ЛАТАКИЯ (Сирия), 3 ноя — РИА Новости, Артем Пучков. Город Латакия на берегу Средиземного моря выглядит островком тишины в охваченной войной Сирии. Тут не свистят пули, не взрываются снаряды, а люди не убегают из своих домов ради спасения. На улицах царит мир, но тяжелые последствия шести лет войны заметны и здесь.
Старик в кофейной лавке
На улочках Латакии среди магазинчиков и кафе стоит множество палаток и киосков, где продают кофе, чай, лимонад и сигареты. Если переводить на русские деньги, то популярный здесь кофе с кардамоном стоит примерно 12 рублей.
Заказываю у старика кофе, и он что-то спросил по-арабски. Этим языком не владею, поэтому попытался начать разговор на английском. Но им не владеет старик.
На помощь пришел один из ребят, сидевших за столом. На ломаном английском с сильным акцентом он объяснил, что старик спрашивал, нужен ли сахар в кофе. С помощью новоиспеченного переводчика вопрос был улажен. Кофе оказался отличным.
Старик одобрительно кивнул и спросил, откуда я. Узнав, что из России, и старик и три молодых человека заулыбались и предложили сесть за их стол.
Студент и два солдата
"Переводчик" представил себя и своих товарищей: его зовут Али, старика — Ахмад, молодого человек со "спицами" на ноге — Далиль, а еще одного — Хасан. А вот имя Артем для сирийцев оказалось трудным — с первого раза с ним не справился ни один.
Затем Али рассказал о себе.
"Я студент. Изучаю физику, сейчас на третьем курсе. Когда отучусь здесь, хочу поехать в Россию, в Петербург, чтобы там поступить в магистратуру. А Далиль и Хасан — военные", — говорит он.
Тут в разговор вступает Хасан. Активно жестикулируя, он говорит на арабском. "Я солдат. Правда, сейчас не могу быть в своей части, потому что нога не позволяет", — сказал он.
Взрыв мины
Али рассказывает, что Хасан служил в горах своей родной Латакии, а два года назад наступил на мину.
"Я шел и услышал какой-то щелчок, попытался быстро отпрыгнуть в сторону, и тут произошел взрыв. Он меня оглушил, зазвенело в ушах. Потом нога начала сильно болеть, и сначала я боялся на нее посмотреть. А когда все же посмотрел и увидел кровь, стало еще больнее", — вспоминает он.
Сейчас Хасан ходит на костылях. Он объясняет, что наступать на ногу больно, но он рад уже тому, что может ходить.
"Далиль воевал против ИГ* недалеко от Хамы. — говорит Али, показывая на приятеля со "спицами". — Он тоже пострадал от мины — взорвалась рядом с ним".
Рассказать, что с ним произошло, Далиль отказывается, несмотря на уговоры. Али шепчет на ухо, что у Далиля на войне погиб старший брат, поэтому он не любит про нее говорить.
"Но он еще вернется в строй и станет большим боссом, я уверен. Мы все будем гордиться нашим генералом", — говорит он с улыбкой и похлопывает приятеля по плечу.
Русский друг
На площадке рядом с киоском бегают дети, одного из которых Али подзывает к себе.
Затем к нашему столу подходит компания молодых людей, они здороваются. Услышав от Али, что я из России, они приветливо улыбаются. Старик выносит из киоска еще стулья и ставит их к столу.
Вдруг Хасан говорит, что забыл мое имя, и просит снова назвать его. И в этот раз повторить его с первого раза у него не получается. Он спрашивает, что означает имя Артем. Объясняю, что в переводе с греческого — "целый, невредимый".
"Хорошее имя! Я бы назвал так своего сына, но слишком тяжело произносить", — засмеялся он.
Пора было уходить. На вопрос, сколько за кофе, старик Ахмад отрицательно качает головой.
"Не надо денег! Русскому другу — бесплатно", — переводит его слова Али.
После настойчивого предложения заплатить старик продолжает отказываться. "Мы благодарны русским, — объясняет Али. — Вы нам очень помогли и продолжаете помогать. Мы это очень ценим".
А купюру в 200 сирийских фунтов (примерно 24 рубля), которую я положил на стол, старик опустил обратно в мой карман. "Не надо денег, Россия и так много для нас сделала. Пусть это будет подарок для друга", — перевел слова старика Али.
*Террористическая организация, запрещенная в России.
