Оливер Стоун: Путин готов разговаривать с США

Режиссер отметил, что президент России — сильный лидер, которому удалось не только восстановить страну, но и дать понять, что Москва думает о ситуации в мире.

Режиссер Оливер Стоун рассказал о своем интервью с российским президентом Владимиром Путиным корреспонденту РИА Новости Алексею Богдановскому. Фильм Стоуна в четырех частях показывает на этой неделе телеканал Showtime (США).

— Джордж Буш-младший сказал, что заглянул в глаза Путину и понял его душу. Вы можете сказать, что знаете его сейчас?

— Нет. Он был очень вежливый, очень обстоятельный, помог нам понять, что Россия в целом думает о ситуации в мире. США меняются, как и отношения с Россией. Он красноречиво говорил про НАТО, про отказ США от договора по ПРО, поддержку Соединенными Штатами терроризма на Кавказе и в Сирии, по Украине обозначил свою позицию. В дополнение он также говорил о будущих выборах, экономике. Это очень многое объясняет, поскольку мы не слышим все это на Западе. Довелось разговаривать с президентом "без фильтров" о том, что происходит в мире, на его взгляд. Кроме того, мы делали интервью на русском. Мы не озвучивали его. Это важно, потому что обычно в Америке, если мы слышим президента, мы слышим голос измененный, в переозвучке, где он звучит как ковбой или футбольный тренер — что-то очень грубое. Было здорово услышать его настоящий голос.

— Он играл какую-то роль, когда говорил с вами, или был открытым, искренним?

 — Я не знаю. Я с ним не работал, вы знаете его лучше, чем я. Считаю, что у него четкий взгляд, он сильный лидер, который организовал страну после правления президента Ельцина. Думаю, во многих отношениях экономика 2000-х лучше организована. По моему мнению, страна восстановилась. Проблем еще много, он (Путин. — Прим. ред.) об этом знает. Санкции, конечно, тоже не помогают. Но я чувствую его как человека, который гордится своей страной и работает в направлении ее национальных интересов.

— Пытались ли вы его поймать на чем-либо? Удалось ли его раздражить в какой-то момент?

— Думаю, что в какой-то момент удалось. Считаю, что он привык к тому, чтобы его провоцировали и критиковали. К сожалению, его часто критикуют на Западе — и во многом несправедливо. Я думаю, что он устал постоянно это слышать. Русским уже просто надоело слушать, что говорят американцы или европейцы, поскольку они считают иначе. У нас очень странная ситуация в мире. Никогда не было столько критики в отношении Кремля, в отношении российского лидера. Это действительно ново… И это меня очень беспокоит, потому что важнейшими вещами в жизни для меня были мир и безопасность.

— Вы, очевидно, обсуждали с господином Путиным обвинения в том, что Россия вмешалась в выборы в США. Что он сказал вам?

— Не могу сейчас раскрывать, что он мне сказал, это четырехчасовой фильм (на момент интервью была показана первая серия. — Прим. ред.). Я старался больше оказывать на него давление, чтобы он рассказал о будущем. Его значение для России очень существенно. Я думаю, что вклад его президентства глубок. Таково мое мнение.

Я вижу некую связь (Путина. — Прим. ред.) с администрацией (Франклина Делано. — Прим. ред.) Рузвельта, потому что Рузвельт был первым американским президентом, у которого было четыре срока полномочий. Четыре. И если господин Путин будет выдвигаться в 2018 году, это будет четвертый срок и это будет довольно значимо. Думаю, у Рузвельта было такое же влияние на страну. Когда он пришел к власти в 1931 году, если вы помните, в Соединенных Штатах была депрессия, которая полностью разрушила банки, финансовую структуру. И он произвел огромные перемены, позволил правительству войти в игру в сфере экономики таким способом, который раньше не использовался. А американцы были очень независимы от властей, это такая "дикая" система. И многие американцы сопротивлялись Рузвельту, они ненавидели его. И многие американские президенты, такие как Рональд Рейган, выступали против такого курса. И сейчас Америка движется в другом направлении. Что касается России, то после Ельцина казалось, что вы хотели, чтобы все развивалось свободно, что системы больше нет, что коммунизм пал и вы хотели в "дикий" капитализм. Думаю, господин Путин пытается сбалансировать это по типу рыночной экономики, больше похожей на Европу, чем на Соединенные Штаты.

— По американским кабельным каналам уже год говорят почти исключительно о предполагаемом "сговоре" Дональда Трампа с Россией. Конечно, и Россия и Трамп это опровергают. Думаете ли вы, что господин Трамп сможет найти новый подход к России? И хочет ли господин Путин нового подхода к США?

 — Что касается господина Путина и Америки, то он не менял своих слов уже несколько лет. Он говорил: мы хотели бы говорить, сотрудничать по терроризму, ядерному оружию, космосу, климату. Нужно столько сделать, а это не делается.

