen International, вдруг выбился американский посттарантиновский боевик, который выйдет у нас под названием "Ограбление казино". В списке лучших фильмов, по оценке журнала, он делит теперь 3-5-е места с "Ржавчиной и костью" Жака Одияра и "Охотой" Томаса Винтерберга. (Самое смешное, что оценок фильма Лозницы мы, скорее всего, не дождемся. Сегодня пятница? А фестиваль закрывается в воскресенье. Так вот, с пятницы ежедневные англоязычные каннские журналы обычно перестают выходить, не доведя дела до конца, не опубликовав рецензий на последние фильмы, которые зачастую побеждают. По мне, это журналистская халтура и полный маразм.)
Повышаются шансы по-прежнему не любимой мною "Ржавчины и кости": она после каннской премьеры уверенно стартовала во французском прокате, заняв второе место после "Мрачных теней" Тима Бертона.
Из новых фильмов отметим, прежде всего, "В дороге" уважаемого мной бразильца Вальтера Саллеша - он тоже вошел в топ-семерку журнала Screen International, заняв именно седьмое место. Это экранизация одноименного романа Джека Керуака, одного из главных произведений эпохи битников. Идеологом и продюсером проекта стал Фрэнсис Форд Коппола - и не зря он избрал режиссером именно Саллеша, знающего толк в роуд-мувиз - фильмах про дорогу; вспомните его "Центральный вокзал" и "Че Гевара: Дневники мотоциклиста". Фильм (про путешествие по США конца 1940-х, которое Керуак предпринял с друзьями и всех их зашифровал в романе под причудливыми именами) основан не только на книге, но и на фактах его биографии с 1947 года по 1951-й. Много хороших актеров. Старого Быка Ли, под которым зашифрован Уильм Берроуз, в фильме, например, изображает Вигго Мортенсен. Беда в том, что фильм получился слишком ожидаемым, правильным. И в целом предсказуемым, потому что его основная тема - стремление к свободе и та особая цена, которую за это стремление каждому в отдельности приходится заплатить.
Каннский конкурс продолжает поражать в этом году устойчивой тягой к американскому коммерческому кино в жанре "кровавая эстетская криминальная драма". После Lawless и "Ограбления казино" нам явили фильм Ли Дэниелса (создателя таких известных фильмов, как "Бал монстров" и Precious - оскаровского хита про толстую молодую негритянку) под названием The Paperboy, что не вполне правильно, но по сути верно перевести как "Газетчик". Это то, что называется кровавый гиньоль - штучка с множеством финальных трупов. Группа товарищей, включая журналистов, пытается понять, является ли заключенный в тюрьму сексуальный террорист истинным убийцей или его оговорили. Не знаю, как кому, но мне было скучно. Всех известных актеров фильма перечислять не стану. Отмечу только Николь Кидман, сыгравшую третью, пожалуй, в своей жизни смелую сексуальную роль - после фильмов "Умереть во имя" и "Именинница".
Наконец, показан конкурсный фильм еще одного каннского любимца - мексиканца Карлоса Рейгадаса, работу которого "Битва на небесах" ценю безмерно. Фильм называется… Бог мой. А как же он называется? Post tenebras lux. Знаете, разбирайтесь сами, не то я опоздаю на показ конкурсной ленты Дэвида Кроненберга. Квадратный, как у Сокурова, экран. Красиво искаженные оптикой края - тоже как у Сокурова. Много-много несвязанных между собой ситуаций и лиц. Девочка, лошади, собаки, гром и молния, ночь. Анимационный красный дьявол, тайно заходящий ночью в дом с загадочным неанимационным чемоданчиком. Элита, спорящая за обедом на богатом приеме о Толстом, Чехове и Достоевском. Человек, который долго пилит толстое дерево. Человек, который бьет кусачую собаку. Человек, который берет - и двумя руками отрывает себе голову, резко потянув ее вверх. Знаете, иногда мне бывает странно, что я полюбил профессию - любить кино.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
