Вдали от Москвы и городской суеты — за 140 километров. В деревню Ефаново известный поэт, музыкант и актер Петр Мамонов переехал жить 25 лет назад. На участке — лес, большой дом, который он построил после съемок в фильме «Царь». А вокруг — невероятная красота и тишина. Часть территории даже не огорожена забором: под крутым склоном, который образует естественную границу, течет небольшая речка. Стоя здесь, даже как-то нелепо интересоваться, не жалеет ли Петр Николаевич о том, что уехал из Москвы.
Во дворе растут антоновка и груши какого-то особого сорта. Хозяин радушно угощает — яблоки и груши оказываются сочными и вкусными. Рядом у Мамонова небольшой огород, которым, по его словам, занимается больше жена Ольга. Около ворот — «кошачий дом», из которого вереницей, кажется, бесконечной, выходят коты и кошки — хозяин готов приютить и накормить не только своих животных, но и всех бездомных.
Поодаль — дровница, частично уже заполненная к зиме. Петр Николаевич рассказывает, что любит колоть дрова. Но главное — окунается чуть ли не каждое утро в небольшой бассейн с холодной водой, оборудованный прямо во дворе.
Жизнь в деревне идет своим ходом, время здесь течет иначе. Но Мамонов говорит, что этого времени ему катастрофически не хватает, — работает много.
В домашней студии, которая расположена в подвале дома, он готовит новый спектакль «Как я читал святого Исаака Сирина» и планирует первый раз показать его 7 декабря. Это будут философские размышления по прочтению книги с высказываниями христианского святого. Впрочем, не стоит ждать нравоучительности и назидательности — об опыте переживания и осмысления прочитанной религиозной литературы Мамонов расскажет по-своему.
«Многие думают, что я выйду и с благостным видом стану Исаака Сирина читать, — делится Петр Николаевич. — Нет. Я выйду и буду говорить, как меня колбасит. Буду говорить о том, где свет, который я увидел. Вот он, Исаак Сирин, и вот он я, грешный, который опять упал и кричит: «Помоги, Господи!»
В длинном коридоре, который ведет в студию, висят старые афиши «Звуков Му». Но говорить о прошлой жизни Петр Николаевич не хочет.
«Мне открылся Господь лет в 45, когда у меня смысл жизни совсем пропал, — говорит Мамонов. — У меня были деньги, жена, дети, работа и слава. Но мне стало совсем незачем вставать утром, незачем стало жить. Все «кайфы» я перепробовал, но — тупик. И вот, когда так стало надо, Господь сказал: «Вот он я, здравствуй!» И 20 с лишним лет я в этой жизни нахожусь».
В домашней студии, где, кстати, деревянная мебель сделана своими руками, рядом с дисками и виниловыми пластинками лежат религиозные книги. О длинном пути, о том, как обрел веру, Мамонов говорит много, с удовольствием и в то же время весьма эмоционально, образно.
«Когда мне попалась эта книга Исаака Сирина, я обалдел, — рассказывает он. — Я тогда стал исполнять какие-то правила, жить по-христиански. Но я не знал, что это такая любовь всепобеждающая Бога к нам. Я понял, что невозможно рядом с этим жить так, как я жил. Это очень стыдно. Ведь третьего стула нет: или с Богом, или с чертями. Нет такого «я не готов», это все туфта. Открылся мне этот удивительный мир — Исаак Сирин, его слова, как будто все он обо мне знает, все обо мне понял в VII веке, а сидел он где-то в сирийской пустыне, в пещере».
Мамонов говорит, что перечитывает эту книгу постоянно. И дальше уточняет: «Художественную литературу уже не читаю. Духовную литературу — я с этим живу».
Пока мы беседуем, он ставит пластинку группы Nightmares on Wax и говорит, что слушать нужно разную музыку, и главное — много. Так что музыке тоже находится место в его жизни. В отрывках из нового спектакля, которые он дает послушать, явно чувствуется этот большой музыкальный опыт, интерес к тому, что происходит в современной музыке.
«Я совершенно спокойно беру разные «кубики»: то это Чехов, то Ионеску, то это техно-ребята… Мне все равно, я из этих "кубиков" складываю свой спектакль», — рассказывает Петр Николаевич.
«Так обычно и живет поэт: этот мир и ты. И вот что у тебя внутри, то и искрит».
Свой новый спектакль Мамонов готовит с составом молодых музыкантов, о которых отзывается тепло и по-отечески. «Вот вы спрашивали, как я с группой, — говорит Мамонов. — Они ведь удивительные существа все. И я гляжу на них уже со своих лет. Они возраста детей моих: чистые, робкие, нежные. Вот этот миф, что молодежь — вот это все, — это стариковская чепуха. На самом деле они намного лучше нас».
