ЖЕНЕВА, 22 фев – РИА Новости, Елизавета Исакова. После внезапной кончины постоянного представителя России при ООН Виталия Чуркина в эфире радио, телеканалов, на станицах печатных изданий и в интернете появилось огромное количество соболезнований и сожалений о потере выдающегося дипломата и друга. Однако мало кто имел возможность по-настоящему, бок о бок, работать с теперь уже одной из легенд российской дипломатии.
Своими воспоминаниями о работе с Виталием Чуркиным в посольстве СССР в Вашингтоне во второй половине 1980-х годов с РИА Новости поделился руководитель аппарата генерального директора женевского отделения ООН Давид Чикваидзе.
Дипломат от природы
"Мы с Виталием были практически одного поколения, и у меня был такой же живой интерес к ситуации, как и у него. А для людей, которые любят внешнюю политику, свою страну и уважают страну пребывания, 80-е годы в Вашингтоне были пьянящими, уникальными. Это были самые интересные пять лет в моей карьере. Мы были как дети, которые попали в политический Диснейлэнд", — вспоминает Чикваизде.
"Мы с ним работали очень плотно, и в принципе, чаще всего выступал Виталий, но я, и некоторые другие коллеги, тоже вели интенсивную работу. Он никогда не боялся выступать на языке, знал его в совершенстве. Иногда Чуркин сам давал нам некие наброски для выступлений, советуя, что лучше и как интереснее что-то подать", — говорит дипломат.
"Чаще всего сейчас вспоминают, как Чуркин первым из советских дипломатов выступил в Конгрессе США. В репортаже в Newsweek по этому поводу многозначительно и "со знанием дела" утверждалось, что Политбюро ЦК приняло специальное решение об отправке в Конгресс Виталия Чуркина и снабдило его специальными указаниями на счет того, что говорить. На самом деле, все было иначе. Дело было воскресенье, где-то в конце мая 1986 года. К тому времени, я уже работал помощником посла. Добрынин месяц как уехал на должность Секретаря ЦК по международным вопросам, а новый посол, которым впоследствии стал Юрий Дубинин, еще не был назначен. Временным поверенным посольства СССР в Вашингтоне был в то время Олег Соколов, дипломат высочайшей пробы, тоже Добрынинской школы", — рассказал он.
"Виталий от природы умел говорить, — вспоминает он, — у него был шикарный английский, он не боялся языковых подвохов, готов был играть словами, знал американские реалии и оперировал ими также умело, как и фактами".
Панибратства не допускал
"Он был очень общительный, обладал острым чувством юмора, но при этом у него были ровные, хорошие отношения со всеми. Я не помню, чтобы он с кем-то имел плохие отношения. Он мог резко ответить или осадить, но на личные отношения это не влияло. Наверное, отчасти это было врожденным, а отчасти он научился этому в Вашингтоне. Как и большинство тогдашних американских политиков, он не переносил рабочие разногласия на личные отношения, и наоборот. С коллегами он общался приветливо и дружелюбно, но дистанцию держал и пользовался огромным уважением. У него не было с нами панибратства, вроде похлопывания по плечу или выпивания вместе. Виталий был другого склада человек", — говорит Чикваидзе.
"В 2010 году он даже передавал мне привет через нашего общего друга, тогдашнего заместителя помощника госсекретаря США по вопросам Европы и России. Тот был впечатлен. Пару лет назад мы также виделись с Виталием, оказалось, что в последний раз", — отметил он.
Дипломат, вызывающий доверие
"Он очень живо и остро реагировал на критику в адрес своей страны и буквально зажигался, когда критика была построена на тенденциозных посылах и доводах. Тут он ввязывался в бой и стирал этот довод в пыль, основываясь на фактах и употребляя разные идиоматические выражения и эпитеты, связанные с реалиями. Видимо, этот его запал в итоге все же сыграл свою негативную роль по отношению к его здоровью", — говорит он.
Особое уважение у Чуркина вызывал тогдашний посол в США Анатолий Добрынин. Но более тесные отношения у него сложились с Юрием Дубининым.
"Добрынин никого с собой не брал на встречи в госдепе или Белом доме, даже записывающего, а Дубинин брал, и брал именно Чуркина. Он был правой рукой посла, писал телеграммы на основе записей встреч, помогал определять линию поведения посольства. Несмотря на то, что он был вторым секретарем, который не имел доступа к шифропереписке, для него было сделано исключение", — отмечает Чикваизде.
"Виталий твердо стоял на советских позициях, бескомпромиссно отстаивал интересы своей страны. Вместе с тем он был человеком мира, у него был международный лоск. Его очень уважали американские журналисты. Они говорили мне, что он был believable (вызывал доверие)", — уточнил Чикваидзе.
