На этой неделе в прокат выходит картина Александра Велединского по мотивам романа Алексея Иванова "Географ глобус пропил". Фильм стал триумфатором главного отечественного фестиваля "Кинотавр" — в Сочи "Географ…" получил не только главный приз, награду за музыку (Алексей Зубарев) и лучшую мужскую роль (Константин Хабенский), но и новый приз — от кинопрокатчиков. И это тот редкий случай, когда взгляды критиков и профессионального жюри совпали с интересом представителей кинотеатральных сетей. О том, почему в "Географе…" нашли героя нашего времени и заметили отголоски произведений Вампилова и фильмов Балаяна и как Велединский вписался в модный "арт-мейнстрим", сам режиссер рассказал в интервью РИА Новости. Беседовала Мария Токмашева.
— Cо времени выхода вашего прошлого фильма — "Живой" — прошло почти семь лет. Сколько времени ушло на картину "Географ глобус пропил"?
— Подготовительный период мы начали в середине июля 2011 года, съемки — 2 ноября. Двенадцать съемочных дней мы снимали зимнюю натуру, потом пять месяцев у нас был запланированный простой — мы распускали группу. И возобновили съемки 15 апреля в Москве в павильоне. Шесть дней снимали, потом опять вернулись в Пермь, где снимали школу. И с мая месяца мы снимали на реке поход — еще двенадцать дней. Крайний съемочный день мы снимали опять в Перми — две крайние сцены.
— Что было самым сложным на съемках?
— Сейчас, когда все закончилось, уже ничего не кажется сложным. Сейчас, слава богу, с плеч долой, как говорится. Из сердца вон — конечно, не получится, а вот с плеч долой — слава богу. Всего 34 съемочных дня. И самое сложное, что их было так мало. Их должно, по идее, на такой фильм быть 55. По первому расчету так и было, но недостаточный бюджет картины позволил нам только 34 дня.
— Ожидали ли вы, что на "Кинотавре" получите так много призов?
— Мы практически об этом знали с самого начала. Мы ехали за призами.
— Знали, потому что видели конкурентов?
— Нет, мы знали, что мы всем понравимся, скажем так. Я шучу, конечно. Мы рассчитывали, надеялись. Любой фестиваль — это же лотерея. Но как-то так, видимо, получилось, как Антон Долин сказал — ты же была в Нью-Йорке (американская премьера фильма "Географ глобус пропил" состоялась на Неделе российского кино, программным директором которой был кинокритик Антон Долин — РИА Новости) — он правильно сказал, что это фильм, который неожиданным образом устроил всех. "Правых", "левых", "красных", "зеленых" и разные возраста. Такое попадание получилось. Наверное, потому что мы очень старались, много пролили крови — своей и чужой.
— После "Кинотавра" очень много говорили о том, что Служкин — это как раз тот современный герой, которого все мы не можем найти в кино после "Брата".
— Ну, они с "Братом", наверное, родственники, но очень дальние все-таки. Притом, что я считаю "Брат" лучшей картиной постсоветского пространства, безусловно. Нам лестно такое сравнение.
— Вы делали этот фильм с настроем, что вот вы сейчас создаете портрет героя нашего времени?
— Нет, вообще! Никогда! Это ерунда полная: сидеть и думать "Вот сейчас я создам портрет"!
— Многие ваши коллеги сидят и думают об этом.
— Но что-то ни у кого не получается. Я не думаю, что Леша Балабанов специально думал над портретом.
— Вы в первую очередь создавали фильм о себе и своих друзьях?
— О себе, конечно. О том, что мне близко, что мне дорого, хотя я даже в поход ни разу в жизни не ходил. Но фильм-то не про поход, да и не про школу, да и не про учителя, да и не про пьяницу, да и не про географа, да и не про глобус. А что у вас в кино? О чем ваш фильм? Да ни о чем! На самом деле все просто: фильм про любовь. Давно не было кино про любовь. И про любовь в частном смысле, в гендерном, и про любовь в высшем понимании. Наверное, это слилось и заставило увидеть в кино себя, почувствовать, что это кино про них.
— Опять же много говорилось о том, что "Географ" стал продолжением традиции балаяновского Макарова, Зилова из "Утиной охоты"…
— "Географ…" стал продолжением традиции в русской литературе, в отечественном кино. В этом смысле — да. Это абсолютные традиции, которые восходят к героям Гоголя, Чехова, гончаровскому Обломову и к советской классике — Вампилову, фильму Балаяна, "Осеннему марафону", "Доживем до понедельника" и ко многим другим великим картинам.
— Почему в России любят таких героев? Обаятельных, потерянных, не очень удачливых?
— Любят честных героев, потому что каждый внутри себя считает человеком — честным, добрым, порядочным. И когда на экране появляется такой герой, с ним вольно или невольно происходит идентификация зрителя, и это здорово. Каждый человек наделен искрой божьей, которая называется совесть. И вот когда она просыпается, человек на какие-то минуты, секунды, часы, дни, недели — у кого как — становится ближе к этому самому богу, о котором так не модно сейчас говорить, но я буду говорить.