— Трамп — он приперт к стенке сейчас?

— Господин Трамп полностью приперт к стенке. С другой стороны, господин Путин в какой-то момент (фильма. — Прим. ред.) говорит, что политика США, похоже, не меняется, меняются лишь президенты. У президента Обамы могли быть планы по "перезагрузкам" и, возможно, либерализации американской политики по войне с терроризмом и тому подобное, но он не смог ничего добиться. Похоже, что в США есть "государство в государстве", настоящая власть и руководство, которое управляет страной и принимает это решение. Это включает огромный военно-промышленный комплекс, корпорации, а также надо включить сюда и разведывательные службы. У них, похоже, исключительная власть, которой у них не было, когда я был моложе. Они выросли до чудовищных размеров. Думаю, это они специально создали столько проблем с Россией. По моему мнению, они приперли Трампа к стенке. Ему никак невозможно "перезагрузить" отношения с Россией, даже если бы он хотел этого.

— Уинстон Черчилль сказал, что Россия — это загадка, упакованная в тайну, спрятанную в непостижимость, но, вероятно, есть ключ к ней — интересы России. Считаете ли вы, что вашей миссией было объяснить Западу, что Россия подразумевает под своими национальными интересами?

— Да, конечно. Я всегда считал, что для того, чтобы выстраивать какие-то отношения, нужно понимать другую сторону. Это как в браке. Иначе вы получаете социальный хаос. Вы привели удачный пример с высказыванием Черчилля: он ненавидел коммунизм и хотел задушить его в колыбели. И именно он был одним из инициаторов холодной войны. Так что он был отнюдь не примерный человек. Тем не менее в фильме Путин говорит о нем в том смысле, что даже он — Черчилль — знал, когда нужно договариваться, вести переговоры. И это в контексте того, сколько Путина критиковали. А он все же отвечает: давайте говорить, мы можем вести диалог. И я думаю, он прав, а мы (США. — Прим. ред.) его не слишком хорошо слушали. Мой фильм, кстати, тоже критиковали, еще не посмотрев.

— В этой связи я бы хотел вас спросить: некоторые журналисты написали, что вы были очарованы Путиным. Я так не считаю, но мне кажется, между вами возникла какая-то "химия".

— Да, я режиссер, и это моя работа. Я работал со многими хорошими актерами и иногда, мне кажется, достигал очень хорошего результата. Моя работа в том и заключается: добиться расположения человека, если даже я не совсем его понимаю. Пытаться понять людей. И я горжусь, что в этом фильме это получилось, мы отсняли 20 часов материала, который стал основой для уникального четырехчасового фильма, который будет актуальным еще долгие годы по многим вопросам как пример политической документалистики о том, как лидер завоевывает доверие страны и как он справляется с хаосом и антагонизмом. Это очень хороший пример.

Российско-американские отношения сейчас переживают драматический и опасный момент, и я не могу передать, насколько сильно обеспокоен этим — как бывший солдат и человек, знакомый с тем, что происходит в мире, и как не нужна и несвоевременна эта ситуация.

Частично я вижу причину этого в американском военно-промышленном комплексе, очень многое подчинено его интересам. Чтобы прокормить этого монстра — а это 6,5 миллиарда долларов в год, — вам нужно создать врага. И я думаю, мы (США. — Прим. ред.) сейчас занимаемся чем-то подобным: создаем себе врагов. Конечно, сейчас много объективных врагов, тот же самый терроризм. Но терроризм — это в том числе и реакция на сверхмилитаризованный мир. Мы насытили свой рынок оружием, мы должны его продавать, продолжаем искать врагов, искать друзей и продолжаем накачивать себя оружием. Когда-то это все должно взлететь на воздух. Это мой самый большой страх.

— Насколько хорошо вы узнали Путина лично? Он не многим открывается. Например, о своих внуках, насколько я понимаю, он ни с кем публично раньше не говорил. Думаете ли вы, что вам удалось понять его как человека?

— Это не было моей целью, я не стремился расспрашивать его о личной жизни, выискивать какие-то моменты. Не пытался его поймать, как говорят журналисты… Приехал в Россию, потому что для меня важны эти отношения (между странами). И я думаю, что он интеллигентный человек. Встречался с ним, когда ездил в Москву снимать фильм об Эдварде Сноудене, несколько раз за тот период, и он дал мне очень разумный взгляд на российскую точку зрения по этому вопросу. И это стало поводом для того, чтобы вернуться в Россию, и для последующего интервью. Я вспоминаю, когда я приезжал в СССР в 1983-1984 годах, еще при Брежневе (сразу после смерти Брежнева. — Прим. ред.), тогда я занимался диссидентами и даже написал сценарий про них, который так и не был экранизирован, потому что горбачевская эпоха, пришедшая на смену, изменила ситуацию, и на эту (диссидентскую. — Прим. ред.) тему уже не было бы спроса. Затем я приезжал сюда уже при Горбачеве, мне он очень понравился, хотя тогда я не понимал всю картину происходящего, потом я приехал в 90-е годы, представлял свой фильм "Прирожденные убийцы", и тогда тоже я не понимал, что происходило в России, с людьми здесь. Я не понимал огромных социальных потрясений, которые затронули российский народ. Потом уже была история Сноудена и через нее — Путина. Так что у меня особый интерес к России. С одной стороны, как у внешнего наблюдателя, постороннего человека, но который видел все эти изменения. И я считаю, это очень плохо, что вас в этой драме представили врагом. Это и вправду никому не нужно.

