Станислав Шушкевич, белорусский ученый и общественный деятель, – один из тех, кто вошел в историю благодаря событиям, которые привели к распаду СССР. Заняв пост председателя Верховного Совета Белоруссии в сентябре 1991 года, он, наряду с президентом России Борисом Ельциным и президентом Украины Леонидом Кравчуком, подписал Беловежские соглашения, формально упразднившие Советский Союз. С 1994 года, когда президентом Белоруссии стал Александр Лукашенко, Шушкевич – жесткий и последовательный критик его режима. О том, что происходило 20 лет назад, Станислав Шушкевич вспоминает в беседе с корреспондентом РИА Новости.
- Станислав Станиславович, если бы довелось вернуться в 1991 год, Вы поступали бы точно так же, или что-то изменили?
- Я бы точно так же поступал. Фактически соглашение о создании СНГ – это конец холодной войны, на не разрушение СССР. СНГ было создано, когда СССР уже был окончательно разрушен августовским путчем, а Горбачев, простите, когда ему не подсказывали матерые политики с Запада, не знал, что ему делать. Разумных людей он не слушал, а некоторых неразумных пригрел. Он оказался совершенно беспомощным. Я думаю, что в Форос он ушел для того, чтобы не иметь отношения к тому, что может быть. Это мое абсолютное убеждение. Он просто не знал, что делать.
- Участники встречи в Вискулях говорили, что, договариваясь встретиться, Вы с коллегами не планировали убрать с политической карты CCCР, а просто хотели поговорить о поставках энергоресурсов. Так ли это было?
- Короткая схема: Нам нужно покупать у России нефть и газ. Денег у нас нет, и кредита нам никто не даст. Мы замерзнем. Тогда мой премьер Кебич говорит: "Слушай, у тебя хорошие отношения с Ельциным, и вообще он приличный человек. Зови его в Беларусь. Давай его убедим, что надо нам помочь эту зиму". Вот какова была цель встречи в Вискулях. А потом он же мне сказал, что у Украины та же проблема. Мы решили собраться втроем. И вот когда мы собрались, то увидели, что мы кое-что понимаем. Горбачев не управляет страной. Мы поняли, что надо обозначить эту позицию. Раз государство неуправляемо, и уже давно, значит оно распалось. И вот на что у нас хватило мужества – констатировать, что оно распалось. Констатировать де-юре, что СССР как геополитическая реальность и субъект международного права прекращает свое существование. Заметьте, что ни одна юридическая комиссия в мире супервысокого ранга не нашла в беловежском соглашении ни одной нелегитимной позиции.
- У Вас с Ельциным и Кравчуком получился некий славянский сговор. А почему не приехал, например, Нурсултан Назарбаев?
- Он умен, но еще более хитер. Борис Николаевич звал его, он обещал приехать, но не приехал, сославшись на технические причины, хотя все было обеспечено. И через 10 лет Горбачев рассказал, почему он не приехал. Он сначала заехал к Горбачеву, и тот пообещал ему в обновленном Советском Союзе должность председателя Верховного совета. Как мудрый восточный человек он решил, что и так и так мне будет хорошо, а в Вискули я по техническим причинам не приеду. Ну и теперь он лидер нации. Не здесь, так там…
- Вы не боялись, что Горбачеву станет известно о встрече в Вискулях и он устроит там Форос?
- Горбачеву было известно, что мы собираемся. Но я Горбачева уже не боялся. Надлежащей политической воли у него никогда не было. Он же сам определил свое кредо. Он сказал, что политика – это искусство возможного. Это, простите, недопустимая фраза. Это значит плыть по пути наименьшего сопротивления.
- Кто сообщил Горбачеву о том, что СССР больше нет? Как он реагировал?
- Я думаю, что сообщил ему Крючков… А уже непосредственно о подписании сообщил я. Когда я звонил из Вискулей, работал весь старый советский механизм. Офицер на том конце провода не мог не знать, кто звонит и откуда, но меня долго спрашивали кто я такой, откуда я звоню. Потом долго соединяли – надо же всегда выдержать человека в приемной, чтобы показать, сколь ты властен. И пока меня выдерживали в приемной, Ельцин, который начал звонить позже, уже объяснил Бушу-старшему что произошло. Когда я рассказал то же самое Горбачеву, он поучительным тоном спросил, понимаю ли я, как это воспримет международная общественность. Я ответил, что понимаю, и что Борис Николаевич говорит с Бушем и ему это нравится.
- Как Вы считаете, идея создать СНГ провалилась? СНГ как таковое существует?
- СНГ – это максимум, что можно было выжать из ситуации конца 1991 года. Хотелось сохранить наиболее тесные связи между бывшими республиками бывшего Советского Союза. И мне кажется, что если бы это происходило в марте 1991-го, можно было бы сделать конфедерацию. Но Горбачев тогда был ярым врагом конфедерации. А вот уже 20 октября он предложил вариант конфедерации, но было поздно. Мы сохранили СНГ. Я считаю, что это наиболее тесные из возможных связей. Какие вопросы решило содружество? Оно безупречно решило вопросы цивилизованного развода. А дальше началось то, за что можно упрекать. В соглашении, которое всеми подписано и ратифицировано, говорится, что границы открыты для граждан и информации. Откуда появляется потребность в визах? Кое-кто решил, что СНГ для него оковы. А кое-кто решил, что записано одно, а будем делать другое.