— Но совесть не у всех, по-моему, просыпается. Или вы думаете, посмотрят люди ваш фильм и проснется?
— Я думаю, у кого-то точно проснется. После фильма "Живой" я точно знаю, "кто бабушку не убил". Я думаю, и здесь будут такие люди. Я летел из Женевы с девочкой одной — рядом сидели в самолете — она говорит: "А я вчера в Лозанне посмотрела ваш фильм". Я говорю: "И что?" Она: "Я не понимаю, почему он счастлив, ваш герой, при всем этом. Но со мной произошло так: я полгода видела только черно-белые сны, у меня была депрессия, сегодня ночью мне приснилось солнце — первый раз". Вот фильм прямого действия. Может, у нее не совесть проснулась, а что-то другое — желание жить. Это русская девочка из Екатеринбурга, которая уже три года живет в Швейцарии — работает там и хочет "валить" оттуда и жить в России. Картина прямого действия — это прекрасно. У меня на фильме "Русское" был уникальный момент, когда в Нью-Йорке после просмотра ко мне подошел один гражданин и сказал: "Я посмотрел ваш фильм и решил вернуться в Россию".
— То есть поэтому "Географа…" и показывают на всех Неделях российского кино за рубежом, чтобы люди вернулись обратно в нашу страну?
— Да, и все вернутся. Хорошие люди. Плохие пусть остаются там.
— На "Кинотавре" вы говорили, что представленная там версия может не выйти в прокат, а в прокат может выйти иная.
— Нет, я-то как раз говорил, что другая версия не выйдет ни при каких обстоятельствах. Если бы она вышла, там бы моей фамилии не было, мы бы с тобой интервью сейчас не записывали. Еще и Костя бы свою фамилию снял и многие другие.
— То есть в прокат выходит именно тот фильм, который мы видели на "Кинотавре"?
— В прокат выходит режиссерская версия, да. Она единственная, и другой больше не существует в природе. Вот за это спасибо прокатчикам, и критикам, и журналистам, и зрителям — за то, что все единогласно поддержали эту версию. И даже обсуждению не подлежит, что в прокате будет другая.
— "Живой" был в прокате достаточно успешным фильмом.
— Для авторского кино — да.
— Для российского авторского кино того времени. Сейчас вы надеетесь на успех "Географа…"?
— Мы надеемся, а там посмотрим — покажет время. Вот я в Перми был — там сумасшедшая была премьера. Ты же была на нескольких показах, видела. Ты была на "Кинотавре", в Торонто, в Нью-Йорке. В Перми народу было меньше, потому что залы поменьше — там многозальный кинотеатр, фильм шел в двух залах, четыре сеанса всего. И было такое столпотворение — просто что-то невероятное!
— Да, мы писали о том, что много народу пришло увидеть на большом экране родные места, своих знакомых пермяков.
— Это само собой. Я в "фейсбуках" не зарегистрирован, а кто зарегистрирован, тот больше новостей знает, потому что там идет большое обсуждение. Когда мы с нашими молодыми пермскими актерами летели из Перми на московскую премьеру, они все читали "фейсбук" и показывали мне, как пишут о картине. Это да, это здорово. Это надежду вселяет, что страна у нас еще будет жить долго и счастливо.
— Не могу сказать, что вы часто балуете новыми фильмами. После "Географа…" опять будет большой перерыв? Долго ждать следующей картины?
— Недолго, но это будет телефильм. В январе, Первый канал, 4 серии "Ладога — дорога жизни". 41-й год, блокада Ленинграда. Сейчас я заканчиваю монтаж, в ноябре озвучание и — вперед.
— Несколько лет назад у вас был проект "В Кейптаунском порту", который так и не стал фильмом. Вы окончательно от него отказались?
— Я его притормозил в свое время из-за того, что Олег Иванович Янковский скончался. А сейчас я готов его, в принципе, возобновить, но… Понимаешь, со всеми моими картинами происходит одна и та же история. На стадии запуска все думают, что это чистый, голимый арт-хаус. И с "Географом…" так же было — думали на 10 копиях выпустить. И с "Живым" так было. "Русское", думаю, можно было прокатить хорошо, если бы Лимонов тогда не сидел в тюрьме. А когда фильм выходит, вдруг все видят, что он потенциально еще и зрительский. Это называется "арт-мейнстрим", как меня научили. Модное такое словечко, оно мне нравится. Вот "арт-хаус" мне не нравится, "мейнстрим" не нравится. А вот "арт-мейнстрим" мне нравится, потому что это моя поляна. Вот надеюсь, что-то произойдет на этой поляне. Не знаю пока что, чего и как. Получится — получится. Нет — много других вариантов. Даже был момент, когда я перегорел, но недавно перечитал сценарий и подумал, что сценарий настолько клевый, настолько хороший и я точно знаю, что сделаю из него зрительский фильм, пронзительный и мощный. У меня нет сомнений в этом. Просто надо убедить нескольких продюсеров. Он очень дорог все-таки. Пять миллионов точно стоит, а это, конечно, напрягает. В нем рисков больше, скажем так. Если бы он стоил 2 миллиона, рисков бы практически не было. А 5 — это уже риски.