— Ожидаете ли вы, что вас будут критиковать за данный фильм в США? Поскольку даже простой разговор с русским в американских СМИ представляют как нечто ужасное.

— Это неизбежно. Такова моя работа, что меня будут критиковать за то или другое. Я думаю, что просто по-другому смотрю на вещи, чем некоторые люди. То, что вызывает антипатию или похвалу, — это вопрос не столько обо мне, а более широкий вопрос. Но делать то, что я делаю, — это того стоит. Это важно для мира, для того, чтобы люди осознавали. Вне зависимости от того, кто и что пишет об этом, все равно ведь никто не скажет, что это великолепно. Но это важный фильм. Его важно показать в Америке. Многие люди посмотрят и скажут: "Может быть, он не такой уж плохой парень". Фильм увидят по всему миру, в Азии, Африке. Это попытка создания гласности между нашими народами.

— Вы много говорили о ядерной угрозе, посмотрели вместе фильм "Доктор Стрейнджлав" (черная комедия Стэнли Кубрика о ядерной войне. — Прим. ред.). Почему это так важно для вас? Немногие сейчас верят в возможность "горячей" войны…

— Надо понять, что когда господин Путин говорит о ситуации с ядерным оружием, он указывает на то, что США вышли, отказались от договора о противоракетной обороне, который подписали в 1972 году Брежнев и Никсон. Это был важный договор — как Путин говорит, краеугольный камень нашей безопасности. Когда американцы вышли из этого договора, начинали разрабатывать свои противоракеты — говорят, что они работают, но мы этого доподлинно не знаем — и разместили их в Европе, Польше, Румынии, то говорят, что это против Ирана. В этом нет смысла.

— Россия говорит, что они могут быть двойного назначения.

— Люди не понимают, что когда Америка заявляет, что это оборонительные ракеты, это неправда. Это очень опасные оборонительные ракеты. Они могут быть превращены за ночь в наступательные. А русские, которые в случае запуска ракеты оказываются в нескольких минутах от катастрофы, не знают, оборонительное это или наступательное оружие. Ядерный паритет, может быть, еще существует, но я в этом не уверен. Если посмотреть на карту, то понимаешь всю логистику. Очень опасная ситуация. Не только может произойти инцидент в любой момент, но уже столько раз за 40-50 лет это практически происходило. Мы помним ракетный кризис (вокруг Кубы. — Прим. ред.). Вы молоды. Но я говорю вам, это было очень страшно. Господи, как же вернуть это к честным переговорам Горбачева и Рейгана, между ними было соглашение, мог быть мир. Но нет никаких причин тому… Господин Путин не всем по вкусу, но никоим образом не действует так, чтобы угрожать Европе или Америке. Это раздувают в большую угрозу, как будто Россия собирается захватить мир. Но тут нет никакого смысла.

Многие должны задаваться вопросом: в чем тут угроза? В чем опасность? Мир может быть мирным. Да, у нас есть ИГ*. Мы знаем об этом, господин Путин знает об этом — почему бы нам на этом не сконцентрироваться? Давайте попытаемся успокоить Ближний Восток, почему там такое сумасшествие?..

Одно ведет к другому: дестабилизируют Ирак, затем Сирию. Почему Сирию считают врагом? Потому что там шииты, значит, они союзники с Ираном. А Иран почему враг? Где все эти опасности, о которых говорят? Почему уничтожена Ливия? Она полностью уничтожена. Зачем Ливию сделали базой террористов? Эти вопросы многие люди нечасто задают себе. Надо критиковать наши правительства, потому что они работают независимо от воли народа, который хочет мира.

— Каково ваше мнение о будущем российско-американских отношений? Думаете ли вы, что наступят лучшие времена?

— Надеюсь. Господин Путин точно готов разговаривать. Он всегда говорил, что каким бы пессимистом вы ни были, надежда есть всегда. Думаю, важно понять, что надо прилагать усилия для достижения мира… Что же до господина Трампа — я не знаю, что он думает в действительности. Не знаю, что он может сделать.

*Террористическая организация, запрещенная в России.