Я не думаю, что можно было сделать тесней. И я очень горжусь, что мы сделали это тогда. Тогда грозил неконтролируемый распад. Советскому Союзу грозила гражданская война. Бедные могли пойти на богатых, считая, что они виновные в их бедах. Сейчас это клуб для совещаний глав государств, глав правительств, глав ведомств. Это хороший демпфер, который смягчает отношения.
- Вы считаете ту свою подпись самой главной в своей жизни?
- Я горжусь ей, но считаю лишь одной из главных. Более главной я считаю подпись о выведении ядерного оружия с территории Республики Беларусь. Беларусь была заложницей России. На ее территории было столько ядерного оружия, что всю Европу можно было уничтожить. Если бы грозил конфликт, то Беларусь нужно было уничтожать. Не Смоленскую область, не Москву, а Беларусь, потому, что она грозила миру ядерным оружием. Я еще 7 декабря сказал в Беловежской пуще, что мы согласны отдать ядерное оружие без всяких условий. Я лучше других собравшихся знал, что такое ядерное оружие и чем оно грозит Беларуси.
- Почему Вы отдали ядерное оружие просто так? Ведь в Беловежской пуще Вы просили у Ельцина нефть и газ.
- Дилетанты говорят, что на ядерном оружии можно было прилично заработать. Это означало удерживать его у себя. Причем, удерживать в состоянии, когда оно может кому-то угрожать. Это невозможно было сделать в Беларуси. Это надо было идти на такой конфликт с Россией… Плюс надо было нести фантастические затраты, чтобы оно было в боевой готовности.
- Сейчас президент Лукашенко жалеет о том, что Белоруссия – безъядерная держава.
- И я от этого еще больше горжусь своей ролью. Если бы в руки человека, который не понимает азов политологии, попало ядерное оружие, то поплясали бы мы здесь. Он сейчас начинает врать, что у нас есть делящиеся материалы, оружейный плутоний. Чепуха это, глупость! Это фантазии неуча, который не понимает что это такое.
- Есть ли какие-то секреты того периода, которые Вы еще не раскрыли и никогда не раскроете?
- Есть некоторые позиции, которые я не хочу сегодня раскрывать. Есть вещи, о которых я вообще не хочу рассказывать. Но есть кое-что, о чем придется рассказать позже. Еще не пришло время.
- Это что-то изменит?
- Нет! Это ничего не изменит. То, о чем я сейчас помню, но не хочу рассказывать, просто будет по-иному характеризовать некоторых сейчас здравствующих людей.
- Когда создавался СНГ, Вы видели Россию, Белоруссию и Украину совсем другими через 20 лет? Вы не ожидали, что все почти вернется обратно?
- Я никак не ожидал, что это все почти вернется обратно по одной простой причине. Я не имел никакого гуманитарного фундаментального образования. Я имел физико-математическое образование и работал физиком. И я думал, что все будет в общем-то как в физике. Там все логично и последовательно. Настолько логично, что даже водородную бомбу создали. А здесь получилось наоборот.
- Какая-то из стран СНГ приблизилась к тому, что Вы хотели видеть?
- Я бы сказал о том, какая из стран СНГ стала на правильный путь и удерживается на этом пути. Я бы в этом плане назвал Украину. Честно говоря, мне очень симпатичен был Ющенко, и очень симпатична была оранжевая революция. Потом некоторые указы Ющенко не понравились. Просто, наверное, его как-то занесло. Потом я думал, что вот сейчас все поломают, будет конец всей демократии. Но нет. Они сумели осуществить передачу власти. В России-то власть была дареная. Она не переданная. Мне кажется, что Украина сохраняет способность идти по пути демократии и рынка. Ну и уж простите, те, кто не вошли в СНГ, они вообще цветут. Литва, Латвия и Эстония пошли по нормальному рыночному пути.
- Советского Союза нет уже 20 лет. В каких из постсоветских стран люди стали счастливее, а в каких наоборот?
- Экономическая трансформация – обязательно сначала шок. Ну а потом терапия, а потом лучшая жизнь. На постсоветском пространстве я могу говорить об Украине, Литве, прибалтийских республиках, о России, где я достаточно часто бываю. В общем-то, все живут лучше, чем сразу после прекращения существования Союза. Но если бы не было ожесточеннейшей борьбы за власть, причем старых сил коммунистического толка, то люди жили бы значительно лучше. Во-вторых, мне кажется, играет роль тот самый купеческий менталитет в России, где тьма олигархов, людей очень богатых и людей совсем бедных. Это говорит о том, что плохо работает Дума, плохое законодательное обеспечение экономической и социальной сферы. Имеет место лоббирование депутатами интересов все тех же олигархов, потому, что они могут хорошо платить. Поэтому в России процветает коррупция. У нас в Беларуси это более сдержано, но тоже имеет место. То есть, все пороки, которые свойственны социалистическому обществу, теперь более открыты и я бы сказал о большей наглости со стороны их инициаторов, потому что они защищены. То есть, рай не получается.
