Якуб Корэйба (Польша), Центр международной журналистики и исследований
Период стратегической застенчивости, наступивший после объединения Германии, завершен. Внешняя политика страны возвращается на путь не только экономической, но также и политической экспансии. Вопреки мнению многих представителей политического истеблишмента страны, Ангела Меркель решила, что украинский кризис наконец-то дает немцам шанс перестать быть «экономическим гигантом и политическим карликом», а ей самой в истории страны встать рядом с Фридрихом Великим и Бисмарком.
Центральная и Восточная Европа, как банально это не прозвучит, находилась и находится между двумя доминирующими силами: Германией и Россией. В силу объективных географических факторов у этого региона небольшой выбор стратегической идентичности: он может стать либо сферой конфликта, либо сотрудничества, и, как показывает история, эти взаимоисключающие сценарии реализовывались попеременно. И, поскольку среди российской внешнеполитической элиты веками доминировало мнение о необходимости мирного сосуществования с Германией — настолько устойчивое, что Россия ни разу в своей истории не напала на Германию — то среди немцев существуют на этот счет две полярные позиции: условно говоря, речь идет о «реалистах» и «завоевателях».
Первые считают, что нарушить сформировавшийся в Восточной Европе порядок Германии не под силу. Более того, попытки перехватить у России ее зону ответственности не имеют смысла: это приведет лишь к дестабилизации и обоюдным потерям. Такого взгляда придерживался канцлер Бисмарк, и, пока он был жив, Восточная Европа пережила самый длинный в своей истории период мира и быстрого роста благополучия. Подобной позиции, похоже, придерживается и большинство немецких дипломатов во главе с министром иностранных дел Германии Франком-Вальтером Штайнмайером. Именно поэтому на протяжении последних лет аппарат канцлера стремительно отбирает у МИДа реальные компетенции в области внешней политики.
Вторая группа придерживается обратного мнения: только путем слома существующего на Востоке Европы расклада сил можно реализовать не только экономические интересы Германии, но и ее «призвание к величью», верой в которое страдает не одно поколение немецких политиков. Эта группа убеждена, что Германия в состоянии демонтировать устоявшийся порядок и поменять правила игры в свою пользу. К ней, судя по всему, принадлежит и Ангела Меркель.
История показывает, что Германия — а с ней вся Европа — выигрывала только тогда, когда честно играла с Россией в этот восточноевропейский покер Всякий раз, когда она пыталась изменить правила, рано или поздно игра заканчивалась для нее материальным и моральным банкротством. И, тем не менее, в коридорах берлинской власти время от времени возникает детское, по своей сути, но все же настойчивое желание съесть все. В том числе – и чужие куски восточноевропейского торта.
Ангела Меркель придерживается мнения о том, что изменение расклада сил в Восточной Европе в пользу Германии не только выгодно, но и возможно. На это есть несколько как объективных, так и субъективных причин. Во-первых, в Германии идет процесс поляризации общественных настроений: и правые, и левые становятся все радикальнее, а умеренные взгляды выходят из моды.
В этой ситуации единственный шанс Меркель добиться переизбрания на четвертый срок – занять еще более радикальную позицию по многим вопросам. Ничто так не объединяет общество и не отвлекает его внимания от внутренних проблем, как внешний враг.
Во-вторых, ее позиция во многом уникальна. И дело не только в личной ответственности за то, каким образом войдет в историю страны первая женщина-канцлер — стремление Меркель занять в политической поп-культуре место Маргарет Тэтчер просматривается четко — но также и в желании символически завершить процесс объединения нации. Если первая глава правительства, рожденная в ГДР, станет подлинным национальным героем, то восточные немцы навсегда избавятся от комплекса неполноценности.
В силу этих причин внешняя политика Ангелы Меркель ставит перед собой следующие цели:
— Самоутвердиться как суверенный участник международных отношений. Это означает необходимость нанести символический удар одному из гегемонов, которые по итогам Второй мировой войны лишили Германию самостоятельной внешней политики. Естественно, сегодня это может произойти только в ущерб интересам России, за счет изменения расклада сил в Восточной Европе.
— Подтвердить статус не только экономического, но и политического гегемона в рамках Европейского союза и официально закрепить статус ЕС в качестве немецкого экономического пространства, что и было сделано при создании еврозоны. Поскольку этот процесс встречает сопротивление Парижа, Рима и некоторых других столиц «Старой Европы», Берлин нашел союзников среди новых членов ЕС: ведь именно он оказывал им моральную и материальную поддержку в период расширения союза в 2004–2007 годах. Сейчас Германия покупает их лояльность — и голоса на совещаниях Евросовета, который формирует стратегический курс ЕС — за счет удовлетворения присущей им патологической русофобии.
— Изменить сложившийся по итогам XX века негативный имидж Германии и узаконить ее претензии на лидерство в Восточной Европе. Поскольку в странах региона, с одной стороны, живы исторические воспоминания, а с другой растет недовольство сложившимся за последние 25 лет тотальным экономическим доминированием немецкого капитала, Берлину необходимы аргументы для обоснования тезиса, что есть варианты и похуже. Что-то вроде такого: «Может быть, прибалты, чехи и поляки стали для немецких производителей дешевой рабочей силой, а их страны рынком сбыта для их продукции, но зато Германия защищает их от «угрозы с Востока». Под ангельской улыбкой канцлерин во время встреч с восточноевропейскими лидерами скрывается угроза: «Ну, вы же не хотите, чтобы я договорилась с Москвой». И этот прием сработал одинаково хорошо, как в свое время с Туском, так и сейчас с Порошенко.
Антироссийские санкции приносят немецкой экономике катастрофические убытки, под угрозой находится около 300 тысяч рабочих мест, все это может в итоге вылиться в масштабные социальные потрясения. Но «железная канцлерин» продолжает повторять представителям бизнеса и обществу, что игра стоит свеч: потерпите еще год-два, и тогда на Востоке не нужно будет делиться ни с кем, Россия рухнет, и все «постсоветское эльдорадо» будет вашим навсегда. Поясняя, что и политикам, и бизнесменам гораздо легче вести разговор с множеством слабых правительств, чем с одним сильным, начиная с Киева и Кишинева, а заканчивая…
Отточие. Вот главный вопрос немецкой политики на Востоке Европы: где заканчивается пространство личных и национальных амбиций, и начинается рациональный политический расчет? Для Адольфа Гитлера он не начался никогда, в итоге «Великая Германия» сузилась до размеров бункера под рейхсканцелярией.
В те дни, когда жители Донбасса хоронят своих погибших, хочется надеяться, что Ангела Меркель спохватится раньше.
